— Элиас Симонс прибыл сюда, чтобы подготовить армию к возможной войне. Кого он будет тренировать, если все погибнут в неравных схватках с вампирами? — добил Роб вопросом. — Ваши оборотни хороши, но их слишком мало. Я не так хорош в военном деле, как его величество Генрих, но считаю, что если мы сможем немного перекинуть нагрузку на наемников, оборотням будет легче собраться и постепенно уничтожать вампиров группами. Это лишь мои предположения, я ещё не говорил с Диего, а сразу пришел со своими мыслями к вам.
— И правильно сделал.
Диего был хорошим воином, но очень гордым зверем. Он бы не объяснил всю ситуацию также хорошо, да и наверняка бы ставил на то, что наёмникам нельзя доверять. И тогда бы Айку уже ничто не переубедило. Потому, когда Роберт закончил свой рассказ, она повернулась к нему. Хотя, честно сказать, сделать это было весьма сложно.
— Сколько тебе нужно времени на то, чтобы собрать нужное нам количество людей?
Боги, а он, кажется, стал еще выше — все эти три года Айка так и не приближалась к Роберту на такое расстояние, как сейчас. Он не только вырос, но и из мальчика превратился в мужчину, что трудно было не заметить, когда ты в прямом смысле совращала невинного юнца.
Чтобы не думать об этом, а о деле, Айка вновь повернулась к Роберту полубоком и продолжила ходьбу к своим покоям.
— Но всё-таки, — вернула она себе холодный тон королевы, — я не снимаю с тебя ответственность. Я приму твою помощь, как и финансовую, так и твои связи. Но ответственность за моих людей на тебе, Роберт. — Вот так Айка и не заметила, как перешла на «ты». Хотя это ничего и не меняло.
— Сделаю все как можно скорее, моя королева. Сегодня же разошлю письма.
Роб и не надеялся, что она станет его слушать, но, к счастью, его опасения не оправдались. Айка умная и наверняка многому научилась у Генриха за время их брака. Стоило об этом подумать, как в сердце что-то неприятно кольнуло. Роберт давно смирился, что она женщина Генриха, но предательские мысли о ней иногда закрадывались в голову. Но он не мог поступить так с другом, даже если его нет здесь и он ничего не узнает.
Конечно, придя к Айке, Роберт понимал, какую ответственность несёт, и готов был взять ее на себя. Когда-то же он собирался стать королем подле Айки, ну, вот теперь он давал ей советы, как слуга. Наверное, о большем не мог мечтать мужчина его положения. Отец был очень горд своим сыном, потому что он близок с правящей семьёй Серии, но сам Роб чувствовал слегка горьковатое послевкусие.
— Когда получу ответ, я дам вам знать, — договорил Роб, когда они подошли к спальне Айки и Генриха. Он бросил горький взгляд на дверь, думая, чем за ней могли заниматься король с королевой, но отвернулся, пряча взгляд. — Более не смею задерживать, вам, должно быть, хочется отдохнуть. Добрых снов, Айка.
Это имя… Он так давно не произносил его вслух! Прекрасное, как и его носительница. Роберт мягко улыбнулся и взял ручку Айки, опускаясь к ней, чтобы поцеловать на прощание.
Она замешкалась. Позволить поцеловать — удовлетворить свой и его эгоизм, это желание прикоснуться. Хоть и покажет тем самым, что он — всего лишь подчиненный, а она — королева. А отдернет, покажет ему, что ничего у неё не прошло, а сердце болит не меньше, чем у него.
Но это имя из его уст… Из этих когда-то жарких губ, которые сейчас тянулись к ней. Всего лишь к руке, а внутри уже всё трепетало, разжигалось… Серые глаза неотрывно следили за ним, как будто время вокруг Скайфорда замедлилось.
Айке не смогла.
— Не стоит, Роберт. — Она мягко вытащила руку из его хватки и взглянула прямо в глаза, переступая черту, за которой стояла всё это время. — Я не разрешала себе смотреть на тебя все эти годы, а тебе не разрешаю ко мне прикасаться.
Сказала тихо, но не холодно. Мягко, чтобы не обидеть. Не вкладывала смысл тот, который мог прозвучать. Внутри слышалось не так грубо, как могло показаться в реальности. Не «не разрешаю», а «нам не стоит».
— Спокойной ночи, Роберт, — немедленно закрыла она тему, не позволяя ему даже ответить на свои слова. И в конце, прежде чем скрыться за дверью, она сверкнула молниями в глазах. Не на Роберта: — Если будешь отчитываться перед Генрихом письмом, передай ему, что я его убью.
Это было её маленькое признание, о котором она даже сама не поняла.
Не забыла.
Ей больно.
И из всех ее речей он услышал, как она назвала его по имени. Прозвучало так мягко. «Она помнила», — понял Роберт. Так же, как и он, она все это время помнила его.
Пальцы Роба сомкнулись и будто чувствовали, как держали теплую нежную ладошку ещё секунду назад. Казалось, что ее кожа стала ещё более приятной, чем он помнил. Ему было мало этого прикосновения. Больно вновь терять ее, когда только-только смог прикоснуться.
Сжав пальцы в кулак, Роберт решительно постучал в закрытую дверь. Ему бы только щёлочку… Только увидеть ее хоть глазком ещё раз, самую малость.
— Что ты хочешь? — прозвучал холодный вопрос за дверью.
