— Поблизости ещё есть охотники на миссиях?
— Насколько мне известно, всех призвали на войну. Это правда, что король Летарта — демон?
— А ты почему тогда до сих пор здесь рыщешь? — Лина проигнорировала вопрос о короле Генрихе, но очень пожалела, что спросила именно это. Гарен запел старую песню Хабэка о том, что орден не участвует в политике и вообще выше любого короля; что важнее уничтожить зло, дабы оно перестало осквернять своим существованием священный лик Суны и все в том же духе. Всё-таки она хлопнула себя по лбу и посмотрела на Диего, как бы спрашивая, заткнуть ли Гарена?
«Нет, — усмехнулся Диего. — Подыграй ему».
— Ты всерьез считаешь, — медленно заговорил Диего с пареньком, обнимая Лину когтистой лапой, — она правда считает себя несвободной? О нет… Пытай её — не пытай, но она никогда не подвердит того, о чем ты догадался… — И будто издеваясь над пареньком, Диего, не мигая и не сворачивая взгляда, лизнул Лину от плечика до самого ушка, которое тут же обдал своим дыханием. А после произнес в оскале: — Она принадлежит нам! И вскоре весь твой поганый орден будет принадлежать нам. Ваши самки будут скулить под нами, а самцы говорить спасибо, что им отрубили их достоинства и позволили чистить наши когти!
После этого Диего нарочно пошевелил ушами, будто что-то услышал. Он спрятал оскал и повернул голову, откуда будто бы исходил какой-то звук.
«Я буду рядом. Не смей уходить в город без меня. Выведай информацию», — мысленно обратился Диего и невольно взглянул на её заколку, которая едва-едва подсвечивалась, принимая его мысли. Мысленно оборотень улыбнулся. Одно дело быть частью стаи, но другое дело не быть оборотнем — Лина не слышала голосов волков, когда они общались между собой. Как правило, это касалось тех юнцов, которые еще не доросли до двуногой формы, и Диего было принято решение это исправить. Он заказал ей заколку, которая бы принимала и передавала мысли стаи так же, как и мысли Лины оборотням.
— Подожди меня здесь, моя сладкая самочка, — прорычал Диего в ухо Лины. Ах, как хотелось лизнуть её в губы, но они еще не обсуждали личные прикосновения, когда он был в таком облике, потому все, что он смел себе позволить, это боднуть её ласково головой в плечо и, сделав пару шагов, обтереться телом. — Кажется, неподалеку есть не менее сладкая лань.
После чего Диего рванул вперёд, тут же скрываясь во тьме леса и прячась в шелесте листьев.
***
Некоторое время назад, в один из дождливых дней, который не был описан, далеко от родного дома умирали оборотни. Смерти хуже придумать нельзя, но главное, они были вместе — они не шли в земли Морро в одиночестве, как и полагалось стае. Но, прежде чем богиня их заберет, они должны выстрадать свою дорогу к раю.
Зак мысленно умолял забрать его. Умолял умереть быстрее, потому что боль в животе порой была нестерпимой. Ни он, ни братья не могли ни есть, ни пить. И только холодные капли дождя мочили сухие губы и, черт возьми, продолжали эти мучения.
Кому-то, кто остался, чтобы не задерживать остальных, было легче. Если можно так сказать. Их было единицы, кто был ранен «Ружья» в ногу или в руку, но и те со временем будто отравлялись самой страшной ягодой. И умирали.
Зак дышал тяжело в облике вервольфа. Он лежал под деревом, укрывшись от ливня, открыл пасть и дышал. Дышал отрывисто, с трудом. Его кости так ломило, словно он попал под оползень, а тело трясло от жуткой лихорадки. Забавно, что оборотни вовсе лихорадки не испытывали. Теперь, судя по описанию людей, он понимал, что это.
Это же состояние его тревожило во сне. Он и не спал, как ему казалось. Просто вырубался, но и во сне продолжал ощущать боль. Справа выл волчонок Пиро — совсем еще щенок по сравнению с Заком, и он почти отгрыз себе лапу. Ему не мешали. Понимали, что парень делал хоть что-то, чтобы облегчить свою боль. Да и ускорял неизбежную смерть. Поляна заполнилась запахом его крови. А то и хорошо, ибо тройка молодых братьев со слабыми ранами не успевали захоранивать умерших. Поляна пахла смертью, гнилью. И что еще более устрашало перед смертью — умереть вот так, вдали от дома не в бою, а смертью слабака, который не смог увернуться от удара.
— Зак, — услышал печальный голос брата бывший заместитель вожака. — Мэл принес куропаток. Может, хоть ты поешь?
Зак на миг замер и открыл глаза, видя перед собой еще одного молодого парня с рыжей шевелюрой, которая из-за дождя прилипла к лицу. Спрятав высунутый язык и закрыв пасть, Зак попытался подняться, но боль тысячами игл пронзила его тело, и он упал обратно.
— Спасибо, Емис, но… — сказал Зак с большими перерывами между слов, — ешь сам и уходи. Сам видишь… Еще сутки, и нас уже здесь не будет. А тебя твоя уже заждалась.
