– Я не строю свои замыслы на предположениях.
Лоркан снова взялся рубить ветку. Элида выпучила глаза и едва не показала его спине язык. Но желание проказничать мгновенно пропало, когда она услышала:
– Давай рассказывай про расположение северной тюрьмы.
Элида повернулась лицом к заходящему солнцу, сделавшему все поле оранжевым.
– Сам посмотришь, когда туда попадешь.
Звон топора смолк. Стих даже ветер, шелестевший в траве.
В душе Элиды не было ни капли страха. Она побывала на грани смерти, сполна познала ужас и отчаяние. Она и так слишком много рассказала Лоркану, заглянув в самые мрачные углы ненавистного Мората. Хватит с нее его грубости и высокомерия… Пусть катится ко всем чертям.
Элида побрела к повозкам. Лоркан мгновенно догнал ее и загородил путь. Загородил солнце. Ей показалось, что оранжевые лучи избегают падать на его широкое смуглое лицо. Только ветер отваживался играть завитками шелковисто-черных волос.
– Между прочим, у нас с тобой, девка, уговор.
И опять Элида не испугалась его бездонных глаз:
– Ты ведь не сказал, за какое время я должна все тебе поведать. Что-то успело забыться. А если хочешь выжать из меня побольше сведений, изволь обождать, пока я их не вспомню.
– Не пытайся играть со мной, – оскалил зубы Лоркан.
– А то что?
Элида обошла его, словно Лоркан был всего лишь камнем или лужей. Злость придавала ей сил. Даже некстати разнывшаяся нога не заставила ее опустить голову.
– Убьешь меня? Тогда вообще ничего не узнаешь.
Его рука с неимоверной скоростью поймала и крепко сжала ее локоть.
– Маурина, не зли меня! – прорычал Лоркан.
Опять это имя! Лицо Лоркана было неистовым и диким. Из совсем другого времени и мира.
– Убери руку, – сказала она.
К удивлению Элиды, Лоркан подчинился.
– Ты расскажешь мне все, что я хочу знать, – все так же свирепо глядя на нее, заявил он.
Странный камень в ее кармане вдруг ожил и забился, наподобие сердца. Элиде показалось, что от этих биений у нее сотрясаются кости.
Лоркан отстал на шаг. Его ноздри чуть раздулись, словно он почувствовал пробуждение камня.
– Кто ты? – вдруг спросил он.
– Никто, – глухим, опустошенным голосом ответила Элида.
Быть может, когда она разыщет Аэлину и Эдиона, у нее появится цель и жизнь обретет смысл. Пока что она – посланница, которой поручено передать камень Селене Сардотин. Вот только как найти эту Селену в огромном мире? Сколько времени потрачено зря. А ей надо спешить. Нужно попасть на север, и как можно быстрее.
– Зачем тебе понадобилась Аэлина Галатиния?
Вопрос был не из тех, что задают невзначай. Вопрос Лоркан задал с какой-то целью. Вон как напрягся. Совсем как хищник перед прыжком. И злость на нее у него не прошла. Притушил усилием воли.
– Ты знаешь королеву? – удивленно выдохнула Элида.
Лоркан заморгал. Не от удивления, а чтобы выиграть время.
Да, он знал ее королеву. И сейчас раздумывал, какую порцию сведений можно сообщить этой странной девчонке и под каким соусом.
– Селена Сардотин находится на службе у твоей королевы. Так что твоя дорога короче, чем ты думала. Найди одну, найдешь и вторую.
Лоркан умолк, ожидая, как эти слова подействуют на нее.
Изменится ли тогда ее жизнь? Ущербные люди быстро усваивают, что в этом мире они никому не нужны и за каждую крупицу доброты нужно платить. Потеплеют ли глаза королевы при виде Элиды? Вспомнит ли ее Аэлина?
– Маурина, – повторил Лоркан.
Ишь как рычит. Мать. Отец. Единственные люди, по-настоящему любившие Элиду. Даже Финнула, столько лет проведшая с нею в башне, всегда смотрела на нее со смешанным чувством жалости и страха.
Элида не помнила, когда ее в последний раз обнимали. Утешали. Или просто улыбались, любя такой, какая есть.
Ей не хотелось говорить. Сил врать, рассказывая про северную тюрьму, тоже не было. Элида молча побрела в сторону повозок.
Манона не бросила ее в подземелье. Элида снова и снова напоминала себе об этом. Манона пришла за нею. И Астерина с Соррелью тоже. Но даже они оставили ее одну в лесу.
Нельзя себя жалеть. Жалость к себе – злейший ее враг. Особенно когда до севера еще так далеко. А она должна туда попасть ради будущего. Вот только какого? Даже если она доберется до Террасена, найдет Аэлину… что она сможет предложить своей королеве? Ведь она даже читать не умеет. Как объяснишь такое Аэлине и придворным?
Главное – добраться туда. Она согласится быть у королевы прачкой. Чтобы стирать белье, грамотность не требуется.
Элида не слышала шагов Лоркана. Даже с грузом дров он шел бесшумно.
– Ты мне все-таки расскажешь про подземелья, – процедил он сквозь зубы.
Элида чуть не застонала.
– Не сейчас, – добавил Лоркан. – Потом, когда тебе станет получше.
Наверное, для него печаль и отчаяние были чем-то вроде болезни.
– Ладно.
– Договорились, – подытожил Лоркан.
