отечества. Исполняйте же ваш долг, защищайте доблестную нашу великую родину, повинуйтесь Временному правительству, слушайтесь ваших начальников, помните, что всякое ослабление порядка службы только на руку врагу». Начальник штаба Алексеев, как и многие другие, плачет, кто-то падает в обморок.
В тот же вечер новый командующий Петроградским гарнизоном генерал Лавр Корнилов приезжает в Царское Село, чтобы сообщить императрице, что она арестована.
Военная развязка
Отречение царя приветствуют все сословия российского общества, включая дворянство и духовенство. «Свершилась воля Божия, — сообщается в официальном заявлении церкви. — Святейший Синод усердно молит Всемогущего Господа, да благословит Он труды и начинания Временного Российского Правительства». («Жалкое послание Синода. Покоряйтеся, мол, чада, ибо "всякая власть от Бога"…» — иронизирует Зинаида Гиппиус.)
Только среди офицеров заметно недовольство, и то немного. Генерал Деникин вспоминает, что ему известны лишь два случая, когда представители высшего офицерства предлагают себя и свои войска в распоряжение императора. Граф Федор Келлер и Хан Гусейн Нахичеванский отправляют Николаю II телеграммы, в которых просят воспользоваться их частями и направить их в Петроград для подавления революции. Император их услугами не пользуется. Впрочем, не факт, что их солдаты проявили бы такую же лояльность старому режиму.
Граф Келлер отказывается присягать Временному правительству, и уговорить его одуматься приезжает Густав Маннергейм, будущий первый президент независимой Финляндии, а в тот момент генерал царской армии. Келлер уходит в отставку.
Хан Нахичеванский — единственный, кто пытается организовать сопротивление Временному правительству. Вместе с князем Юсуповым-старшим, отцом убийцы Распутина, они собираются в Харькове, где ждут великого князя Николая Николаевича, назначенного Верховным главнокомандующим. Тот едет из Тифлиса в Ставку как раз через Харьков. Юсупов и Нахичеванский встречают его на вокзале и просят остаться в Харькове, чтобы возглавить борьбу против Временного правительства. Великий князь долго советуется со своим братом Петюшей, генералом Янушкевичем и остальными приближенными, но в итоге решает продолжить движение в Ставку.
Он прибывает в Могилев 10 марта и даже приносит присягу Верховного главнокомандующего — но это последнее, что он успевает сделать. Сразу после этого он получает телеграмму от премьер-министра Львова, который просит немедленно подать в отставку ради спокойствия в обществе. Публика Петрограда, особенно члены Петросовета, возмущены тем, что главнокомандующим назначен Романов. И хотя на фронте великий князь по-прежнему пользуется огромным авторитетом, поразмыслив, он выполняет просьбу премьер-министра и передает свой пост генералу Алексееву. После чего уезжает в Крым.
Толстовская власть
На одном из первых заседаний Временного правительства министр юстиции Керенский выступает с короткой речью: он предлагает отменить смертную казнь. Василий Шульгин, который не является членом правительства, но приглашен на заседание как гость, задает вопрос: «Александр Федорович, предлагая отмену смертной казни, Вы имеете в виду вообще всех? Вы понимаете, о чем я говорю?»
Шульгин, конечно, имеет в виду семью Романовых. «Понимаю и отвечаю: да, всех», — говорит Керенский. Смертную казнь отменяют единогласно.
В условиях войны и революции, когда человеческая жизнь почти ничего не стоит, это — знаковое решение. Неподалеку от столицы продолжается восстание Балтийского флота: бунтуют Кронштадт, Хельсинки и Таллин. Десятки офицеров убиты, в том числе командующий Балтийским флотом адмирал Адриан Непенин, первым из царских военачальников признавший Временное правительство. Ему всадили нож в спину, когда он шел на встречу с комиссарами, прибывшими из Петрограда.
Непротивление злу насилием — это естественный принцип нового правительства, которое возглавляет толстовец князь Львов. «Правительство сместило старых губернаторов, а назначать никого не будет, — телеграфирует премьер-министр в регионы через несколько дней после начала работы. — В местах выберут. Такие вопросы должны решаться не из центра, а самим населением».
«Слушая Львова, я впервые осознал, что его великая сила проистекала из веры в простого человека, она напоминала веру Кутузова в простого солдата, — вспоминает Керенский. — Нам действительно не оставалось ничего другого, кроме веры в народ, терпения и отнюдь не героического понимания того, что назад у нас дороги нет».
