ков речей, произнесенных высокопоставленными друзьями и соратниками Артура на различных публичных поминках, не было ни одной речи Рэймонда или Мортимера. Более того, к моменту смерти Артура, , они почти не разговаривали.
"Ирония заключается в том, что этот человек должен был умереть в медиа-резонансе", - отметил на церемонии в Метрополитен-музее директор Национальной галереи в Вашингтоне Джей Картер Браун. Это была постоянная тема выступлений - мысль о том, что Артур, по выражению Брауна, "только на полпути". Подобно тому, как Айзек Саклер повторял своим сыновьям слова о важности "хорошего имени", Артур Саклер имел наставление, которое он часто повторял своим собственным детям. "Когда мы уходим, - говорил он им, - мы должны оставить мир лучше, чем когда мы пришли". В тот день в 1987 году в крыле Саклера было острое ощущение, что, хотя жизнь Артура Саклера закончилась, еще слишком рано оценивать его наследие в полной мере.
Глава 11.
APOLLO
Ричард Капит впервые столкнулся с семьей Саклеров весной 1964 года, когда заканчивал первый курс Колумбийского университета. Капит был умным ребенком с частичной стипендией, из неблагополучного городка в центре Лонг-Айленда. Он был физически непритязательным и немного застенчивым, и у него не было большой группы друзей. Но по вечерам в его общежитии собиралась компания парней, чтобы потусоваться, якобы занимаясь учебой, и когда Капит упомянул, что ему все еще нужно найти соседа по комнате на следующий год, один из них предложил "Саклера". Ричард Капит разыскал Ричарда Саклера и узнал, что тот тоже ищет соседа по комнате. Сын Раймонда Саклера и его жены Беверли, Ричард Саклер тоже вырос на Лонг-Айленде, хотя и в других условиях, и оказался таким же умным ребенком, как и Капит, так что они быстро подружились.
Чтобы не жить в общежитии, Саклер и Капит отправились искать квартиру за пределами кампуса и нашли ее в нескольких остановках на метро, в современном комплексе на Колумбус-авеню под названием Park West Village. Это была квартира с двумя спальнями на первом этаже, прямо напротив пожарной станции, и, въехав в нее, они обнаружили, что им придется привыкнуть к ночному вою сирен, когда пожарные машины снуют туда-сюда. Только когда они принялись за обустройство квартиры, Капит впервые понял, что его новый друг Саклер, возможно, из необычной семьи. Саклер повел его через Центральный парк к таунхаусу на Восточной Шестьдесят второй улице, за углом от отеля "Пьер". Он объяснил, что этот дом принадлежал его семье. Это место показалось Капиту маленьким дворцом, чем-то из сказочной фантазии о Нью-Йорке. Было немного неясно, принадлежит ли здание родителям Саклера или другим членам его расширенной семьи, но он провел Капиту в комнату в подвале, где было полно свободной мебели - не шатких стульев и стеллажей для хранения всякой всячины в стандартной квартире колледжа , а прочной, взрослой мебели. Они взяли все, что им было нужно, и так обставили квартиру.
Капит был очарован своей новой соседкой: Ричард был умным, причудливым и веселым. Он был коренастым, с широким лбом, прямым носом, хриплым голосом и задорной ухмылкой. Самой отличительной чертой Ричарда, как выяснил Капит, был неудержимый энтузиазм к жизни. Он лишь отрывался от учебы и предпочитал предаваться более эпикурейским занятиям. Он любил курить сигары и трубки, выискивая самый лучший табак, и любил сидеть по вечерам в квартире, курить и разговаривать. Вдвоем они набивали трубки особым сортом сирийского табака, который предпочитал Ричард и который, как утверждалось, вялили на кострах из верблюжьего навоза. У него был богатый, насыщенный аромат, и Ричард откидывался в кресле, окутанный трубочным дымом, и размышлял, как Шерлок Холмс. Он держал один из шкафов в квартире, заваленный коллекцией изысканных вин, покупая по ящику за раз и доставая разные бутылки для пробы. Вдвоем они делали глубокие глотки и спьяну рассуждали о тонких различиях между сортами.
Для Капита это был "умопомрачительный" опыт, воспитание чувств. Ричард с гордостью считал себя чувственным человеком - тем, кто хочет видеть, пробовать на вкус и прикасаться к самым лучшим, самым экзотическим благам. И он был удивительно бескорыстен, с радостью оплачивал счета, был достаточно богат, чтобы не беспокоиться, и стремился приобщить к этим тайнам своего менее мирского соседа по комнате. "Делиться со мной было очень важно", - вспоминал позже Капит. "Ему нужно было с кем-то поделиться этими вещами, чтобы получить от них удовольствие". Преданность Ричарда своим увлечениям была "абсолютной", обнаруживал Капит. "Для него жизнь действительно имела смысл, и он мог купить эти замечательные вещи".
Капит платил свою часть арендной платы, но почти по всем остальным пунктам он обнаружил, что вскоре стал полагаться на щедрость Ричарда. От этого ему становилось не по себе. Его собственное происхождение было скромным: мать была диетологом, а отец - школьным учителем. Но Ричард Саклер был не просто более обеспеченным. Он был богат. В целом он был довольно беззаботным парнем и, казалось, жил в такой стратосфере, что даже не возмущался тем, что всегда забирал чек, потому что эти жесты, столь значимые для Ричарда Кэпита, были для Ричарда Саклера в конечном счете тривиальными. Капиту казалось, что деньги - это не то, о чем он беспокоился, потому что ему не нужно было о них беспокоиться; они всегда были здесь, в изобилии, чтобы инвестировать, копить или тратить по своему усмотрению. Как воздух.
