Ответ, как сказали ему сотрудники, был найден в Коннектикуте. После первых нескольких месяцев работы Браунли в должности прокурора США его офис предъявил обвинения местному врачу Сесилу Ноксу в незаконном распространении оксиконтина. В каком-то смысле это был стандартный сценарий: клиника, в которой не задавали лишних вопросов, стала распространителем опиоидных обезболивающих. Но когда офис Браунли занялся Ноксом, они обнаружили, что у него была подработка в качестве платного оратора. "Мы знаем, что он выступал с рекламными речами", - сказал Браунли на пресс-конференции. "Для компании Purdue".
Браунли любил проводить пресс-конференции. На самом деле он был именно тем адвокатом, которого Говард Уделл любил называть "чрезмерно ретивым прокурором с политическими амбициями". Он явно наслаждался публичностью, которая сопутствовала оглашению обвинительных заключений и признанию вины. Это было немного комично: когда Браунли путешествовал по штату, он возил с собой в багажнике переносной пюпитр со складными ножками для импровизированных выступлений перед СМИ.
Так случилось, что пара прокуроров, работавших на Браунли, Рэнди Рэмсиер и Рик Маунткасл, , уже начали расследование в отношении Пердью. Рэмсиер и Маунткасл работали в офисе в Абингдоне, небольшом городке в горах Блу-Ридж. Это была скромная работа: их офис располагался в крошечной витрине рядом со стоматологическим кабинетом в торговом центре. Но оба они были суровыми, опытными федеральными прокурорами, и они воочию видели, какие страдания приносил оксиконтин их округе.
Любой прокурор руководствуется сложной смесью принципов и желаний. Для одних превыше всего императивы правосудия, для других - свет прожекторов. Но любой из этих порывов удовлетворяется перспективой большой игры. "Мы сидели и обсуждали, где будет самый большой взрыв", - вспоминает Рик Маунткасл. И решили: "Давайте посмотрим на Purdue". Эта семейная фармацевтическая компания, расположенная в Стамфорде, штат Коннектикут, вдруг стала зарабатывать миллиарды долларов на продаже оксиконтина и казалась крупным игроком. Конечно, были и другие плохие фармацевтические компании, другие фирмы, продающие опиоиды. Но в то время Purdue казалась главным виновником. Злоупотребление рецептурными препаратами всегда было проблемой в Аппалачах. Однако появление оксиконтина изменило ситуацию, и Маунткасл и Рэмсиер постоянно слышали на сайте истории об агрессивности торговых представителей Purdue и о том, как они заставляли местных фармацевтов заполнять рецепты. Фармацевт из небольшого городка, как правило, знает своих пациентов в лицо и понимает, у кого может быть законная потребность в большом количестве опиоидных обезболивающих, а у кого - явно нет. Какая бизнес-модель побудила бы представителей Purdue оказывать давление на местного фармацевта, чтобы тот продолжал отпускать таблетки людям, которые, как знал фармацевт, не являлись законными пациентами?
Когда прокуроры рассказали Браунли о своей идее напасть на Purdue, он сразу же поддержал их и сказал, чтобы они двигались "полным ходом". Это будет не гражданское дело, с которым компания уже сталкивалась во многих кругах и от которого отбивалась с большим успехом. Это будет уголовное расследование. Прокуроры начнут со сбора доказательств, опроса людей и запроса внутренних документов компании.
"А что, если мы ничего не найдем?" задался вопросом Рамзайер.
"По крайней мере, мы выглядели", - сказал Маунткасл.
3 декабря 2002 года прокуроры Абингдона прислали на адрес повестку в Коннектикут с требованием предоставить корпоративные документы о производстве, маркетинге и распространении оксиконтина. К тому времени Маунткасл уже двадцать лет был юристом. Он работал в Министерстве юстиции в Вашингтоне и вел дела по всей стране. Он не видел причин, по которым пара юристов, работающих в пристройке к торговому центру в захолустном районе Вирджинии, не могла возбудить новое уголовное дело против могущественной корпорации.
Но если они собирались это сделать, им нужно было больше офисных помещений. Примерно в миле от торгового центра, на другой стороне шоссе, кто-то построил современный офисный комплекс, совершенно непропорциональный окружающей обстановке и, по меркам Абингдона, довольно роскошный. Маунткасл назвал его Тадж-Махалом. Прокуроры оборудовали там несколько офисов, где могли работать над делом. Поскольку их штат был настолько скуден, они собрали команду из заемных работников других ведомств: специалиста по мошенничеству в сфере Medicaid из офиса генерального прокурора штата, пару следователей по уголовным делам из Управления по контролю за продуктами и лекарствами, специального агента из налоговой службы.
Если Purdue собираются принудить к передаче документов, Маунткасл полагает, что компания, скорее всего, прибегнет к старому судебному трюку: завалит обвинителей бумагами. Юристы Purdue ответят на повестку в суд, предоставив столько документов, что прокуроры не смогут и надеяться просмотреть их все. Если же в документах были уличающие факты, компания собиралась сделать так, чтобы их было как можно труднее найти. Конечно, в "Тадж-Махал" начали прибывать коробки с документами. Они прибывали в грузовиках FedEx, одна банковская коробка за другой, десятки тысяч страниц, затем сотни тысяч и, в конце концов, миллионы страниц. Это был океан бумаги. Больше, чем один человек - любая команда людей - может прочитать за всю жизнь. В какой-то момент кто-то сфотографировал комнату для хранения вещественных доказательств на сайте , где на стальных полках были аккуратно сложены около тысячи коробок с документами, девять вверх и двадцать поперек.
