***
Вернувшись домой, Лина первым делом заговорила картины от огня. Шутки шутками, а сжечь не позволит. Ее расстроило, что старик назвал первую картину с ней позором, но Диего она старалась этого не показывать. А дома уже было не до этого: пришла Улья за шторами, будто засланец, который должен был разузнать что-то и разнести новые сплетни по утру. Иначе как объяснить ее выразительные взгляды и попытки заглянуть в дом, где был хозяин собственной персоной? Благо соседке хватило ума не досаждать паре очень долго.
После ужина время пролетело совсем быстро. Лина была рада, что Диего провел день с ней, несмотря на то, как сильно был занят. Но и этого казалось мало. Она все пыталась придумать, как оттянуть момент, когда он соберётся вернуться в казармы к своим парням, но откидывала все идеи. Всё-таки времена сейчас такие, нельзя думать только о себе. Диего тоже нужен отдых, он должен находиться со своими воинами, она это понимала и поэтому не настаивала.
— Завтра ты опять в патруле будешь? — спросила Лина, убирая чистые чашки в шкафчик. Она широко зевнула. Всё-таки за день переделала столько дел по дому, что немудрено устать было. И все же проводить Диего хотела. Она заметила, что он уже встал, и вдруг с волнением спросила: — Сегодня тоже уйдешь?
— Ну да. А завтра не в патруле, но готовиться, — кивнул Диего. — Вампиры замедлили свой ход, но, скорее всего, причина тому еще одна чудом спасшаяся деревня.
Его тонкий слух улавливал доклады собратьев, когда они из замка общались с патрульными. Но это не означало, что нужно расслабиться. Наоборот — поднапрячься.
— Да и я должен в последние минуты быть рядом с королевой, чтобы знать все с первых рук и четко отдавать приказы. А!..
Он настолько переключился на войну, что и не понял, что его приглашали остаться (у себя дома). Он обернулся к Лине всем телом и улыбнулся. Несмотря на то, что кровать одна, нередко он спал и на полу в своем втором обличье. Особенно, когда приходил грязный и уставший. Учитывая размер метровой кровати, сегодня он тоже мог и на полу поспать. Главное — что с ней.
— Нет, я могу и дома побыть, — ответил он на её беззвучную просьбу. — Да и впрочем давно я не обновлял запах тут. Скоро все вообще будут думать, что я тут больше не живу, — засмеялся Диего.
Лина успела себя десять раз мысленно обругать, что все же поддалась желаю уговорить его остаться, но он так легко согласился, что она не удержалась от радостной улыбки. Правда, потом подумала про злосчастную кровать, которая ей покоя не давала, и как-то приуныла.
— Тогда меня завалят вопросами ещё больше. Всем же будет интересно, как я умудрилась выселить их вожака, — усмехнулась Лина, подходя ближе к Диего. — Только со спальными местами у нас проблема. Я буду на полу. Нет, не возражай. Даже если не займешь кровать, я все равно буду на полу с тобой тогда.
Произнесла так строго, чтобы он и возражать не смел. Даже пальчиком погрозила. А потом до нее дошло, что именно она сказала. Она уверенно заявила, что собралась спать с ним. В голову сразу полезли неприличные мысли, а стоило вспомнить, как он облизывал ее сегодня, как лицо опять выдало ее с головой.
Лина казалась себе сейчас девочкой из монастыря (ею она и была, конечно), а не сильной воительницей, которой хотела быть. И почему так сильно смущается Диего? Она жила по соседству с кучей мальчишек, уж с одним мужчиной тем более сможет. Пусть этот мужчина ей сильно небезразличен. Она прочистила горло, развела плечи и заявила:
— Нам нужна кровать побольше. — Правда, глаза так и не знала, куда деть.
— Оу! — В глазах Диего появился озорной огонек. — Я-то переживал, думал, с какой стороны к тебе подойти, все-таки мы уже не дети… А тут вон — ты уже сама готова завалить. Что на кровати, что на полу.
Ведь кто ей мешал ляпнуть про вторую кровать? Нет же, она сказала именно об одной!
Диего воспользовался тем, в какой ступор он ее завел и резко подхватил под ноги и прижал к себе, придерживая за бедра и выходя из кухни. Она что-то там пыталась кричать, бормотать, вырываться, но оборотню человеческие протесты так себе…
Он вошел в комнату, повалил Лину на кровать и тут же оказался сверху, но не придавливал её, а почти что не касался, не считая ног, благодаря которым он опирался о кровать. Взглянув в глаза Лине, он ощутил жгучесть её запаха сильнее. Она была слишком для него готова — возбудилась лишь от того, что он её притащил в кровать.
— Больше выносить этот запах спокойно я не могу, — улыбнулся он, честно признаваясь о своем влечении к ней. Опустившись к Лине, обхватив её руки и расставив возле собственной головы, Диего опустился к ее шее и покрыл редкими поцелуями. — Позволь я еще подразню тебя и вгоню в краску вопросами. Начнем? — усмехнулся он. — В каком облике ты хочешь, чтобы я был?