Но Капит также не мог не заметить, что, похоже, он был единственным настоящим другом Ричарда Саклера в колледже. Вернее, единственным другом-мужчиной. У Саклера была серьезная девушка, Марджи Йоспин, студентка Барнарда, женского колледжа, расположенного через Бродвей от Колумбийского. Ричард и Марджи встречались еще со школы, в Розлине, на Лонг-Айленде. Они оба принадлежали к кругу мозговитых общественных выскочек, называвших себя "не-группой". Ричард состоял в клубе геометрии. Он был одним из немногих ребят в своей группе, у которых была своя машина, и они с друзьями покупали бутылку виски и разъезжали по округе в поисках места, где можно было бы ее выпить.
Марджи была умна и житейски образованна; еще школьницей она провела девять месяцев по обмену студентами в Аргентине, поэтому свободно говорила по-испански. Она понравилась Ричарду Капиту, и они втроем стали проводить вместе все свободное время. Капит не мог понять, почему у Саклер не было больше друзей. Но со временем он заметил, что у его соседа по комнате есть несколько необычных качеств. Хотя он был чрезвычайно щедрым, ему, казалось, не хватало эмпатии - способности размышлять о переживаниях и эмоциях других людей или о том, как его собственное поведение может повлиять на других людей. Однажды Ричард предложил Капиту пригласить на свидание одну из его двоюродных сестер. Капит встретился с девушкой и запланировал вечер, но когда подъехал городской автобус и он указал, что это будет их транспорт, она покраснела и отступила. Капит был унижен. У него не было денег, чтобы возить ее по городу на такси, и ему казалось, что Ричард Саклер должен был это знать и должен был понимать, что для этой кузины автобус не подойдет. Но это просто не пришло ему в голову. Когда впоследствии Капит сказал, что этот опыт его расстроил, Саклер, похоже, не понял, почему. "Как будто родители специально воспитывали его так, чтобы он не испытывал особых трудностей, - вспоминает Капит.
Еще одна причина, по которой у Саклера могло не быть друзей, заключалась в том, что он, похоже, не особенно хотел ходить на занятия. Это не значит, что он не был умным и любознательным. Поначалу он был впечатлен интенсивностью курса. "Строгость просто ошеломляет", - написал он в письме одному из друзей в Рослине, а затем, как может только студент колледжа, добавил: "Мне нужно прочитать Софокла". Он жаловался на работу и ворчал, что Реймонд и Беверли Саклер будут следить за его оценками. "Я делаю больше работы, чем когда-либо прежде", - писал он весной первого года обучения. "Это не значит, что я превратился в жлоба: просто я должен работать или столкнуться с гневом дома".
Ричард обладал чувством юмора. Ему нравилось рассказывать анекдоты и слушать их, и он разработал свой собственный бренд шекспировской пошлости: "Зияющая задница. Кем он себя возомнил?" - писал он в одном письме о каком-то сверстнике, который, очевидно, обиделся. "Надеюсь, ты протаранишь его раздутый membrum virile в его измученную глотку".
По словам Капита, к тому времени, как он стал второкурсником, Ричард Саклер стал больше интересоваться собственным курсом обучения. Одной из тем, которая показалась ему очень интересной, был секс. Ричард Капит был девственником, застенчивым парнем, который, как он втайне опасался, испытывал изнурительное торможение в общении с женщинами. Ричард Саклер давно лишился девственности, и Капиту казалось, что он выставляет напоказ свою сексуальную жизнь с Марджи. Гордый чувственный человек, Ричард дал понять Кэпиту, что не знает, чего ему не хватает, и предложил ему просто забыть о проблемах и найти кого-нибудь, с кем можно заняться сексом. Но Ричард также просто любил поговорить о сексе, и одной из тем, которую они вдвоем обсуждали в тумане сирийского трубочного дыма, был оргазм. Саклера очень интересовала физиология оргазма - что его вызывает, как его понять. Ему казалось, что это очень важный вопрос, которым наука слишком долго пренебрегала. Поэтому Ричардсы решили сделать из этого исследования проект, своего рода независимое исследование.
Капит намеревался найти работу на лето, когда закончится семестр. Но у Ричарда были другие идеи. Не надо искать работу, - предложил он. Вместо этого давайте посвятим это лето разгадке научной загадки оргазма. Ричард возьмет на себя все необходимые расходы. Так почему бы и нет? "Его энтузиазм был заразителен", - вспоминает Капит. "Он смотрел на жизнь как на игровую площадку, и почти все было возможно и стоило попробовать, если это могло вызвать интерес или принести пользу". Для Капит было завораживающе, даже вдохновляюще, проводить время в компании человека, которому никогда не отказывали во многом. Ричард шел по жизни воодушевленным, убежденным, что возможно абсолютно все, что угодно, что никакие практические ограничения не должны сдерживать праздную фантазию от воплощения в реальность.