Приводя доводы в пользу того, что они всегда были лишь незначительными игроками, Sacklers и Purdue указывали пальцем на своих старых противников - производителей дженериков. Если вы хотите знать, откуда поступает большая часть опиоидов, отпускаемых по рецепту, то, по их мнению, вам следует искать именно там. "Оксиконтин" появился на рынке, где доминируют опиоиды-дженерики, - заявил представитель Purdue изданию The New Yorker в 2017 году. По его словам, подавляющее большинство рецептов на опиоидные обезболивающие препараты выписываются на дженерики. Но тем, кто работал в Purdue и был знаком с запутанной структурой клана Саклеров, этот тезис показался вопиюще неискренним, поскольку Саклеры тайно владели еще одной фармацевтической компанией, помимо Purdue, и она была одним из крупнейших производителей дженериков опиоидов в США.
Компания Rhodes Pharmaceuticals располагалась на проселочной дороге в городе Ковентри, штат Род-Айленд, и была окружена внушительной охраной. Судя по всему, компания старалась держаться в тени; в течение нескольких лет ее веб-сайт находился "в стадии разработки". История семьи Саклер с компанией Rhodes, которую в конце концов раскрыла газета Financial Times, началась после того, как Purdue признала себя виновной в федеральном деле в Вирджинии. Через четыре месяца после признания вины Саклеры основали компанию Rhodes. По словам бывшего топ-менеджера Purdue, компания была создана как "посадочная площадка" для семьи на случай, если им понадобится начать все сначала после кризиса, связанного с оксиконтином. Компания Rhodes стала седьмым по величине производителем опиоидов в США, сразу после гиганта-производителя дженериков Teva и намного опередив Johnson & Johnson и Endo. Компания Rhodes выпускала непатентованную версию MS Contin, а также оксикодон с немедленным высвобождением - препарат, которым широко злоупотребляли. В статье на сайте Purdue "Распространенные мифы об оксиконтине" жаловались на "ошибочное мнение, что все злоупотребления оксикодоном связаны с оксиконтином", предполагая, что в этом виноват и оксикодон немедленного высвобождения, не признавая того неловкого факта, что Саклеры производили оба препарата.
После изменения состава препарата "Оксиконтин" в 2010 году сотрудники Purdue поняли, что хвастовство компании о безопасности своего опиоида, устойчивого к вскрытию, может оказаться пустым звуком, если общественность поймет, что родственная компания, Rhodes, по-прежнему занимается производством оксикодона с немедленным высвобождением, который не устойчив к вскрытию. В одном из внутренних электронных писем один из руководителей Purdue, Тодд Баумгартнер, рассказал о "секретном" способе, с помощью которого компания пыталась затушевать это противоречие.
Несколько Саклеров играли активную роль в Родосе. Дама Тереза и Кате входили в один комитет. Мортимер входил в другой. Но, по словам одного из руководителей Purdue, долгое время тесно сотрудничавшего с Саклерами, самым близким членом семьи был Джонатан. "Джонатан стал защитником родосского дженерика", - сказал этот руководитель. "Это было его детище".
Однако самым решающим недостатком аргументации Саклеров о сравнительном размере их доли рынка было то, что когда все эти конкурирующие фармацевтические компании начали продвигать свои мощные опиоиды, они шли по следу, проложенному Purdue. Оксиконтин был "наконечником копья", по словам одного химика Purdue, работавшего над препаратом. Ричард Саклер и его команда в 1990-х годах распознали существенный барьер на рынке - широко распространенное клеймо, связанное с сильными опиоидами в медицинских учреждениях, - и разработали блестящую стратегию, чтобы устранить этот барьер и расчистить путь. Сама Purdue в 2001 году признала, что рекламные усилия компании помогли осуществить "смену парадигмы". Конкурирующие производители лекарств могли вытеснить Purdue на рынке. Но они были последователями, а не лидерами. В 2002 году в презентации для компании Johnson & Johnson группа консультантов из McKinsey признала это. По их словам, "Оксиконтин" "создал" рынок.
По мнению адвоката Майка Мура, компания Purdue Pharma и семья Саклер были "главным виновником". Они "обманули FDA, заявив, что действие оксиконтина длится двенадцать часов", - говорит Мур. "Они лгали о свойствах, вызывающих привыкание. И они сделали все это, чтобы расширить рынок опиоидов, чтобы можно было прыгать в воду. Потом некоторые из этих других компаний увидели, что вода стала теплой. И они сказали: "Ладно, мы тоже можем прыгнуть в воду". "
Муру было за шестьдесят, но выглядел он моложе, худощавый, с легким акцентом. Он приехал из Миссисипи, где с 1988 по 2004 год занимал пост генерального прокурора. В 1990-е годы Мур считался перспективной фигурой в Демократической партии, южным либералом с репутацией борца за закон и порядок, которого часто сравнивали с Биллом Клинтоном и который, по мнению некоторых, мог бы в один прекрасный день стать кандидатом в президенты. На посту генерального прокурора он преуспел в привлечении внимания общественности и в грязной закулисной политике, связанной с созданием коалиций. По его собственному признанию, Мур был человеком с большой буквы. Тонкие нюансы и бесконечные цитаты из юридической записки не были его сильной стороной. Но он обладал страстью, энергией и харизмой, а также праведным пылом.
