Для этих внешних консультантов задание стало причудливым краш-курсом по любопытной корпоративной антропологии Purdue. Когда консультанты McKinsey опросили сотрудников компании, они узнали, что хотя официально Саклеры были всего лишь членами совета директоров, на практике они по-прежнему маниакально руководили повседневной деятельностью. Совет директоров "принимает слишком много решений, которые ему не следует принимать", - сказали консультантам сотрудники. По мнению одного из руководителей McKinsey, "братья, основавшие компанию, рассматривали всех сотрудников как людей, которые "подстригают живую изгородь", - сотрудники должны делать то, что от них требуется, и не говорить лишнего".
Мортимеру Саклеру было уже за девяносто, и он по-прежнему жил полной и активной жизнью. На заседаниях совета директоров он выглядел задумчивым, хмурясь за прямоугольными очками. Сотрудники Purdue находили его гораздо менее теплым и любезным, чем Рэймонд. Но он всегда наслаждался своим досугом больше, чем работой. Он по-прежнему летал на самолете между своими роскошными резиденциями. Он любил играть в нарды и продолжал играть в теннис до восьмидесяти лет. В последний вечер 2009 года на сайте Мортимер принимал свою обширную семью и сотни гостей в своем огромном загородном поместье в Беркшире, за пределами Лондона, которое называлось Rooksnest и располагалось на десяти акрах ухоженных садов и лесных массивов. Огромный шатер был возведен для свадьбы его дочери Софи. Невесте было двадцать семь лет, и она была очень красива. Она выросла в Лондоне и училась в Оксфордском университете, где в честь ее отца была названа библиотека. Там она познакомилась с молодым игроком в крикет Джейми Далримплом, который впоследствии будет выступать за сборную Англии. Для музыкального сопровождения свадьбы Саклеры организовали хор из семидесяти человек , приехавший из Суонси в Уэльсе. Они исполнили гимн "Веди меня, о Великий Искупитель":
Откройте хрустальный фонтан
Откуда текут целебные потоки.
Мортимеру всегда нравились вечеринки. Он засиживался на вечеринках до полуночи. Через три месяца он умер. Он пережил своего старшего брата, Арти, почти на четверть века и затмил его в бизнесе и, возможно, в своем влиянии на мир. Смерть Мортимера оплакивали по обе стороны Атлантики, но в многочисленных воспоминаниях тех, кто его знал, его жизнь была отмечена главным образом его филантропическим вкладом. "Мортимер Д. Саклер, меценат" - так назывался некролог на сайте в газете The New York Times, в котором отмечалось, что он был "крупным спонсором Оксфордского университета, Эдинбургского университета, университета Глазго, галереи Тейт в Лондоне, Королевского колледжа искусств, Лувра, Еврейского музея в Берлине и Зальцбургского университета, а также других учреждений". И только в девятом абзаце статьи упоминается оксиконтин, "широко распространенный уличный наркотик, ответственный за ряд смертей от передозировки", а затем добавляется: "Никто из Саклеров никогда не обвинялся в каких-либо правонарушениях". В другом обширном некрологе, опубликованном в лондонской газете "Таймс", много говорится о благодеяниях Мортимера не только университетам и художественным музеям, но и "садоводческому миру". Так, например, в лондонском Кью-Гарденс был построен Саклер-Кроссинг - прекрасный изгибающийся мост из черного гранита над озером. А когда Тереза Саклер (которая к этому времени стала "дамой" Терезой и все еще была членом совета директоров Purdue) сделала выигрышную ставку на благотворительном аукционе, чтобы назвать новый вид розы. Дама Тереза, увлекавшаяся садоводством, решила назвать цветок в честь своего мужа. В некрологе ее цитируют, проводя аналогию между розой Mortimer Sackler и ее тезкой. "Цветы производят впечатление нежности и мягкости, - сказала она, - но на самом деле они очень прочные и мало страдают от плохой погоды". В некрологе не было ни одного упоминания об оксиконтине.
Глава 22.
TAMPERPROOF
Однажды летом 2010 года компания Purdue Pharma без шума и предупреждения прекратила поставки таблеток OxyContin, которые она выпускала и распространяла по Соединенным Штатам почти пятнадцать лет, и заменила их на новый вид OxyContin, который был тонко изменен. С первого взгляда таблетки, которые начали поставляться в августе этого года, выглядели почти так же, как и те, что были выпущены ранее. Единственное видимое отличие заключалось в том, что новые таблетки были немного толще, и на каждой из них было выбито не "OC", которое традиционно украшало каждую таблетку, а "OP". Полезная нагрузка в этих новых таблетках была точно такой же: чистый оксикодон. Но вот оболочку изобрели заново.
Еще в 2001 году сотрудники компании Purdue говорили о возможности создания серебряной пули для решения проблем, с которыми сталкивался препарат OxyContin. Что, если им удастся разработать версию таблетки, которую нельзя будет раздробить? Если бы злоумышленники разламывали таблетку, чтобы отменить механизм временного высвобождения и высвободить всю наркотическую силу препарата, то, возможно, ученые Purdue смогли бы разработать таблетку, которая помешала бы "преступным наркоманам", которых так презирал Ричард Саклер, - таблетку, которой нельзя было бы злоупотреблять.
