Дорин был целиком согласен с генералом, но решил промолчать.
– Я уже не говорю о силах Мората, – с плохо скрываемым раздражением добавил Эдион.
– А мы туда поплывем не для сражений, – только и ответила Аэлина.
Ее слова означали конец обсуждений. К тому же всем нужно было немного отдохнуть перед ранним отплытием.
Аэлина и Рован ушли к себе в комнату. Спутники Дорина уже посапывали, но ему не спалось. Он вспоминал каждое слово Элианы. Вспоминал свою встречу с Гавином в замке. Помнится, тогда Гавин его разбудил, чтобы уберечь Аэлину от открытия портала. Возможно, древний король думал не столько о ее репутации, сколько хотел уберечь от участи живой игрушки равнодушных богов. Вчерашняя «игра» Денны едва не кончилась большой бедой.
Мысли кружились и кружились. Дорин отгонял их, понимая, что устал. О таких вещах нужно думать на свежую голову, воздерживаясь от поспешных выводов. Он приказал себе спать. Но ниточки мыслей продолжали виться, складываясь в разноцветные узоры, где красный цвет чередовался с зеленым, золотистым и голубым. Они вспыхивали, мерцали и рассказывали королю свои тайны на языках, неведомых этому миру.
Бухту Черепов они покидали ранним утром. Рульф дал им самый быстрый корабль. Он не пришел проститься, вплотную занявшись подготовкой кораблей к поискам микенианцев. Впрочем, ни Аэлина, ни ее соратники не печалились из-за отсутствия провожатых. Рульф сделал ей прощальный подарок, назвав примерное местонахождение Замка. Назвать точное он не мог – мешал магический барьер. В существовании барьера Рульф не сомневался, иначе место отобразилось бы на его карте. «Спасибо и на этом», – подумал Дорин. Аэлина была того же мнения.
Обернувшись ястребом, Рован кружил над кораблем, осматривая воздушные и водные просторы. Фенрис и Гарель сидели на веслах, выгребая из гавани. Эдион тоже греб, устроившись на некотором расстоянии от отца.
Дорин стоял за штурвалом, рядом с угрюмой коренастой женщиной-капитаном, годящейся ему в матери. Склонности к беседе она не проявляла. Возможно, она даже не знала о его королевском титуле или ей было все равно. Лисандра плыла рядом с кораблем, превращаясь то в акулу, то в дельфина, и отслеживала возможные угрозы с глубины.
Аэлина стояла одна на носу судна. Ветер играл ее распущенными волосами. По неподвижности она могла состязаться с деревянной фигуркой, которой оканчивался нос. Ее золотистые волосы мерцали под восходящим солнцем. Ни малейшего намека на лунный огонь, угрожавший вчера уничтожить их всех.
Дорин не знал, почему от столь безмятежного зрелища сердце пронизывал холод. Уж очень странно Аэлина смотрела на острова архипелага, воду и небеса, будто не знала, увидит ли их снова.
Спустя три дня архипелаг с его извилистыми проходами между островами остался позади. Дорин все так же стоял у штурвала, Аэлина – на носу. Остальные занимались своими делами или отдыхали.
Первый сигнал Дорин получил от своей магии. Это напоминало проблеск сознания, пробуждение чего-то неясного, предостережение. Дорин внимательно оглядел горизонт. Фэйские воины замерли – вероятно, тоже что-то почувствовали.
Вначале это было похоже на облачко, несомое ветром. Потом на большую птицу.
Когда матросы схватились за оружие, разум Дорина подсказал, что за существо несется к кораблю на широких сверкающих крыльях. Это был дракон.
Всего один дракон. И всего одна всадница в седле, которая почему-то не шевелилась. Растрепанные белые волосы клонились вбок, как и тело всадницы.
Дракон опустился ниже, летя над водой. Лисандра ожидала приказа Аэлины, готовая принять любое обличье для сражения с драконом.
– Нет!
Слово сорвалось с губ Дорина раньше, чем он успел подумать. Дорин не уставал повторять свое «нет», следя за приближением дракона.
Ведьма находилась без сознания. Отсюда и странность ее позы. Она была густо покрыта засохшей голубой кровью.
– Не стреляйте! – закричал Дорин. – Не стреляйте.
Увидев в руках Фенриса арбалет, Дорин бросился к фэйцу. Черная головка стрелы была нацелена прямо в шею ведьмы. Предостережение Дорина тонуло в криках матросов и капитанши. Он почувствовал поднимающуюся волну магии. Рука потянулась к Дамарису.
– Не стрелять! – Звонкий голос Аэлины перекрыл палубный гвалт.
Стало тихо. Дракон приблизился и заложил круг над кораблем.
Израненные бока дракона тоже были покрыты коркой голубой крови. Сколько же крови потеряла эта ведьма? Она едва держалась в седле. На бледном лице белели губы.
Дракон завершил круг, еще снизился, будто хотел опуститься рядом с кораблем. Он не собирался нападать. Дракон… просил помощи.
Он плавно скользил над кобальтовыми волнами. Ведьма наклонилась еще сильнее. Теперь, когда помощь была совсем рядом, удача, неизвестно сколько времени сопровождавшая ее, вдруг исчезла.
Все, кто был на палубе, в немом изумлении смотрели, как Манона Черноклювая выпала из седла и ударилась о воду.
