Аэлина опустилась на колени. Элида вдруг поняла, что ведет себя не так. Этикет обязывал ее низко поклониться королеве.
– Ты очень… похожа на свою мать, – дрогнувшим голосом произнесла Аэлина.
Эдион опустился рядом с королевой и молча обнял ее за плечи.
Маурина. Женщина, безропотно пожертвовавшая своей жизнью, чтобы спасти Аэлину.
– Я в долгу перед твоей матерью, – прошептала Аэлина. По ее щекам покатились слезы. – В большом долгу.
Сколько лет эти слова оставались запертыми внутри ее?
Исцеленная рука еще продолжала болеть, но Элида не могла удержаться и дотронулась до руки королевы, застывшей у нее на коленке. Она водила пальцами по загорелой, покрытой шрамами руке Аэлины. Кожа была теплой и немного липкой от пота.
Настоящая. Перед нею была настоящая Аэлина.
Словно прочитав мысли Элиды, Аэлина подняла голову. Она хотела что-то сказать, но у нее задрожали губы.
Все молчали.
– Твоя мать тогда подарила мне время, – наконец сказала Аэлина.
Элида поняла все без пояснений.
У Аэлины дрожала рука. Таким же дрожащим, срывающимся голосом она прошептала:
– Только благодаря твоей матери я осталась жива.
– Я знаю, – шепотом ответила Элида.
– Она велела тебе передать…
Аэлина шумно, со всхлипом, вздохнула. Слезы все катились у нее по щекам.
– Твоя мать велела тебе передать, что она очень, очень тебя любит. Я запомнила ее последние слова: «Передай моей Элиде, что я ее очень люблю».
Почти двенадцать лет Аэлина носила в себе эти слова. Вместе с нею они странствовали по жизни, глядели в глаза смерти, переживали отчаяние и ужас войны. Вместе с нею последние слова Маурины Лошэн колесили по Эрилее и плавали на Вендалин.
И здесь, на краю мира, они наконец достигли той, к кому были обращены. Всего на мгновение Элида ощутила прикосновение теплой материнской руки.
Слезы жгли Элиде глаза. Аэлина отодвинулась. Но к месту, где сидела Элида, шел еще кто-то. Вначале она увидела знакомые белые волосы. Потом золотистые глаза. Не выдержав, Элида разрыдалась. Манона Черноклювая, живая и невредимая. Ведьма улыбалась.
Увидев Элиду с Аэлиной сидящими в серой траве, Манона прошептала одно-единственное слово.
«Надежда».
Они живы. Никто из них не погиб.
– Что у тебя с рукой? – спросил Эдион.
Аэлина осторожно, но настойчиво притянула к себе руку Элиды, осмотрела небольшой шрам и розовую кожу. Затем повернулась к волку, которого звали Фенрисом, и зарычала. Тот поспешно отвел глаза.
– Он не виноват, – сказала Элида.
– А след укуса утверждает другое, – сухо возразила Аэлина, и ее бирюзовые глаза гневно вспыхнули.
– Прости, – сказал Фенрис, обращаясь не то к королеве, не то к Элиде.
Отчаяние на его лице было неподдельным. Чувствовалось, он и сам не понимал, как мог укусить ни в чем не повинную Элиду. Но Аэлину его раскаяние ничуть не тронуло. Даже суровому принцу стало немного жаль Фенриса.
Значит, приказ убить Лоркана исходил не от Аэлины. Тогда от кого?
Аэлина обратилась к другому фэйцу – тому, что исцелил руку Элиды:
– Полагаю, Рован сообщил вам условия. Любая попытка причинить им вред окончится вашей смертью. Любое угрожающее или просто грубое слово, косой взгляд – результат будет тот же.
Элида не представляла, что ее королева может произносить такие слова. Ей стало не по себе. Зато Манона хищно улыбалась.
Ведьма подошла к ним. Аэлина поежилась, когда Манона остановилась у нее за спиной, но та быстро уселась справа от Элиды.
– Ну здравствуй, ведьмочка, – сказала Манона.
Как и Аэлина, на Лоркана она взирала с каким-то презрительным любопытством.
– А ты, смотрю, несколько поистрепался, – бросила Лоркану Аэлина.
– На себя глянь, – огрызнулся Лоркан.
– Записочку мою получил? – Королева наградила его жутковатой улыбкой.
Рука Эдиона потянулась к мечу.
– Меч Оринфа, – вырвалось у Элиды.
Она узнала костяной эфес, покрытый древними знаками. Аэлина и Лоркан временно остановили «войну глаз».
– Это меч… ты…
Значит, Варнон наврал ей и про меч, сказав, что адарланский король забрал его и приказал расплавить, а костяной эфес сжечь вместе с троном из оленьих рогов.
Глаза Эдиона потеплели.
– Меч уцелел. И мы тоже.
Все трое. Остатки террасенского двора. Осколки их семей.
Аэлина опять зло поглядывала на Лоркана и, видимо, жалела, что у нее нет железных ногтей и железных зубов.
– Королева, я не знаю, чем тебя прогневал Лоркан, но без него я бы не выжила, – тихо сказала Элида. – И сюда бы точно не добралась.
Она повернулась к Маноне:
– А если бы не Манона, я бы вообще сгинула в Морате.
Манона кивнула. Взгляд ведьмы остановился на поношенных кожаных доспехах Элиды. Она помнила, как девчонка прятала во внутренний карман обломок камня, завернутый в клочок ткани. Вот и подтверждение, которое она искала. Недостающая сторона треугольника.