В 1994 году Мур вместе с коалицией других юристов решил выступить против компании Big Tobacco. Применив нетрадиционную и рискованную юридическую стратегию, он стал первым прокурором штата, подавшим иск против сигаретных компаний в попытке привлечь их к ответственности за ложь, которую они говорили о последствиях курения для здоровья. Он и его единомышленники начали серию судебных процессов, в которых частные адвокаты совместно со штатами подавали иски против табачных компаний. Это дело, которое Барри Майер освещал в "Таймс", закончилось оглушительной победой Мура. Компании-ответчики согласились на крупнейшее в истории США корпоративное судебное урегулирование. Мур и его коллеги из прокуратуры штата и адвокаты истцов заставили компании признать, что они лгали о рисках, связанных с курением. Они добились снятия рекламных щитов, запрета автоматов по продаже сигарет, отмены спортивных промо-акций. Они избавились от Джо Кэмела, культового мультяшного талисмана, а также от Человека Мальборо. И заставили компании выплатить знаковый штраф в размере более 200 миллиардов долларов.
В 2004 году Мур ушел с поста генерального прокурора и открыл собственную юридическую фирму. После разлива нефти на месторождении Deepwater Horizon он помог добиться от компании BP урегулирования спора на сумму 20 миллиардов долларов. У него сложилась репутация истребителя гигантов, человека, способного привести в чувство даже самую свирепую корпоративную бегемотиху. Он сражался с лучшими юристами планеты и побеждал. Он сколотил немалое состояние на выплате гонораров. Когда режиссер Майкл Манн захотел снять фильм под названием "Инсайдер" о табачном процессе, большинство реальных персонажей сыграли актеры, такие как Рассел Кроу и Аль Пачино. Майк Мур сыграл самого себя. У него была определенная развязность.
У него также был племянник , который пристрастился к опиоидам. Однажды вечером в 2006 году племянник получил огнестрельное ранение после ссоры с женой (его воспоминания о том вечере были настолько туманны, что он не мог с уверенностью сказать, стрелял ли он сам или она в него). Врач прописал Перкоцет. Это стало зависимостью, и к 2010 году он покупал фентанил на улице. Мур делал все возможное, чтобы помочь, но племянник то и дело попадал в реабилитационные центры, впадал в передозировку и выздоравливал, а потом снова впадал в передозировку.
Мур участвовал в серии гражданских дел против Purdue еще в 2007 году, завершившихся урегулированием спора на сумму 75 миллионов долларов, в ходе которого компания не признала никаких правонарушений, а все внутренние документы, полученные в ходе расследования, были запечатаны. Теперь он обсуждает с некоторыми из своих старых коллег по табачным делам попытку применить эту модель к производителям опиоидов. По мнению Мура, сходство было очевидным. "Они оба наживаются на убийстве людей, - сказал он.
Но это вызвало интересный вопрос. Саклеры всегда придерживались фундаментально либертарианских взглядов, когда дело касалось сферы их деятельности. Семья производила продукт и продавала его. То, что люди делали с этим продуктом, не входило в обязанности семьи. Критики Purdue утверждали, что это очень похоже на дело Big Tobacco: если вы лжете о рисках, связанных с вашим продуктом, то вы должны нести определенную ответственность, когда люди полагаются на эти заверения и принимают его, что приводит к фатальным последствиям. Однако другие считают, что уместна аналогия не с сигаретами, а с огнестрельным оружием: в Соединенных Штатах практически невозможно привлечь производителей оружия к ответственности за смерть, вызванную их продукцией. Можно сказать, что оружие в еще большей степени, чем фармацевтические препараты, вызывающие привыкание, приводит к плохим последствиям, которые нетрудно предсказать. Тем не менее, производители оружия (и их адвокаты и лоббисты) успешно доказывают, что они не должны нести никакой ответственности за то, что их клиенты делают с их продукцией. Когда кто-то получает ранение или погибает от оружия, всегда находится безответственный человек, который нажимает на курок, что, как утверждают производители оружия, должно освободить от ответственности тех, кто изготовил и продал это оружие. Саклеры считают, что то же самое должно происходить и с оксиконтином. В той степени, в которой люди злоупотребляют препаратом и получают передозировку, вина лежит на любом количестве потенциально безответственных сторон - на враче, выписывающем рецепт, оптовике, фармацевте, торговце, злоупотребляющем, зависимом человеке - но не на производителе. Не с компанией Purdue. И уж тем более не Саклеры.
В сотрудничестве с небольшим консорциумом юристов, некоторые из которых были ветеранами табачных войн, Мур изучил все дела, возбужденные в прошлом против Purdue и других производителей опиоидов. Они рассмотрели дело о признании вины в Вирджинии в 2007 году и все другие дела, в которых Purdue заключала мировые соглашения, чтобы избежать суда (а затем хоронила доказательства). Ни один из этих результатов не выглядел особенно удовлетворительным, особенно если принять во внимание пагубное воздействие, которое Оксиконтин и другие опиоиды оказывали на сообщества по всей стране, и астрономические прибыли, которые получали компании. Поэтому Мур и его коллеги-юристы инициировали новую волну судебных исков. Иски подавали н