Почему он не уходил, что его продолжало тут держать, когда королева дала ему всё понять ясно и четко?! Ему так нравилось истязать себя? Столько времени держался, по его словам ведь Генрих с самого начала его просил быть подле неё. Не сдержался? Поддался прихоти? Всё-таки он был всё таким же неопытным мальчиком, который не понимал, что этого делать не стоило. А тем более стучать.
Чувствовать его рядом, его энергетику, всё еще ощущать его запах, видеть в мыслях и понимать, что он стоит за дверью, ожидая, когда она откроет, невыносимо! А она тут одна, села на кровать и закрыла лицо руками. На кровать, где проводила одинокие и холодные ночи… Пусть и рядом с законным супругом.
«Не откроет», — понял Роберт и опустил руку. Он прикрыл глаза и постоял так ещё немного, задержав образ Айки в сознании. Хотелось большего, определенно, но эта дверь навсегда осталась для него закрыта.
Развернувшись на пятках, Роб быстрым шагом пошел в свой гостевой домик. Было ещё много дел, много неотправленных писем.
6. Призраки прошлого
На следующий день после встречи с отцом Генрих пришел в норму. К счастью, Вильгельм не вспомнил о нем во время казни, но Генри все равно корил себя за то, что не смог ничего сделать для тех людей. Что-то ему подсказывало, что никакие они не шпионы.
— Ух, ты бы видел это представление, — веселился Ральф, вернувшись к Генриху. — Столько криков и крови… Твоему отцу бы в демоны переродиться.
Генри одарил его тяжёлым взглядом. Ему совсем не хотелось об этом слушать. Получив письмо от Роба, он первым же делом подумал, что надо вернуться. Вампиры в Серии — только этого не хватало. Но и здесь у него были дела не менее важные. Айка — хорошая королева, с поддержкой Роба она справится с этой проблемой и без него. Генрих лишь искал повод снова сбежать от отца. Нельзя было позволить страху остановить его. Как бы трудно ни было.
***
Вильгельм видел, что сын не уезжал. Мало того, что он приносил боль, хаос в его голову, так еще и собирался забрать его трон! А иначе что он тут делает? Почему он так смотрит? Почему?! Его взгляд даже снился королю, и зря Вильгельм повел его на казни — Генрих точно примерял на месте преступников именно отца! Иначе отчего он порой переводил взгляд с казненного на отца? Отчего его глаза были так широко распахнуты? Да потому что он видел и желал, чтобы голова отца полетела в корзину!
Разумеется, чтобы обезопасить себя от этого мелкого чудовища, Вильгельм предпринимал попытки выгнать сына! А что ему делать? Он не хотел умирать, не хотел отдавать трон! Генрих немедленно передаст королевство в лапы Феликса и собственного отца тоже!
Но его попытки… Они были гениальны! Пусть и банальны, но всегда действенны. Первое дело — отваленная еда! Генрих её просто отказался есть, будто предчувствовал! Либо в замке был предатель! Про отраву знал лишь один человек — повар короля. И не прошло и получаса после завтрака, повар был отправлен в подземелье — на следующий день он своими руками больше никому и ничего приготовить не сможет.
Пригласив сына на конную прогулку, выделив ему бешеного жеребца, Вильгельм вдруг обнаружил, что лошадь вдруг странно вела себя, спокойно и покладисто. Она была слишком спокойной, слишком… сонной. Вечером Вильгельм проверил коня — всё такой же дикий зверь.
Подосланный убийца вообще исчез, а через пару дней был подослан второй, но и тот пропал. Замок за пару дней взвыл от короля, ведь он корил в провалах всех! Не могло человеку так везти по жизни, не могла судьба быть на стороне убийцы и шпиона Люция! Вильгельм был зол, и он на всех отрывался. В том числе и вспышка его ненависти была на сыне. И если бы они не стояли в холле замка, где были стража и слуги, Вильгельм бы убил его. Но вместо этого, на его дерзкое требование о немедленном предоставлении информации о делах с королевством Люций, Вильгельм ударил его, как бил всегда, как ударил на соревнованиях — рассекая перстнем щеку.
Казалось, из-за сына у Вильгельма всё больше и сильнее обострялись его психические болезни. Он и раньше был агрессивным. Сейчас же его просто боялся весь замок, и люди предпринимали любые попытки, чтобы не попадаться ему на глаза.
Генрих же не мог позволить себе такой роскоши. Каждая встреча с отцом была для него испытанием, а когда тот его ударил на глазах у всех в замке — это стало последней каплей. Он король, такой же, как и Вильгельм. К нему нельзя обращаться, как к мальчишке!
Вытерев каплю крови, Генрих впервые посмотрел на отца взглядом, в котором обещал ему скорую смерть. Молча, но устрашающе. Темная магия в нем за годы прижилась и стала частью него, в такие моменты она реагировала на настроение Генри, и аура вокруг него всегда тяжелела. Или Ральф опять игрался с тенями, пока прятался в них от взора безумного короля.
Ждать осталось недолго. Совсем скоро прибудет человек от Евы и Винсента, у которого будут сведения об ополченцах. Генрих понимал, что такие знания нельзя доверить бумаге, но ожидание в этом замке превратилось для него в пытку. И лишь мысль, что скоро все закончится, позволяла ему держаться. А пока он говорил со слугами.