Часть втораяОгненное сердце
Глава 40
Утро выдалось пасмурным, теплым и сырым. В воздухе густо пахло дымом, и этот дым жег Элиде глаза.
Она встревожилась, не пожар ли. Но Мулли ее успокоила: это крестьяне жгут траву на залежных полях, удобряя землю под урожай будущего года. Поля находились за несколько лиг отсюда, однако ветер быстро разносил дым и пепел. Ветер дул в северном направлении, мчась к ее родному Террасену.
Вот только карнавальная труппа держала путь вовсе не в Террасен. Они ехали на восток, к побережью.
Вскоре ей придется оставить труппу и одной идти на север. За это время на их пути встретился всего один городок, жители которого были по горло сыты странствующими лицедеями. Элида заранее знала: здесь они заработают совсем немного, и денег едва хватит, чтобы расплатиться с Мулли за еду и крышу над головой.
Для Элиды поставили маленький шатер. Там побывало четверо местных парней, желавших знать, к которой из приглянувшихся им девушек стоит свататься. Омбриела загримировала Элиду, чтобы та выглядела постарше. Но парней интересовали предсказания, а не внешность предсказательницы. Элида едва успела расспросить их про всех девушек, как в шатер вбежали дружки парней и сказали, что они зря тратят время. На открытой площадке выступает потрясающий метатель ножей: сам рослый, сильный, а ручищи – толщиной с древесный ствол.
Элида сердито сверкнула глазами. Мало того что парни удрали, не заплатив ей ни гроша, ее злило, что Лоркан переманивает у нее посетителей.
Она подождала еще несколько минут. Никого. Тогда Элида побрела к выходу. Мулли повязала ей голову нелепым красным платком, к которому были пришиты бусины и мелкие побрякушки, мешавшие смотреть. Длиннополое платье такого же цвета путалось в ногах. Элида едва не споткнулась о подол, прежде чем выбралась наружу.
Уж если мускулы Лоркана потрясали воображение парней, нетрудно догадаться, какое впечатление они производили на здешних девиц.
И не только на девиц. Женщины постарше тоже проталкивались сквозь толпу, окружившую наспех сколоченный помост, где Лоркан то жонглировал кинжалами, то метал ножи в мишень.
Лоркан был прирожденным воином, но никак не прирожденным лицедеем. Ему хватало наглости проделывать свои трюки со скучающе-угрюмым выражением лица.
Пусть он не был учтивым и не отпускал комплименты. Женщины глазели даже не на его трюки, а на могучее, голое по пояс тело, лоснящееся от масла. Боги милосердные! По сравнению с ним парни, что приходили в шатер Элиды, выглядели малолетними детьми.
Похоже, Лоркан показывал толпе даже не трюки, а свои обычные воинские упражнения с оружием. Но это не мешало зрителям (и в особенности зрительницам) охать и ахать при каждом движении его ловких рук и каждом повороте могучего торса. Большое жестяное блюдо, поставленное на края помоста, быстро наполнялось монетами.
Помост освещали несколько чадящих факелов. Казалось, темные волосы Лоркана втягивают в себя их свет. Его черные глаза оставались тусклыми и равнодушными. Наверное, ему хотелось перерезать глотки всем, кто пялился на него, пуская слюни, словно псы на сочную кость. Элида вполне понимала его чувства.
И все же Лоркан немного устал. Сначала по лбу, а затем по его рельефной груди потекла струйка пота. Она достигла такого же рельефного живота и потекла еще ниже.
«Ты ничем не лучше этих глазеющих теток», – отчитала себя Элида. Она уже собиралась вернуться в шатер, как увидела рядом Мулли.
– А знаешь, твой муж мог бы и не устраивать представления с ножами, – сказала хозяйка труппы. – Он мог бы просто сидеть рядом с тобой, поправлять тебе чулки, и женщины охотно выворачивали бы карманы за одну только возможность посмотреть на него.
– Такое бывало у нас в каждом городе, – соврала Элида. – Я уже привыкла.
Мулли прищелкнула языком.
В этот момент Лоркан высоко подбросил тяжелый меч, что вызвало новый всплеск охов и ахов.
– Тебе повезло, что он по-прежнему смотрит на тебя с интересом, – заметила Мулли.
Каким был бы его взгляд, узнай он ее настоящее имя, кто она такая и что несет с собой? Когда они ночевали в шатре, Лоркан спал на полу. Элида ни разу не предложила ему лечь рядом. Обычно она засыпала раньше, чем он приходил, а уходил он раньше ее пробуждения. Чем он занимался? Наверное, упражнялся, чтобы поддерживать форму.
Очередной трюк Лоркана был довольно опасным. Он подбросил в воздух сразу три ножа и все так же равнодушно поклонился зрителям. Толпа замерла: ножи неминуемо должны были вонзиться в его голую спину. Но Лоркан легко увернулся от острых лезвий, поочередно поймав каждый нож.
Толпа восхищенно завопила. Лоркан мельком, холодно взглянул на блюдо с деньгами.
Монеты сыпались туда дождем. В основном медные, но были и серебряные.
– Желание и страх развязывают любые кошельки, – тихо засмеялась Мулли. – А почему это ты не у себя в шатре? – спохватилась она.
Элида молча пошла в шатер, поймав на себе взгляд Лоркана. Возможно, он просто смотрел на ее нелепое платье и еще более нелепый платок с бусинами и погремушками. А может…