Это был деликатный проект для компании, поскольку частью этики семьи Саклер (и, как следствие, частью культуры семейной компании) было нежелание допускать, даже гипотетически, возможность ошибки или правонарушения. Если бы компания Purdue слишком много шумела о том, что она разрабатывает устойчивую к злоупотреблению версию OxyContin, это можно было бы расценить как риторическую уступку в том, что препарат, который они продавали все эти годы, действительно, как утверждали критики, опасно склонен к злоупотреблению.
Но идея о том, что Purdue может изобрести таблетку оксиконтина, которую можно только проглотить, бросив вызов тем, кто ищет немедленного кайфа, была неотразима, и некоторые сотрудники компании стали считать этот проект "выстрелом в луну". Исследования заняли годы и потребовали большого количества проб и ошибок. По словам одного из ключевых руководителей, Purdue выделила "очень большую часть" своего и без того ограниченного бюджета на исследования и разработки. Частью мотивации, несомненно, было искреннее желание защитить свой главный продукт от злоупотреблений. Но еще одним мотивом мог быть тот факт, что некоторые конкуренты Purdue также участвовали в гонке за создание несокрушимой таблетки оксикодона. Если бы одна из этих компаний опередила Purdue на рынке, она могла бы рекламировать свои таблетки как более безопасную альтернативу OxyContin. "Purdue должна быть лидером в подобных исследованиях", - сказал младший Мортимер Саклер Ричарду в 2008 году. "Почему мы играем в догонялки?"
Ричард уже давно отошел от роли титулованного главы компании, но по-прежнему принимал самое активное участие в бизнесе. Он продолжал приходить в офис каждый день. У него был бульдог, которого он часто брал с собой. Собаку назвали UNCH, в честь биржевой аббревиатуры "Unchanged", которая означает, что цена акций компании заканчивает торговый день на том же уровне, с которого он начался. Иногда сотрудник наряжался в свой лучший костюм для встречи с Ричардом, но, придя в заставленный книгами кабинет босса, замечал под стеклянным столом, что UNCH размазывает слюни по свежевыглаженной штанине его брюк. У UNCH была склонность гадить в коридорах, а у Ричарда была склонность не подбирать за ним. Поэтому посетители девятого этажа учились обходить стороной случайные следы, оставленные собакой на королевском пурпурном ковре.
Ричард проводил собственные исследования в области несанкционированного вскрытия таблеток, получил несколько патентов, в которых он был указан в качестве изобретателя, и поддерживал тесную связь с командой Purdue, занимавшейся подачей заявок на новый продукт в FDA. Он даже участвовал в обсуждении возможных названий для таблеток. (В конечном итоге она была названа просто OxyContin OP.) Компания подала заявку на одобрение FDA в конце 2007 года, но только в 2010 году агентство выдало Purdue разрешение на продажу этого нового "устойчивого к злоупотреблению" OxyContin.
Новые таблетки были чудом науки. Если их раздробить, они не распадались на фрагменты и не превращались в мелкий порошок, который можно было нюхать или растворять в жидкости и вводить внутривенно. Вместо этого они раздавливались, как кусок конфеты. По одной из таблеток можно было ударить молотком, и она трескалась, но не рассыпалась. Приложив некоторое усилие, можно было расколоть ее на кусочки, но если попытаться раскусить отколовшиеся кусочки, они застревали в ноздре. Это было маленькое чудо, в своем роде более инновационное, чем Оксиконтин. Как сказал один бывший руководитель Purdue, когда вы подделывали измененный Оксиконтин, он превращался "в мишку Гамми".
Purdue Pharma никогда не стеснялась делать смелые заявления в FDA, и компания превозносила эту новую таблетку за ее беспрецедентную безопасность. Проявив в прошлом удивительную склонность идти навстречу Purdue, одобряя преувеличенные маркетинговые заявления, FDA в конце концов преподнесло компании еще один подарок: впервые в своей истории агентство разрешило включить в упаковку реформулированного OxyContin заявление о "сдерживающих злоупотребление" свойствах таблетки. Ричард Саклер хвастался, когда OxyContin только появился в продаже, тем, как компания добилась от агентства одобрения этикетки с большим количеством маркетинговых заявлений, чем когда-либо прежде, и теперь агентство снова разрешило Purdue утверждать, что ее новый продукт безопаснее, чем конкуренты. Еще одним отголоском первоначального запуска "Оксиконтина" стало утверждение о преимуществах, препятствующих злоупотреблению, которые на данный момент носили в основном рекомендательный характер. В пресс-релизе FDA отмечалось, что компания Purdue должна будет провести "послепродажное" исследование, чтобы собрать данные о том, "насколько новая формула снижает злоупотребление и неправильное использование этого опиои