Чтобы добиться успеха с "Оксиконтином", представителям Purdue нужно было, чтобы агентство одобрило так называемый вкладыш в упаковку - небольшой буклет с информацией, напечатанной мелким шрифтом, который прилагался к каждому флакону. Вкладыш был "библией продукта", как любил говорить Ричард Саклер, и каждое слово должно было быть тщательно согласовано с FDA. Вкладыш пересматривался более тридцати раз, эксперты Purdue вели переговоры с правительством и тщательно прорабатывали каждое слово или фразу. По словам Ричарда, целью было не просто проинформировать потребителя о рисках, пользе и правильном применении препарата, но и создать "более мощный инструмент продаж".
Постепенно команда Ричарда приобщила к делу Кертиса Райта. В самом начале, когда Райт увидел первый проект вкладыша к упаковке OxyContin от Purdue, он заметил, что никогда не видел вкладыша, содержащего столько рекламных и маркетинговых материалов. Райт сказал компании, что все эти явно рекламные формулировки должны быть удалены. Но в итоге он остался.
При нормальных обстоятельствах взаимодействие между сотрудником FDA и компанией, чей препарат он оценивает, строго контролировалось бы в целях прозрачности и защиты от любого неправомерного влияния или коррупции. Подобные институциональные меры предосторожности возникли после скандала, в ходе которого Генри Уэлч был подкуплен Саклерами и Феликсом Марти-Ибаньесом еще в 1950-х годах. Но один из сотрудников Purdue, Роберт Редер, который играл ключевую роль в контроле за процессом подачи заявки на OxyContin, случайно посетил медицинскую конференцию в Вашингтоне в 1992 году и столкнулся с Кертисом Райтом. Они заговорили об оксиконтине, и во внутреннем меморандуме Purdue об этом взаимодействии он написал, что Райт "согласился на большее количество таких неформальных контактов в ближайшем будущем". Ричард не мог не позлорадствовать по поводу того, "как далеко мы продвинулись в построении позитивных отношений" с Райтом и агентством.
Иногда Райт давал указания Purdue направлять ему определенные материалы в его домашний офис, а не в FDA. Согласно конфиденциальному меморандуму, который впоследствии был подготовлен федеральными прокурорами, в один прекрасный момент небольшая делегация сотрудников Purdue отправилась в Мэриленд и сняла комнату рядом с офисом Райта. Затем, в высшей степени необычно, команда из Purdue провела несколько дней, помогая Райту составлять обзоры отчетов о клинических исследованиях и комплексные резюме эффективности и безопасности собственного препарата.
Временами казалось, что Райт отказался от роли беспристрастного федерального регулятора и стал своего рода штатным адвокатом компании Purdue. Вкладыш прошел через бесконечные черновики и итерации, и в какой-то момент в него вкралась новая строка текста : "Задержка всасывания, обеспечиваемая таблетками OxyContin, как полагают, снижает вероятность злоупотребления препаратом". Это была своеобразная риторика. Считается? Кто верит ? Это выглядело скорее как стремление, чем как научное обоснование. Много позже, когда возник вопрос о том, кто на самом деле написал эту строчку для включения, никто не взял на себя ответственность. Кертис Райт утверждал, что он не вставлял этот отрывок, подразумевая, что его, должно быть, написал Пердью. Роберт Редер предположил, что, напротив, именно Райт добавил эту строку. Давая показания под присягой, Райт допустил, что это мог быть он. Это было возможно. Но он не помнит, как именно он это сделал. Это был фрагмент текста без родителей.
Однако даже в то время эта формулировка вызвала немедленный скептицизм внутри FDA. "По мне, так это просто бред", - написала ему по электронной почте одна из коллег Райта, Дайан Шницлер.
"На самом деле, Диана, это буквально правда", - написал Райт в ответ. "Один из важных факторов при определении ответственности за злоупотребление - это то, насколько быстро наступает "удар" от препарата".
Заверения о том, что покрытие Оксиконтина, как "считается", снижает риск злоупотребления, в итоге остались во вкладыше, и 28 декабря 1995 года FDA одобрило Оксиконтин. "Это не просто "случилось". Это было ловко скоординированное, спланированное событие", - сказал Ричард Саклер своим сотрудникам. "В отличие от тех лет, когда другие заявки задерживаются в FDA, этот препарат был одобрен за одиннадцать месяцев и четырнадцать дней". Ричард признался, что испытывает некоторое удовлетворение от того, что лично "во многом повлиял" на качество вкладыша. Но он также отметил "беспрецедентную командную работу" между Purdue Pharma и FDA.
Что касается Кертиса Райта, то в последнее время он подумывал об уходе из федерального правительства. После одобрения препарата "Оксиконтин" он уволился из Управления по контролю за продуктами и лекарствами. Сначала он устроился в небольшую фармацевтическую фирму в Пенсильвании под названием Adolor. Но долго там не задержался. Не прошло и года, как он перешел на новую должность в Purdue Pharma в Норуолке с компенсационным пакетом в размере почти 400 000 долларов за первый год работы.