Рыжий волчонок тяжело вздохнул и опустил голову. Зак понимал. Он не хотел бросать своих умирающих одних, но и видеть, как они умирали, не имея возможности даже куска в глотку запихнуть — не менее болезненное зрелище. Но он не бросил стаю… Он хотел проводить их до конца. Наверное, именно это он хотел сказать:
— Зак, я…
Но уши оборотней уловили неестественный для этой поляны звук. Укус железа, которого здесь просто не должно быть. И Зак, и Емис невольно обернулись на этот звук, который издал тот малыш, грызущий свою лапу. Уже добрался до кости, и пачкая всего себя в крови, но… Он отвернул морду от лапы и выплюнул что-то. Судя по звуку… не кусок своей кости.
— Пиро? — позвал брата Емис.
А малыш Пиро скулил, тяжело дышал, но вместо того, чтобы продолжить грызть лапу, он стал… её зализывать?
«Все хорошо, — ответил щенок. — Стало легче».
— Легче?
«Легче?»
И те, кто был в звериной форме, и те, кто был в человеческом обличье — все невольно повторили такое сладкое слово… «Легче». Ах, как же они молили, чтобы и им стало легче… Но «легче» стать не могло. Просто не могло.
Зак зажмурился и попытался снова встать, но когтистая лапа была так слаба — он просто не мог хотя бы чуть-чуть опереться о неё. Емис был рядом, и одного взгляда Зака хватило на Емиса, чтобы рыжий оборотень подошел и осмотрел траву, куда Пиро что-то выплюнул. Он не мог ошибиться. Он выплюнул что-то инородное, но из своего тела ли? Стая тоже была свидетелем всего этого, и кто мог, пододвинулся к Заку ближе, чтобы серый оборотень смог выдвинуть свой вердикт.
Емис руками поворошил траву и очень быстро что-то нашел, а когда вернулся, положил перед мордой Зака что-то крохотное и черное. Поднять голову Зак не был в силах, но он глубоко вдохнул воздух, и картина перед его глазами была яснее, как если бы он смотрел.
Свинец. Стойкий запах самого обычного свинца. Отвратительный соленый запах крови был очень силен — запах Пиро, не только шерсти — собственной крови! Не было никаких сомнений, именно это он выплюнул. Но откуда взял? Из своей раны?
— Пиро? — еще раз позвал малыша Зак. — Правда легче?
«Больше не болит… Болят мои укусы… Тяжело очень, но больше не зудит… Не рвет на части», — ответил щенок. Зак и Емис переглянулись, и так как рыжий был в человечьем облике, он смог нахмуриться, хоть Зак и сделал бы точно такое выражение лица. Неужели?..
— Проверь, — приказным тоном сказал Зак Емису. Тот сначала не понял, что именно, но, когда осознал, насколько просьба была жестокой, распахнул глаза и аж на пятую точку сел, словно Зак его ударил.
— Что? Как?! Ты с ума сошел? Я же…
— Проверь на мне! — оскалился Зак. — Я все равно уже труп! Но если это окажется правдой, мы спасем оставшихся! — Все поняли, что случилось. Да только это еще нужно было доказать. Факт, насколько возросла надежда, был неоспорим. Даже те, кто готовился отойти в мир Морро, отсрочили этот миг и навострили уши, держась из последних сил. — Дайте Емису кинжал! Емис, моя рана была вот здесь… Режь!
***
С ухода Диего прошло примерно полчаса. Гарен упорно молчал, не желая отвечать на вопросы Лины. Ей даже показалось, что болтун все это время отвлекал их внимание враньём, а сам ждал, когда к нему придет подмога. Но эта нервозность быстро проходила, стоило вспомнить Гарена ещё во времена, когда они оба были послушниками в ордене. Впрочем, если она сильно изменилась с тех пор, то и он мог.
— Лин, слушай меня внимательно. Ты находишься под чужим воздействием, просто поверь мне, мы же друзья. Развяжи меня, — развеял Гарен все ее сомнения в его умственных способностях. Как оказалось, он просто ждал, чтобы Диего отбежал подальше, и ничто не мешало поговорить с Линой наедине. Он бочком придвинулся к ней поближе, чтобы вызвать доверие, напомнить, кто ее настоящий друг.
Лина, которая к тому моменту успела развести костер, с раздражением посмотрела на Гарена, но отодвигаться не стала. Им нужна была информация, и, как сказал Диего, она подыграет, чтобы Гарен ответил на все вопросы.
— Даже если это и так, что на самом деле нет, то в любом случае в ордене меня ждёт только казнь, я не смогу вернуться ни при каких обстоятельствах, — устало вздохнула Лина и поворошила хворост в огне.
— Я вступлюсь за тебя.
— Гарен, твое слово против слова главного охотника. Кого, думаешь, послушают? — Она обернулась на охотника и отпрянула, внезапно осознав, насколько близко он уже сидел. Оттолкнув его рукой от себя, она спросила: — Лучше расскажи, что нового. Что это за «ружья» такое?
— Ружья? — переспросил Гарен, не понимая, почему она не знает о столь простой вещи. А потом его вдруг осенило. — Ах, ты же как раз уехала с послом! Огнестрельное оружие — новая разработка от Леманнов. Молодой лорд просто гений! Не знаю, как это работает, но для ордена изготовили специальные пули из сильверита, чтобы они действовали против нечисти тоже. Но такие раздали только главным, — расстроено протянул Гарен, но печалился он недолго и, оживившись, снова заерзал. — Посмотри, у меня есть обычный. Тебе понравится.
Он снова придвинулся к Лине и очень настойчиво тёрся о нее бедром, на котором был закреплен странный карман. Она осторожно вынула из него «Г»-образный предмет и осмотрела. Это не было похоже на те ружья, которыми пользовались рыцари.