Сердце Лины готово было вырваться из груди, а от тех мыслей, что возникли из-за последнего вопроса, лучше бы оно и правда выпрыгнуло. Она слегка поелозила, проверяя свои шансы на побег, но, если совсем честно, ей и не хотелось никуда сбегать. От близости закружилась голова, во рту пересохло, и она облизнула губы. Кислорода вдруг перестало хватать, и она задышала через рот. Охотничья чуйка завопила сильнее, чем обычно, но она затолкала ее куда подальше.
— В каком… А ты можешь и в том? Ох. — Лина не сдержала вздоха, когда он провел языком по пульсирующей жилке. Его действия выгоняли все лишние мысли из головы, поэтому решение становилось принять проще, хотя, чтобы сказать, пришлось собрать все силы. — В человеческом… Для первого раза.
Первого во всех смыслах. В ордене не поощрялись отношения между послушниками. Подростками они, конечно, нарушали это правило, но дальше поцелуев обычно не заходило, потому что все боялись наказания от наставников.
— Думаю, для второй формы я пока не готова, — шепнула Лина. Но это означало лишь то, что она не против попробовать как-нибудь позже. Считается ли это извращением? Но они ведь об этом никому не расскажут, а ей, возможно, это окончательно сломает те устои, которые вбили в ордене.
— Хорошо. — Лина не видела, но у Диего уже хвост показался, виляющий и довольный, но он его спрятал обратно. — А к какой позе ты готова?
Каждое предложение её зажигало как спичку, и Диего упивался этим чувством. Какая она горячая, какая сладкая, а какой аромат исходил снизу. Он уверен, что она от одних лишь поцелуев готова была его принять немедленно. Но он помнил, откуда она, и учитывая, как реагировала на оборотня… на мужчину, нетрудно было догадаться, что это был её первый раз, потому Диего был осторожен. Если и пугал, то только словом, и то испуг быстро превращался в сладостное томление со стороны Лины.
— Предполагаю, что классической. — Она так долго молчала, смущалась, елозила под ним, что он ответил за неё сам. Да и что могла ответить послушница? — Тогда… Где ты хочешь, чтобы я тебя целовал? Здесь?..
Он опустился губами чуть ниже, в ложбинку между грудей, отпуская одну руку Лины, но лишь для того, чтобы приспустить алую ткань её одежды. Не оголял грудь — испугается, но приоткрыл начинающуюся пышность и запечатлел там свой поцелуй.
— Ниже? — спросил он, осторожно сжимая её грудь и безошибочно находя сосок, на который надавал, намекая, где именно должен быть этот поцелуй «ниже». — Или… Еще ниже?
Она слишком скована, и Диего слегка раздвинул её ноги своим коленом, упираясь им в горячее лоно. Стоило лишь слегка ножкам раздвинуться, как его тут же обдало ароматом возбуждения. Словно самка во время течки, а он — голодный подросток, готовый наброситься на неё и не отпускать.
Хорошо, что не видела Лина его глаз — они по-звериному загорелись желтым и, благодаря отблеску свечей, светились, как если бы хищник подстерегал в лесу свою добычу.
— М-м, — промычала она, неосознанно выгибая спину и подставляя грудь под его жаркие губы.
Она сходила с ума от его прикосновений. Хотелось больше. Собственные мысли смущали, но вопросы Диего делали это ещё сильнее.
— Везде, — вырвалось из уст Лины, и она распахнула глаза и увидела Диего. Сейчас она больше, чем когда-либо осознала, что перед ней не человек. Зверь в человеческом обличье. И что удивительно, внутренний звоночек наконец-то заткнулся. Она хотела его и приняла это всем своим существом. И она видела, что он хотел ее, по горящим глазам. Оказаться под таким пожирающим взглядом того, кто нравится, — лучшее в жизни.
Свободной рукой Лина провела по волосам Диего, зарываясь в них пальцами. Вновь облизнула губы, призывая начать поцелуи с них.
— Теперь не отвертишься.
Диего впился ей в губы впервые так страстно. Он терзал её уста долго, пока руки справлялись с одеждой обоих, но абсолютно нагой не оставлял свою подругу. И когда получил желаемые места, до которых хотел добраться ртом, опустился ниже. Маленькая кровать — это ад для влюбленных. Диего то и дело опускался одной ногой на пол, чтобы доставать до кожи Лины с удобством.
Он наконец-то обхватил губами её сосок, пока второй получал ласки от пальцев. На Лину сам, он все-таки не удержался, почти лег, но чтобы она не смела вновь сдвинуть ножки вместе, а ей хотелось. Не от запрета, а от жарких чувств, которые на неё волной сбрасывал партнер.
Пальцы его погладили белье меж ножек, но почти сразу без приглашения вошли под белье, изучая готовность Лины. Влажная, горячая, узкая и такая невинная. Пока губы разогревали её тело, пальцами он подготавливал подругу к соитию, которого просто не мог дождаться. Все-таки не сдержался — хвост его с бешеной скоростью, будто в гневе, вилял из стороны в сторону, но ничего не мог с собой поделать — он был счастлив, получив доступ к столь желанному и любимому телу.
Лина снова издала стон, не выдержав. Ей казалось это вульгарным и пошлым, но было слишком приятно. Она с удовольствием подставляла все части тела под поцелуи, отзывалась на все ласки и со страстью отвечала своими поцелуями, когда доставала до его губ или шеи. Руки, получив свободу, с осторожностью изучали плечи Диего, опасливо переходили на спину, и любое движение могло спугнуть их.