Конечно, из-за Вильгельма и от Генриха старались держаться подальше, чтобы их не заподозрили в чем-нибудь, если вдруг увидят с ним. Поэтому работать приходилось через Ральфа. Он принимал обличье одного из слуг и селил в головах остальных семя, что Генрих — их спасение. Когда все будет готово, потребуется помощь простых людей.
Но тем самым, пусть Ральф и был осторожным, накликал на себя беду. Особо преданный человек Вильгельма, точнее запуганный, не видел самого перевоплощения, но ведь замечал и слышал, что творилось в замке. О чем и сказал своему властителю.
— Не простой этот слуга, — шептал он Вильгельму. — Оборотень небось. Либо еще кто в комнату зайдет, там обернется и уйдет. Я уверен, ваше величество, я проверял — комнаты пусты, этот слуга нигде не прятался. Перевертыш!
Конечно, первая реакция Вильгельма — немедленно ворваться к сыну и потребовать объяснений. Почему в его королевстве перевертыш?! Но королевский маг, тоже привлеченный к этому делу, обратил внимание короля на темную сущность слуги. Тогда-то для Вильгельма всё встало на свои места — вот отчего ни одна попытка убийства не удалась, вот почему сын так предугадывал отравленную пищу и усмирял диких зверей. У него был прислужник! Маг он или нет, но темный, что подтвердил королевский волшебник.
Дело оставалось за малым. Пока Генрих ужинал в компании отца, в его покоях были расставлены ловушки, сделанные самыми могущественными магами прошлого поколения. Темный мог сюда зайти, но вот выйти ему уже ничто не позволит, пока ставящий эти ловушки того не захочет. Закончив с последним камнем и печатью, наложенной на порог, маг выразительно взглянул на сопровождающих его убийц. Три человека — они и должны были закончить все мучения гневного короля. Надо признать, что были и те, кто не просто боялся Генриха из-за Вильгельма, но и чувствовал к нему неприязнь. Они ведь не видели нового короля в деле. А для них он был тем, из-за кого Вильгельм стал злее обычного, и из-за чего страдали их друзья и семьи.
Погруженный в свои мысли после очередной выходки отца, Генрих с хмурым видом шагал в свою комнату. Ему не давало покоя то, что Вильгельм до ужаса запугал всех слуг в замке, из-за чего Ральф не сильно продвинулся. Дела были плохи, Генри рассчитывал, что будет легче. Он пришел помочь, но не знал, как доказать это людям.
— Что я должен сделать? — тихо спросил он, сворачивая в последний коридор. За ним из тени выплыл Ральф. Здесь уже можно было не скрываться. — Спасти кого-нибудь? Выступить в открытую против него?
— Тебя сразу четвертуют, а перед этим сварят, — со знанием дела ответил Ральф. Говорить о пытках и казнях для него в последнее время стало единственным развлечением. — Или кожу сдерут. И я уверен, из твоей черепушки Вильгельм сделает кружку и будет пить кровь младенцев.
— Прекрати, и так тошнит после этого желе, — попросил его Генрих. По его спине пробежалась стайка мурашек — верный сигнал неприятностей, но он списал все на реакцию на слова Ральфа. И как бы противно ни было признавать, но Ральф прав — его сразу казнят, даже если он просто слово поперек вставит. Нужно придумать что-то другое. Помочь сбежать тем, кого подозревали в шпионаже? Генрих пока ещё не знал, но что-то предпринять было необходимо.
Повернув ручку и раскрыв дверь в свою комнату, Генрих сделал шаг внутрь и только тогда обнаружил, что предчувствие было вовсе не от пробирающих до дрожи слов демона. Он слишком сильно погрузился в раздумья, что не заметил ловушку! Проклятье, нельзя ни на минуту расслабляться!
— Не входи! — крикнул он Ральфу, но было уже поздно. Демон материализовался на кровати Генриха, успел бросить взгляд непонимания, как его тут же скрутило ловушкой. Тонкие цепи молний вытащили его на центр комнаты, а стоило ему попробовать пошевелиться, как его бил сильный разряд тока. Ральф скорчился от боли на полу, то и дело менял обличье, пытаясь вырваться, а молнии все продолжали бить его и бить, потому что он никак не мог замереть.
Генрих заметался по комнате, но никак не мог вычислить источник. Казалось, что магией пропитали всю его комнату. Он попробовал применить на Ральфе защитное заклинание, но ловушка отрикошетила его обратно молнией. Чтобы помочь, нужно ее убрать, но сначала найти.
— Я же говорил! — вдруг взревел чей-то голос. Так наигранно, так противно! Тот самый маг вышел из-за угла коридора, но держался от принца на расстоянии. Генрих с ним виделся, но тот ясно дал понять, что он боится Вильгельма куда больше, нежели желает попробовать что-то изменить в лучшую сторону. — Сын короля приспешник богини Тали! Только её детей заковывают святые цепи Индры! Стража! Стража!
А стража, будто готовая к такому повороту событий, уже пряталась на своих местах и выжидала — они выскочили прямо из-за спины мага, один с мечом, а второй готовый пристрелить молодого короля за любую попытку двинуться.
