Ричард самостоятельно искал варианты «защищенной от взлома» формулы, попутно получив несколько патентов[1690], в которых был назван изобретателем, и поддерживал тесный контакт с той рабочей группой в Purdue, которая предоставляла FDA сведения об этом новом продукте. Он даже предлагал[1691]потенциальные названия для новой таблетки. (В итоге ее просто назвали «ОксиКонтином-ОР».) Компания подала заявку на регистрацию в FDA в конце 2007 года, но только в 2010 году управление дало Purdue разрешение[1692] поставлять на рынок этот новый «антизлоупотребительный» ОксиКонтин.
Новые таблетки были чудом науки. Если их пытались разбить, они не рассыпались на кусочки и не превращались в мелкую пудру, которую можно было вдыхать или растворять в жидкости и вводить внутривенно. Вместо этого они расплющивались, как мягкая карамель. Можно было ударить по таблетке молотком, и тогда она трескалась, но не крошилась. Приложив некоторые усилия, можно было разделить ее на кусочки, но, если попытаться их вдохнуть, они застревали в ноздре. Это было маленькое чудо, в своем роде более новаторское, чем то, которым изначально считался ОксиКонтин. Как выразился один бывший руководитель Purdue, если пытаешься что-то сделать с ОксиКонтином в новой форме, он превращается «в мармеладного мишку».
Purdue Pharma никогда не страдала лишней скромностью, если надо было забросать FDA смелыми утверждениями, и вот теперь компания расхваливала беспрецедентную безопасность своей новой таблетки. FDA, которое и в прошлом демонстрировало любопытную тенденцию угождать Purdue, одобряя ее раздутую рекламу, в итоге порадовало компанию еще одним подарком: впервые в истории управление разрешило включить во вкладыш к видоизмененному ОксиКонтину утверждение[1693] о «предотвращающих злоупотребление» свойствах таблетки. Еще после запуска «первого» ОксиКонтина Ричард Саклер хвастался тем, как компания уломала управление одобрить вкладыш, в котором было больше рекламных уловок, чем в любом другом, и вот теперь управление снова разрешило Purdue уверять, что новый продукт безопаснее, чем аналоги конкурентов. Опять же, как и в истории с оригинальным ОксиКонтином, утверждать, что преимущества новой формы предотвращают злоупотребление, на тот момент значило выдавать желаемое за действительное. Пресс-релиз FDA отмечал, что Purdue необходимо провести «постмаркетинговое» исследование, чтобы собрать данные о том, «в какой мере новая формула[1694] снижает риск злоупотребления и неправильного употребления этого опиоида». То есть следовало выяснить, в какой мере утверждение, уже одобренное FDA для вкладыша, окажется правдой! Но пока Purdue было дано право твердить каждому, кто пожелает слушать, что видоизмененный ОксиКонтин несет меньший риск злоупотребления, чем другие опиоиды, представленные на рынке.
Стороннему наблюдателю могло бы показаться, будто изменение формы ОксиКонтина доказывает, что Саклеры после многих лет препятствования любым усилиям обуздать катастрофическое воздействие их обезболивающего наконец уразумели ошибочность своего поведения. Но момент для изменения формы препарата был выбран любопытный – и это заставляло заподозрить, что компания, возможно, была движима иными соображениями. Purdue обеспечила себя патентами, оставлявшими за ней эксклюзивное право поставлять на рынок ОксиКонтин, в 1990-е годы. Непрерывная эксклюзивность, обеспечиваемая патентами, означала, что конкурирующим фармацевтическим фирмам не было позволено производить дженерики ОксиКонтина. Но все это время, все эти годы легендарной прибыльности в фоновом режиме тихонько тикали патентные «часы». Истечение срока действия патента на брендированное лекарственное средство – пугающая перспектива для любого изготовителя лекарств, но существуют определенные маневры, которые хитрая корпорация может совершать, чтобы продлить жизнь патента. У такой тактики даже есть собственное название: «вечнозеленость»[1695]. Часто компании дожидаются того момента, когда оригинальный патент почти «увянет», а потом вносят в продукт какое-нибудь незначительное изменение, приобретая возможность получить новый патент и, по сути, заводя «часы» заново. Почти десятилетие назад, в январе 2001 года, Майкл Фридман совещался с другим руководителем Purdue, Марком Альфонсо, о планах компании на разработку защищенного от злоупотребления ОксиКонтина, называя это «расширением линейки». Создание этой новой версии, писал Альфонсо, было бы способом «закрыть дверь для конкуренции»[1696]. Патент на изначальную формулу должен был истечь в 2013 году[1697].
