ртимер был награжден орденом Почетного легиона, высшей наградой, присуждаемой правительством Франции, в знак признания его щедрости. В 1999 году британская королева посвятила его в рыцари , как и Рэймонда несколькими годами ранее. (По словам одного человека, который знал их обоих, Мортимер был раздражен тем, что его младший брат, который даже не жил в Англии, должен был получить эти лавры раньше него). Один британский обозреватель в журнале Harpers & Queen ( ) предположил, что такие крупные пожертвования культурным и образовательным учреждениям, которыми братья теперь в основном занимались, - это способ "купить бессмертие".
В 2003 году, когда следователи из Вирджинии разбирали вызванные в суд документы в картотеке отеля Taj Mahal, Ричард Саклер ушел с поста президента Purdue. "Я был активным руководителем до 2003 года", - свидетельствовал он позже. "После этого я был просто членом совета директоров". По правде говоря, это было скорее изменение его формального титула, чем практической роли, и Ричард по-прежнему принимал самое непосредственное участие в повседневной деятельности компании. Он по-прежнему чувствовал огромную личную заинтересованность, когда речь заходила об OxyContin, и навязчиво следил за показателями препарата, требуя регулярных обновлений. "Доктор Ричард должен отступить", - жаловался один из руководителей во внутренней электронной переписке через несколько лет после того, как Ричард якобы "отошел" от дел компании. "Он тянет людей во все стороны, создавая много дополнительной работы и увеличивая давление и стресс". Чтобы занять место Ричарда на посту главы Purdue, Саклеры назначили Майкла Фридмана - того самого человека, который курировал маркетинговую кампанию по продвижению Оксиконтина, вызывавшую теперь столь пристальное внимание. Ричард нанял Фридмана. "Они с Майклом были очень близки", - вспоминает Робин Хоген. "Доктор Ричард был рядом с ним на каждом шагу, как советчик, критик, тренер, болельщик". Но Ричард никогда не был тем, кому можно передать руль. Однажды Фридман пожаловался Ричарду на то, что тот "часто общается с моими подчиненными": "Вы влияете на приоритеты своими сообщениями и подрываете руководство, которое я даю людям. Это подрывает мою эффективность. Ты не остановишься, но это не значит, что это правильно".
Брат Ричарда, Джонатан, и его двоюродные братья Кате и Мортимер со временем также уйдут с поста вице-президента. Но, как позже объяснил один из обвинителей, "эти шаги были для показухи. Саклеры сохранили контроль над компанией". Гордость семьи за OxyContin не уменьшилась ни от прилива смертей, ни от волны гражданских исков, ни от федерального расследования в Вирджинии. На самом деле, когда приближалось празднование пятидесятой годовщины, Кате Саклер больше всего беспокоило то, что Ричард, ее соперник в семье, присвоит себе заслугу того, что именно ему пришла в голову идея препарата - заслуга, по ее мнению, должна принадлежать ей по праву. Саклеры планировали выпустить специальный буклет в честь юбилея, и Кате беспокоило то, как в буклете будет представлена эта важная глава в истории семьи. Ознакомившись с черновым вариантом текста, она отправила отцу письмо с резкими словами: "Я буду решительно протестовать против одобрения любого документа, который предполагает или намекает, как это сделано в этом проекте, что Ричард Саклер был ответственен за идею разработки препарата оксикодона с контролируемым высвобождением. Как вы знаете, когда я рассказала Ричарду о своей идее в середине 80-х, он спросил меня, что такое оксикодон".
Первоначальное обращение юридической службы Purdue к Джеймсу Коми могло оказаться безуспешным, но это не было причиной для беспокойства Саклеров. У них был Говард Уделл, который защищал их, и Говард Шапиро в Вашингтоне, а также Мэри Джо Уайт. И как будто эта команда была недостаточно грозной, у них был "звонарь" - бывший мэр Нью-Йорка Руди Джулиани. Причина, по которой Purdue наняла Джулиани, заключалась в том, что в то время он считался впечатляющей фигурой с национальной известностью. Его имя часто называли в качестве возможного кандидата на президентских выборах 2008 года; многие рассматривали его как предполагаемого кандидата от республиканцев. Джулиани пользовался в Вашингтоне таким авторитетом и узнаваемостью, о которых политические претенденты вроде прокурора Джона Браунли могли только мечтать. В конце концов Джулиани выразил заинтересованность во встрече с Браунли, чтобы поговорить о деле. Прежде чем они сели за стол переговоров, Браунли купил и прочитал только что вышедшую книгу Джулиани под названием "Лидерство".
"Джулиани был хорош в этом деле", - заметил Браунли: бывший мэр не казался особенно хорошо осведомленным в тонкостях дела, но Purdue наняла его не для этого. "Он был очень личным, политическим, легким", - вспоминает Рик Маунткасл, который также встречался с ним. "Они хотели, чтобы дело замяли, а портфолио Джулиани заключалось в том, чтобы прийти и заключить сделку".
Браунли был вежлив. Но он не отступал. "Он не волшебник", - вспоминает он. "Он не мог изменить факты". Его обвинители собрали доказательства настолько вопиющего поведения, что сочли его основанием для предъявления обвинений в уголовном преступлении не только самой компании, но и трем руководителям, которых Саклеры выдвинули в качестве публичного лица "Оксиконтина": Майкла Фридмана, Пола Голденхейма и Говарда Уделла.