Они не хотели. Они просто боялись. Да и не стража это была вовсе: не было на них доспехов. Наемники или убийцы, но и в их глазах был страх, который давил им на горло и заставлял делать то, что говорил Вильгельм. Ведь слухи уже давно ходили по замку — тот, кто хотел смерти Генриху, умирал сам.
— Опустись на колени, ваше величество, — приказал тот, что стоял с луком, да только его слова потонули в крике мага:
— Не достоин звания короля приспешник Тали! На колени, лицом в пол!
— А Вильгельм достоин? Тот, кто убивает вас одного за другим?! — не выдержал Генрих. Пусть называют темным магом, проклинают за связь с демоном, но Тали он никогда не поклонялся и не будет. Видел он, что она может сотворить с людьми. Именно она была повинна в смерти его возлюбленной Риз! Поэтому он выплюнул со смесью злобы и отвращения: — Я никогда не буду служить Тали!
Как же ему хотелось вывернуть все внутренности магу за то, что назвал его приспешником, что причинил боль Ральфу! Но в какой-то момент Генрих понял, что частично это чувства самого Ральфа, и если он сейчас причинит кому-то вред, сделает только хуже. Но и пойти добровольно в темницу он не мог.
— «Цепи Индры»? Спасибо за подсказку. — Позже он обязательно снимет эту ловушку, а сейчас ему надо было что-то предпринять, чтобы уговорить стражу отступить. Он увидел, что маг опять раскрыл рот, чтобы вопить, и Генри пришлось заткнуть его магией хоть на время. — Я не встану на колени ни перед вами, ни перед отцом. Можете попробовать увести меня силой и продолжать служить безумцу, а можете дать мне шанс доказать, что я стану лучшим королем, чем мой отец.
Раздраженный маг открыл было рот, но слова из него так и не вырвались. Возмущенный этим фактом, маг вскинул руку, отбрасывая потоком силы Генриха дальше по коридору, взглянул глазами бешеного пса на лучника и замахал руками.
Тот понял немой приказ.
Натянув тетиву, он прицелился и выпустил стрелу прямо в Генриха, но в последний момент убийца дернулся, отчего стрела сменила свою траекторию. Схватившись за щеку, он вынул из кожи не то дротик, не то иглу — с расстояния Генриху трудно было разглядеть. Но одного взгляда было достаточно, чтобы человек не только понял, что с ним случилось, но и упал замертво перед ногами своего товарища.
— Колдун! — завопил он и понесся на Генриха. На сцену в виде узкого, но длинного коридора выбежал новый персонаж. Укутанная в черное облегающие одеяние, с маской, закрывающей глаза, и капюшоном, которые не позволяли разглядеть лица неизвестного, но фигура была женской.
В руках неизвестной был лук, и она незамедлительно им воспользовалась — первой стрелой немедленно был побежден враг с мечом, а вот с магом такое дело не прокатило. Он успел поставить щит от стрелы, об который та просто разлетелась в щепки. Но на то и был расчет — женщина увернулась от удара посохом, но при этом пробежала под выставленной рукой мага. Схватив её и ударив снизу вверх в локоть, ломая кость, она завела руку за спину и приложила лезвие к горлу мага, готовая закончить его мучения и крики, что оглушали всех, кто мог их слышать на этом этаже.
— Нет! — крикнул Генрих и выставил руку вперёд, удерживая заклинанием лезвие у горла мага, чтобы оно не могло навредить. Медленно поднявшись, он пошел по коридору к магу и неизвестной в плаще. — Они простые слуги, они не должны умирать! Отпусти его, кто бы ты ни был.
Генри мог предположить любой исход, но никак не смерти этих людей. Люди не должны в нем видеть того же, что и в Вильгельме. Страх не должен управлять ими. Он всю жизнь боролся с этим страхом внутри себя, поэтому знает, каково это. Его не должны бояться!
Все ещё держа магией фигуру в плаще, Генрих приказал магу уйти, хотя тот через крик его не услышал. Пришлось силой отталкивать его, когда Генри приблизился и схватил руку убийцы своей. Пусть этот маг рассказывает отцу или кому-то ещё, но больше никто не умрет! Они не виноваты в том, что выполняют приказы, потому что боятся.
— Кто ты? — обратился он к неизвестной и скинул ее капюшон, одновременно срывая маску. Рука Генриха по-прежнему сжималась, но действие магии прекратилось. Его глаза широко распахнулись, и он попятился назад. В какой-то момент он даже решил, что спятил, что ему мерещатся призраки прошлого, потому что его всё-таки убили. Но руку он сжимал определенно живого человека. Он даже обернулся на комнату, где остался Ральф почти без чувств, грешным делом подумав на его шуточки. Только вот было совсем не до смеха. Этого не могло быть — перед ним стояла она! Он слишком хорошо помнил ее глаза, ее черты лица, которое с одной стороны было сильно травмировано. Не узнать её он не мог. — Риз?..
Но взгляд её был холоден, хотя что-то можно было сравнить с обидой. Она попыталась рывком вырвать свою руку из его тисков, но Генрих будто бы окаменел. Риз не моргая смотрела ему в глаза и, честно признать, было больно от того, что он всё-таки её увидел. Сама виновата — опоздала, но…
— Должно быть хоть какое-то уважение к чужому ремеслу. Тем более если тебя спасли, — не своим голосом сказала она.