«Все это делалось ради интеллектуальной собственности на «окси», – вспоминал один администратор, пришедший в компанию в этот период. Purdue торговала и другими продуктами, но ни у кого не было никаких иллюзий. «Это была на 100 процентов история ОксиКонтина. Вот откуда поступали деньги, – продолжал он. – Поскольку у нее [Purdue] не было набора навыков, которыми владеет любая интегрированная фарма, надо было «защитить патенты любой ценой». Так что вся ее инвестиционная составляющая, все кадры внутри самой компании были ориентированы строго на защиту и сохранение ОксиКонтина». Руководство Purdue было настолько сфокусировано на продлении жизни ОксиКонтина, что временами складывалось такое впечатление, будто компания – не фармацевтический бизнес, а «юридическая фирма по защите интеллектуальной собственности, у которой зачем-то были отделы исследований и разработки и маркетинга».
Более десяти лет подряд, словно не замечая постоянно разраставшегося кризиса общественного здоровья, Саклеры и Purdue нагло утверждали, что оригинальная формула ОксиКонтина безопасна и эффективна. Говард Юделл сошел в могилу, продолжая это утверждать. Но после того как Purdue выпустила обновленную версию ОксиКонтина в 2010 году, в преддверии истечения срока патента на оригинальную формулу, компания совершила разворот на 180 градусов. Purdue подала документы в FDA[1698], прося агентство отказать в регистрации дженерик-версиям оригинальной формулы ОксиКонтина – версии, которую компания продавала все эти годы, – на том основании, что она не защищена. Компания заявила, что добровольно выводит оригинальную формулу из продаж по соображениям «безопасности». В тот самый день, когда должен был истечь срок действия патента на оригинальную формулу, FDA, всегда готовое угодить, постановило, что преимущества прежней версии ОксиКонтина «больше не перевешивают»[1699] риски. «Purdue удовлетворена[1700] решением FDA о том, что ОксиКонтин в виде таблеток с длительным высвобождением изымается из продажи из соображений безопасности», – сообщила компания в пресс-релизе, особо отметив, что управление не станет «регистрировать или одобрять» никакие заявки на дженерик-версии этого средства.
Было бы не совсем справедливо утверждать, что Purdue не поставляла вообще никакой другой продукции. На самом деле, вскоре после выпуска ОксиКонтина-ОР компания представила еще одно опиоидное болеутоляющее – трансдермальный пластырь под названием Бутранс (Butrans). На критику в адрес Purdue, на уголовные обвинения и многочисленные судебные иски Саклеры могли бы отреагировать мерами по диверсификации ассортимента с уходом от опиоидов. Вместо этого они решили удвоить прежнюю ставку, позиционируя Purdue как «компанию, производящую комплексные средства обезболивания».
Ричард Саклер постепенно отдалялся от своей жены Бет. В итоге в 2013 году они развелись, и Ричард перебрался в Остин, штат Техас, где купил современный особняк на вершине горы на подступах к городу, в районе, облюбованном миллиардерами из сферы информационных технологий. Но он по-прежнему фанатично вникал в самые мелкие детали операций своей компании. Вероятно, тоскуя по славным дням, начавшимся с бурана 1996 года, когда под его контролем происходил «гангстерский» запуск оригинального ОксиКонтина, теперь Ричард пристально следил за каждой частностью внедрения Бутранса. Он требовал «секретных данных»[1701] об успешности этого средства от руководителя Purdue Расселла Гасдии. Он хотел знать, сталкивается ли отдел продаж «с сопротивлением, которого мы ожидали, и насколько хорошо мы его преодолеваем, и каковы реакции – такие же, лучше или хуже – в сравнении с теми, что были тогда, когда мы рекламировали таблетки OxyContin®. (Даже в электронных письмах Ричард непременно прилагал к названию ОксиКонтина символ зарегистрированного товарного знака, вероятно, тем самым подчеркивая, как высоко он ценит закон об интеллектуальной собственности.)
Ричард не просто желал практически в реальном времени получать все самые свежие данные по объемам продаж. Он также требовал, чтобы сотрудники снабжали его таблицами с необработанными данными по продажам, чтобы он мог выполнять собственные расчеты[1702]. У него было много мыслей по поводу того, как следует рекламировать Бутранс и какого типа врачам его рекомендовать. «Кого вы подобрали мне[1703] для поездки в поля на следующей неделе после совещаний по бюджету?» – писал он Гасдии в 2011 году. Чтобы получить по-настоящему отчетливое понимание того, как функционируют торговые представители, Ричард потребовал предоставить ему возможность лично сопровождать отдельных торговых агентов, пока они совершают объезды «подшефных» врачей. «Получится ли проверять по два представителя в день?» – спрашивал он.