Но следователи предвидели эту проблему и решали ее систематически. По мере поступления каждого нового документа они сканировали его и вносили в базу данных. По мере того как они знакомились с внутренними документами Purdue и начинали составлять представление о внутреннем устройстве компании, следователи выдавали новые, более подробные повестки. В итоге прокуроры из Абингдона направили компании почти шестьсот различных повесток, изучая конфиденциальные документы Purdue и намечая конкретные области, представляющие интерес.
Для ведения дела Говард Уделл нанял влиятельного вашингтонского адвоката по имени Говард Шапиро, который ранее занимал должность главного юрисконсульта ФБР, а теперь был партнером в юридической фирме Wilmer Cutler Pickering Hale and Dorr. Сам работавший в Вашингтоне в начале своей карьеры, Рик Маунткасл скептически относился к явлению, которое иногда описывают как "вращающаяся дверь". В такой фирме, как Wilmer, многие партнеры занимали высокие посты в Министерстве юстиции, а в Министерстве юстиции многие высокопоставленные политические чиновники в прошлом работали (и, возможно, надеются когда-нибудь снова работать) в таких фирмах, как Wilmer. В результате между ведущими партнерами таких частных юридических фирм и политическими назначенцами в министерстве юстиции существовала неизбежная близость. Зайдите в будний день в модный ресторан рядом с Белым домом, и вы сможете увидеть, как сотрудники юстиции за обедом братаются с врагами. Возможно, у Маунткэстла и была своя фишка на плече; он любил остроумно шутить, что он всего лишь "адвокат из маленькой конторы". Но если Purdue пользовалась услугами такого адвоката, как Говард Шапиро, Маунткэсл опасался, что компания может попытаться выиграть дело не за счет победы по существу, а за счет того, что ее дорогостоящие адвокаты будут действовать через голову Маунткэсла - и через голову его босса, Джона Браунли, - чтобы убедить политическое руководство юстиции замять дело.
Именно так и поступила компания. Пока прокуроры рассылали повестки, команда защиты обратилась напрямую к одному из самых влиятельных чиновников в министерстве юстиции, заместителю генерального прокурора Джеймсу Коми. Послание Коми было простым: прокуроры в Абингдоне сбились с пути, и департаменту необходимо, как выразился бы Говард Шапиро, "обуздать Западный округ Вирджинии". Поэтому Коми поручил Джону Браунли приехать в Вашингтон для встречи. Перед встречей Маунткэсл и Рэнди Рэмсиер подробно рассказали Браунли о найденных ими доказательствах и причинах, по которым это расследование было законным. Затем Браунли отправился в Вашингтон. Но когда он вошел в большой кабинет заместителя генерального прокурора , Коми даже не захотел ознакомиться с доказательствами. Он попросил Браунли кратко изложить общие параметры расследования. Наступил момент замешательства, когда Браунли пришлось объяснять Коми, что речь идет о деле против компании Purdue Pharma, производителя препарата OxyContin, а не Perdue Farms, занимающейся переработкой куриного мяса. Когда он все прояснил, Коми сказал: "Возвращайтесь в Вирджинию и занимайтесь своим делом". Ему не нужно было выслушивать весь брифинг.
Это было большим облегчением. Прокуроры в Вирджинии получили доверие и поддержку Коми - его "верхнее прикрытие", как говорят в Вашингтоне. Поэтому они снова принялись за работу. Рик Маунткасл знал, что им противостоит целая бригада юристов - у Шапиро, вероятно, было двадцать помощников в его юридической фирме, работающих над этим делом, насколько знал Маунткасл, - поэтому он придумывал маленькие хитрости, чтобы держать своих противников в напряжении. Иногда Маунткэсл ставил будильник на четыре утра в воскресенье, затем просыпался, одевался, шел в офис и отправлял факс юристам Purdue. Таким образом, увидев временной штамп на факсе, они могли подумать, что у адвокатов в Абингдоне тоже есть армия помощников и что они работают круглосуточно.
В дополнение к миллионам страниц документов, которые они получили, следователи провели около трехсот интервью. То, что они обнаружили, было ошеломляющим. Руководство компании Purdue распространяло информацию о своей компании среди властей и общественности так же эффективно, как они распространяли оксиконтин среди врачей. Перед тем как ее уволили, юридический секретарь Говарда Уделла Марта Уэст заметила, что Уделл, похоже, стал параноиком в отношении хранения документов в Purdue и типов заявлений, которые сотрудники писали в письменном виде. Как выяснилось, у Уделла были веские причины для беспокойства. Получив повестки в суд, следователи Браунли собрали в компании электронные письма, служебные записки, протоколы совещаний и маркетинговые планы. Кроме того, они получили полевые заметки, написанные торговыми представителями, такими как Стивен Мэй, в которых фиксировалось каждое их взаимодействие с врачом или фармацевтом. Изучая эти материалы, следователи обнаружили, что почти все основные элементы истории, которую Purdue рассказывала о своем поведении, не соответствуют действительности.