– Я должна назвать еще одно имя, – продолжала Элида, которой стало неуютно под пристальным взглядом Аэлины. – Ту женщину звали Кальтэна Ромпир.
У Элиды сдавило горло. Дрожащими пальцами она достала из внутреннего кармана маленький сверток. Камень в нем подрагивал, как живой.
– Она просила отдать это тебе. В смысле, Селене Сардотин. Кальтэна не знала, что у тебя есть другое имя. Она говорила, это плата за… теплый плащ, который ты дала ей в холодной темнице.
Элида не стеснялась слез. По сути, Кальтэна спасла тогда их всех.
Аэлина смотрела на дрожащую ладонь Элиды, где лежал свернутый клочок ткани.
– Наверное, Кальтэна хранила это как память о твоей доброте, – срывающимся голосом продолжала Элида. – Они… ее сломали. Она погибла в Морате, совсем одна. Кальтэна это сделала, чтобы я не… чтобы они…
Все молча слушали, боясь шелохнуться. Только Лоркан положил ей руку на спину, что вызвало новый поток слез.
– К-кальтэна просила… п-помнить твое обещание всех их н-наказать. И с-сказала, что ты м-можешь открыть любую дверь, но т-только если у тебя есть К-ключ.
Аэлина зажмурилась и плотно стиснула губы.
К ним подошел красивый темноволосый мужчина. Он был немного постарше Элиды, но держался с таким изяществом, что она снова почувствовала себя маленькой замарашкой. Его умные, спокойные и печальные глаза смотрели на Элиду.
– Говоришь, Кальтэна Ромпир спасла тебе жизнь? И дала тебе вот это?
Он знал Кальтэну!
– Совершим церемонию представления, – усмехнулась Манона. – Госпожа Элида Лошэн, правительница Перранта, позвольте вам представить Дорина Хавильяра, короля Адарлана.
Король недоуменно посмотрел на ведьму.
– З-здравствуйте, ваше величество, – пробормотала Элида, наклоняя голову.
Ей стало стыдно за себя. Разлеглась тут, как гусеница, в присутствии королевы и короля. Но она пока не отдала камень.
Аэлина вытерла рукавом мокрое лицо:
– Элида, ты знаешь, чтó несла мне?
– Д-да, к-королева.
Бирюзовые глаза устало посмотрели на Элиду, затем повернулись к Лоркану.
– Что ж ты не воспользовался случаем и не забрал? – спросила она.
Голос был отрешенным и очень жестким. Элиде не хотелось, чтобы королева когда-нибудь говорила с нею таким голосом.
– Это предназначалось не мне. – Лоркан спокойно выдержал взгляд Аэлины.
Та смотрела на них обоих. Ее лицо оставалось жестким, но Лоркану она сказала:
– Спасибо, что привел мне Элиду.
Остальные старались не выказывать своего смущения.
– Я забираю Элиду себе, – объявила Маноне Аэлина. – Есть в ней ведьмина кровь или нет, но она – правительница Перранта и потому входит в мой двор.
Золотистые глаза вызывающе вспыхнули.
– А если у Черноклювых тоже есть права на нее?
– У Черноклювых или у крошанских ведьм? – с издевкой спросила Аэлина.
Элида вконец запуталась. Какое отношение Манона имеет к крошанским ведьмам? И вообще, что главнокомандующая делает здесь? Где ее Аброхас?
– Не так прытко, ваше террасенское величество, – сказала Аэлине ведьма. – Поскольку твои магические силы едва тлеют, тебе опять придется сражаться со мною давним способом.
На губах Аэлины заиграла прежняя зловещая улыбка.
– А знаешь, я давно мечтала продолжить.
– Ну что вы как девчонки, – проворчал сквозь зубы суровый принц с серебристыми волосами.
Обе повернулись к Ровану, невинно улыбаясь. Надо отдать должное фэйскому принцу, он стойко выдержал их улыбки и лишь потом поморщился.
Внимание королевы и ведьмы снова вернулось к Элиде. Она почувствовала себя добычей, которую им не поделить. Ей захотелось спрятаться за спину Лоркана. Манона потянулась к ее руке.
– Хорошо, когда все решается просто и ясно, – усмехнулась ведьма.
Аэлина, чуть морщась, убрала сверток с Ключом. Элиде показалось, что темное облако над ее сердцем рассеялось. Тихий голосок умолк.
– Идем, придворная дама, – сказала ей Манона. – Мы тут кое-что не закончили из-за этих летучих красавцев.
Манона хотела помочь Элиде встать, но Лоркан сам ее поднял. Он не отпускал ее руку. Элида старалась не погружаться в его тепло и не показывать, что сейчас, после встречи с королевой и двором, куда ее безоговорочно приняли, с Лорканом ей по-прежнему было надежнее и спокойнее.
– Твои права на Элиду, красавчик, находятся в самом конце списка, – с усмешкой заявила Лоркану Манона, показывая железные зубы.
Лоркан крепко держал Элиду за руку и не собирался отпускать.
– Не трогай ее, – проворковала Манона.
Элида помнила этот тон по Морату. Ничего хорошего он не сулил.
– Я в твоей армии не состою, ведьма, и нечего мною командовать. И то, что между нами, тебя вообще не касается.
– Умеешь ты все испортить, – хмуро бросила ему Элида.
– Мы называем это мужскими собственническими завихрениями, – сообщила Аэлина. – Можно назвать и фэйскими собственническими завихрениями придурочного свойства. Чуть длиннее, зато точнее.
Фэйский принц выразительно кашлянул.