В своих последующих показаниях Райт отрицал, что делал какие-либо предложения компании Purdue до того, как в конце концов согласился на эту работу, настаивая на том, что к нему обратился хедхантер только после того, как он покинул FDA. По его словам, логично, что компания захотела нанять его не из-за каких-либо услуг, которые он мог оказать Purdue, а потому, что он был "особенно справедливым и эффективным экспертом FDA".
Но правда заключается в том, что одним из первых звонков Райта на новой работе в Adolor был звонок в Purdue, чтобы выяснить, в каких областях они могли бы сотрудничать. А Ричард Саклер в своих собственных показаниях , данных впоследствии под присягой, утверждал , что именно Райт первым обратился в компанию с предложением о работе - и что он сделал это еще до того, как покинул правительство. "Он разговаривал с кем-то в Purdue, когда собирался покинуть FDA", - вспоминает Ричард. Но в то время Ричард чувствовал, что это может быть не лучшим вариантом для компании. Он обсудил это с коллегой, и они "согласились, что нам не следует нанимать человека, который проверял наш продукт". Вместо этого Райт "ушел в другую компанию" на год, заключил Ричард. По всей видимости, этого было достаточно для того, чтобы снять любые опасения Ричарда Саклера по поводу возникновения конфликта интересов.
Глава 16.
H
-
BOMB
Каликсто Ривера проснулся перед рассветом. За окном было холодно и шел дождь - промозглое апрельское утро 1995 года. Каликсто жил в Ньюарке, штат Нью-Джерси, в одной квартире с женой и детьми. У супругов был трехмесячный сын, что не могло не утомлять, и когда Каликсто открыл глаза тем утром и понял, как неприятно на улице, он подумал о том, чтобы позвонить и уйти с работы. Он был измотан. Как и все остальные на химическом заводе Napp в Лоди, он работал в дополнительные смены, чтобы завершить несколько крупных проектов до того, как завод закроется на выходные на несколько недель для проведения ремонтных работ. Все еще раздумывая над идеей вернуться в постель, Каликсто позвонил женщине, с которой работал, как бы ища у нее молчаливого разрешения. Но она убеждала его не сдаваться. "Это всего лишь восьмичасовая смена, Папо", - сказала она, используя прозвище, которое он носил с детства. "Просто продержись следующие восемь часов, и у тебя будет две недели, чтобы остаться в постели". Так что Каликсто тихо попрощался с семьей и отправился под дождем на работу.
Лоди - рабочий район недалеко от Хакенсака, где среди тихих жилых кварталов разбросаны химические заводы. Химическая и фармацевтическая промышленность уже давно доминирует в штате Нью-Джерси: в 1995 году химический бизнес был крупнейшей отраслью штата , приносящей около 24 миллиардов долларов дохода ежегодно. В Нью-Джерси насчитывалось около пятнадцати тысяч химических заводов. Только в Лоди их было четырнадцать. Предприятие компании Napp занимало обширный двухэтажный комплекс на берегу реки Сэддл. Изначально здесь находился красильный завод начала века, и завод до сих пор окружали остовы заброшенных промышленных зданий. Компания Napp приобрела в Лоди в 1970 году, чтобы производить химикаты для своих фармацевтических препаратов. В последнее время мэр Лоди пытался закрыть завод, подыскивая коммерческого застройщика, чтобы начать судебный процесс против Napp. Местным жителям не нравилось, что на их заднем дворе находится стареющее химическое предприятие. Это заставляло их нервничать.
Каликсто Ривера работал на сайте в компании Napp в течение девяти лет. Его семья была родом из Пуэрто-Рико и переехала в Нью-Джерси. Он был трудолюбивым работником, сильным и красивым, тщательно одевающимся, с усами и темными бровями, которые подчеркивали его мимику, как знаки препинания. Он шел под холодным дождем к заводу. День предстоял интересный. За несколько лет до этого в компании произошла реструктуризация, и начал смешивать химикаты не только для Napp и ее материнской компании, Purdue Frederick, но и для других фирм, которым требовались партии химикатов на контрактной основе. Это означало, что вместо того, чтобы из недели в неделю перерабатывать одни и те же химикаты для одних и тех же продуктов Napp, Каликсто и его коллеги теперь каждый день работали с новыми и незнакомыми химикатами.
На этой неделе они были наняты компанией из Род-Айленда для смешивания серии особо летучих химикатов, которые будут использоваться для создания золотого покрытия на бытовой электронике. За несколько дней до этого на завод прибыли двадцать стальных бочек с предупреждениями на боку, указывающими на то, что содержимое опасно. В течение нескольких дней химикаты просто стояли в углу, потому что никто не хотел с ними работать.
Когда Каликсто подъехал к воротам завода Napp, , что-то явно было не так. Завод работал круглосуточно, в три восьмичасовые смены, и как раз наступило время утренней смены. Ночная смена занималась смешиванием химикатов, прибывших в бочках. Но, как узнал Каликсто, приехав на завод, что-то пошло не так.