Труппа встретила их улыбками и с радостью сообщила: по другую сторону дороги нашлось высокое место, где сейчас ставят шатры. Элида со вздохом посмотрела на тот, что поставили для нее и Лоркана. Уж лучше бы сейчас лил дождь.
За свою долгую жизнь Лоркан обучил немало воинов и знал, когда на них можно, а когда нельзя давить. Он пытал немало врагов и тоже знал, когда нужно остановиться, иначе жертва сломается и станет бесполезным куском мяса.
Лоркана насторожило не столько ее упрямство, сколько изменившийся запах. Странная, непонятная сила, таившаяся у нее в крови, вдруг исчезла, уступив место печали. Нет, даже хуже – ощущению безнадежности…
Лоркану хотелось рассказать Маурине о тщетности всяких надежд. Но как скажешь такое девчонке, у которой тело взрослее мозгов? Какими бы глупыми ни были ее надежды, они позволили ей выбраться из Мората. Да и в уме Маурине не откажешь. И врет она не из любви к вранью, а потому, что такова ее стратегия выживания.
У Лоркана был достаточный опыт общения со смертными. Кого-то он убивал, кого-то укладывал в постель, с кем-то даже сражался бок о бок. Характер Маурины не представлял для него особой тайны. Она не была порочной, коварной или своекорыстной. Уж лучше бы была; это бы значительно облегчило ему задачу.
Но если она больше ничего не расскажет ему про Морат, если своими настырными требованиями он что-то в ней сломал… Когда он проникнет в крепость, никакие сведения не будут лишними. И когда настанет время выбираться оттуда. Маурина сумела выбраться. Возможно, она – единственная, кому это удалось.
Лоркан собирался поделиться с нею своими мыслями, как вдруг заметил, что Маурина с тревогой поглядывает на поставленный для них шатер.
Их шатер.
Подошла Омбриела. Настороженно взглянув на Лоркана – по-иному она на него не смотрела, – черноволосая красавица сухо сообщила, что у молодых супругов наконец-то появилась возможность провести ночь вместе.
К удивлению Лоркана, еще не успевшего свалить груз дров, бледное, печальное лицо Маурины вдруг вспыхнуло от радостного предвкушения, словно она сбросила маску. Она наградила «мужа» кокетливым взглядом, потом лучезарно улыбнулась Омбриеле и поспешила свалить хворост возле ямы, приготовленной для костра.
Лоркану хватило здравого смысла улыбнуться «жене». Он тоже пошел к костровой яме, свалил принесенные дрова и поспешил вслед за Мауриной к их шатру, поставленному на приличном расстоянии от остальных.
Шатер был невелик и тесен для двоих. Лоркан не отказался бы и эту ночь провести под открытым небом. Наверное, раньше в нем ночевал прежний метатель ножей. Маурина откинула полог и вошла почти бесшумно. Лоркан пригнулся и тоже вошел.
Шатер не позволял встать во весь рост. Голова Лоркана упиралась в потолок, угрожая опрокинуть шест. Пол был устлан плетеными ковриками. Маурина опасливо поглядывала на свернутую подстилку – их «супружеское ложе».
Ширины подстилки хватило бы на двоих. Но…
– Ложись на подстилке одна, – без обиняков предложил Лоркан. – Мне достаточно и ковриков.
– А вдруг кто войдет?
– Скажешь, что мы поссорились.
– Каждый раз?
Радость Маурины по поводу шатра была маленьким спектаклем, разыгранным для Омбриелы. Ее лицо вновь стало холодным и напряженным.
– Караван не собирается задерживаться здесь на несколько дней. А тех, кто без разрешения сует нос, я отучаю раз и навсегда.
В военных лагерях он наказывал солдат и за меньшие провинности.
– Ладно, – снова сказала Маурина.
Опять эта маска безразличия, странным образом переплетенного со страхом. Девчонка находилась на грани срыва.
– Может, хочешь вымыться? – спросил Лоркан. – Я нагрею воды, притащу в шатер. Пока моешься, постою снаружи и послежу, чтобы никто не сунулся.
Он предлагал ей земные радости в обмен на доверие, благодарность и желание ему помочь. Нужно было увести ее от опасной черты.
Слова Лоркана заставили Маурину придирчиво оглядеть себя. Белая рубашка успела запачкаться, не говоря уже о коричневых кожаных штанах и сапогах…
– Я предложу Омбриеле деньги, и она сегодня же выстирает твою одежду.
– Мне нечего надеть на смену.
– Поспишь голой.
Настороженность на ее лице сменилась вспышкой неприязни.
– У тебя на виду?
Лоркан удержался от желания выпучить глаза и усмехнуться.
– Что скажешь про свою одежду? – вдруг спросила Маурина.
– А что я должен сказать?
– Она у тебя тоже не блещет чистотой.
– Потерплю еще денек. Не впервой.
Если он разденется, Маурина, скорее всего, убежит спать в повозку.
– Почему только я должна оставаться голой? Труппа может заподозрить, что мы никакие не муж и жена. Тебе тогда тоже нужно спать голым.
– Ты слишком молода, – тщательно выбирая слова, сказал Лоркан. – А я очень стар.
– Сколько тебе?
Раньше она не спрашивала про его возраст.
– Достаточно.
– Тело есть тело, – пожала плечами Маурина. – По правде говоря, ты тоже не благоухаешь. Если не хочешь мыться, тогда спи в другом месте.