В Абингдоне Рик Маунткасл составил секретный документ , известный как , в котором собрал все улики, собранные обвинителями, и изложил суть дела. Документ был датирован 28 сентября 2006 года. Он состоял из более чем ста страниц, являлся результатом пятилетнего расследования и сопровождался скрупулезными сносками. Меморандум представлял собой зажигательный каталог корпоративных злоупотреблений. Дело не только в том, что в нем перечислялись подсудные проступки: в нем с криминалистической точностью обосновывалось, что об этих проступках знали и руководили ими на самом высоком уровне компании Purdue. "Заговорщики обучали продавцов Purdue и предоставляли им учебные и маркетинговые материалы", чтобы те делали мошеннические заявления, утверждалось в записке. Показания Фридмана, Голденхейма и Уделла, данные под присягой, полностью опровергаются документами самой компании, отмечается в докладе. Прокуроры не скрывали: руководители Purdue давали Конгрессу "ложные и мошеннические показания".
По словам пяти бывших сотрудников Министерства юстиции, знакомых с ходом этих обсуждений, Браунли хотел предъявить трем руководителям множество уголовных обвинений, в том числе в "недобросовестной маркировке" (мошенничество, связанное с неправильной маркировкой фармацевтической продукции), а также в мошенничестве с проводами, почтовом мошенничестве и отмывании денег. Прокуроры часто не хотят выдвигать уголовные обвинения против публично торгуемых компаний, опасаясь, что если цена акций упадет, это может привести к финансовым потерям для акционеров, которые, возможно, не знали о преступном поведении, о котором идет речь. Но в случае с Purdue не было никаких матерых акционеров. Были только Саклеры. В обвинительном меморандуме рассказывалась история сложного, многолетнего и чрезвычайно прибыльного преступного сговора. По данным компании, Purdue уже продала оксиконтина на сумму более 9 миллиардов долларов. Поэтому, помимо обвинений в уголовном преступлении против компании и ее высшего руководства, прокуроры потребовали бы выплатить штраф. Они обсуждали, какой будет разумная сумма, и любое требование должно было стать предметом напряженных переговоров с обвиняемыми. Но было решено, что на стол ляжет сумма в 1,6 миллиарда долларов.
Саклеры могли бы утешиться тем, что лично они не являются непосредственными объектами уголовного дела. Это была именно та ситуация, в которой десятилетиями применявшаяся Саклерами уловка по сокрытию связей между семьей и ее различными предприятиями действительно могла пригодиться. Но когда федеральные прокуроры возбуждают уголовное дело против корпорации, они редко начинают с предъявления обвинений генеральному директору или председателю совета директоров. Вместо этого они, как правило, начинают с членов высшего руководства, которые находятся на ступеньку или две ниже. Один из аргументов в пользу такого подхода заключается в том, что зачастую легче собрать доказательства против руководителей низшего звена, поскольку они играют более практическую оперативную роль и оставляют за собой более обширный бумажный след. Однако в уголовных делах, связанных с "белыми воротничками", такие обвиняемые также являются весьма легкой добычей. Как правило, это изнеженные мужчины среднего возраста с мягкими руками и незапятнанной репутацией. Если вы предъявляете им обвинение в совершении преступления, и они внезапно сталкиваются с перспективой реального тюремного заключения, самой мысли о лишении свободы достаточно, чтобы их охватил ужас. Как следствие, их часто можно убедить перевернуть обвинение генерального директора или председателя совета директоров в обмен на более мягкое обращение.
Имя Ричарда Саклера неоднократно всплывало в записках обвинения. Поскольку он сам занимал пост президента компании и поддерживал практически постоянный контакт с Фридманом и другими руководителями, было вполне естественно, что он попал в поле зрения следствия. В записке обвинения Маунткэсл назвал Саклеров "семьей" и отметил, что Фридман, Голденхейм и Уделл - все - "подчинялись непосредственно "семье"". Если прокурорам удастся предъявить руководителям обвинения в уголовном преступлении под угрозой реального тюремного заключения, то, похоже, велика вероятность того, что они смогут склонить хотя бы одного из них - или всех троих, если на то пошло, - предать Саклеров и выступить в качестве свидетеля обвинения.
Однако прежде чем уголовные обвинения против руководителей были утверждены, дело было отправлено на рассмотрение в Министерство юстиции в Вашингтоне. В уголовном отделе министерства дело попало на стол молодого адвоката по имени Кирк Огроски. Он поговорил с прокурорами из Вирджинии и провел десять дней, изучая меморандум. Затем он подготовил собственный меморандум по этому делу на сайте . В итоге он пришел к выводу, что дело было очень надежным. "Пожалуй, ни одно дело в нашей истории не сравнится с тем бременем, которое легло на здоровье и безопасность общества, как то, что было сформулировано нашими линейными прокурорами в Западном округе Вирджинии", - написал он, отметив, что "злоупотребление оксиконтином существенно повлияло на жизнь миллионов американцев". Это было "праведное дело", на жаргоне департамента, и Огроски рекомендовал своим коллегам выдвинуть многочисленные обвинения в тяжких преступлениях против руководителей и компании. Он подчеркнул, что это должно произойти без промедления, отметив на сайте , что у Purdue был "прямой финансовый стимул добиваться отсрочки", учитывая, что ее "мошеннические продажи и маркетинг" оксиконтина продолжали приносить еще 100 миллионов долларов каждый месяц.