17 марта Временное правительство объявляет программу беспрецедентных и самых радикальных реформ, которые еще вчера невозможно было представить: гарантия свободы печати и собраний, общая амнистия, немедленный созыв Учредительного собрания на основе всеобщего равного и прямого избирательного права при тайном голосовании, формирование отрядов народной милиции взамен полиции, которую Временное правительство решает распустить.
Так Россия первой в мире запрещает смертную казнь и одной из первых — дает избирательное право женщинам[122]. Ни в Великобритании, ни во Франции, ни в США ничего подобного в этот момент нет. Из отсталой в правовом смысле империи Россия в один момент превращается в страну с самым гуманным и демократическим законодательством в мире.
Глава 13В которой Ираклий Церетели пытается превратить Россию в парламентскую демократию, а Владимир Ленин мешает ему это сделать
Выбраться из Швейцарии
«Мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции. Но я могу, думается мне, высказать с большой уверенностью надежду, что молодежь, которая работает так прекрасно в социалистическом движении всего мира, что она будет иметь счастье не только бороться, но и победить в грядущей пролетарской революции», — говорит группе молодых швейцарских марксистов 46-летний эмигрант из России. На дворе начало января 1917 года, до революции в России остается чуть больше месяца.
Этот человек живет за границей уже почти 11 лет. Обычно он подписывается псевдонимом Николай Ленин. Он лидер большевиков, за последние 17 лет сменил множество имен, был Ильиным, Петровым, Фреем. Он по-прежнему фанатично уверен, что его работа не напрасна и мировая революция рано или поздно случится. Правда, Владимир Ульянов (это его настоящее имя) морально подготовил себя к тому, что так и не станет свидетелем этого триумфа.
Политические эмигранты, много лет живущие во Франции, Германии, Швейцарии, совершенно оторваны от происходящего на родине, они уже давно не понимают, о чем говорят и о чем думают дома. Русская эмиграция превратилась в секту, даже в несколько небольших, враждующих между собой сект. Они в душе ненавидят всех, кто остался в России, и называют их предателями или соглашателями. Почти все политэмигранты считают, что только они — истинные носители идей русской революции, только они настоящие, а все остальные — подделка. Впрочем, это мессианство служит естественной психологической защитой, способом убедить себя в том, что бедная и унылая жизнь в скучной европейской глубинке — это высокая жертва. Ленин успешней других проделал этот самогипноз.
После полутора десятилетий в Швейцарии он уже не ощущает себя российским политиком, его постоянные противники по дискуссии — это швейцарские или немецкие марксисты. О событиях в России Ульянов знает мало и не очень интересуется ими. Его главные собеседники, с которыми он состоит в постоянной переписке, — Григорий Зиновьев и Инесса Арманд, они тоже живут в Швейцарии. 2 марта революционные события в России уже заканчиваются — царь отрекся, Временное правительство сформировано, — а Ульянов по-прежнему ничего не знает. Они с женой, Надеждой Крупской, обедают, когда к ним забегает сосед-поляк, спрашивает, слышали ли они новости о революции в России. Они бегут на улицу к стенду с вывешенными газетами. В тот же день Ульянов пишет в Берн Зиновьеву, чтобы тот срочно приехал в Цюрих.
Революция в России преображает Ульянова. Он лихорадочно пытается анализировать политическую ситуацию, но все время ошибается: то пишет, что царь сбежал и готовит контрреволюцию, то, что революция — результат заговора англичан и французов. Еще не разобравшись в ситуации, он инструктирует подругу Александру Коллонтай, которой из Норвегии намного проще попасть в Петроград: «Никакой поддержки Временному правительству!»
Проблема русских социалистов, живущих в Швейцарии, в том, что оттуда невозможно выбраться: кругом воюющие страны. Эмигранты совершают невиданный поступок: собираются вместе, чтобы обсудить, как пробраться в Россию. Тон задает Юлий Мартов, ведь именно его товарищи по партии, меньшевики, руководят Петросоветом. Ульянов на эти совещания не ходит, но посылает туда Зиновьева.
Мартов предлагает ехать через Германию или Англию, причем второй путь сложнее, ведь большинство русских эмигрантов — пацифисты, что по законам военного времени преступление. Пару месяцев назад во Франции именно за антивоенные высказывания арестовали Льва Троцкого и выслали в Испанию, потом — в США.
Спокойно проехать морем через Англию (на пароходе до Швеции, а оттуда — поездом в Россию) могут только публично поддержавшие войну революционеры. Например, старый лидер марксистов Плеханов, который в одном из последних интервью призывал русских девушек не выходить замуж, пока их женихи-солдаты не вернутся с победой. Мартов и его товарищи смеются над «квасным патриотизмом» 60-летнего Плеханова. Смеются и завидуют, потому что сами попасть в Россию не могут.
Но и маршрут через Германию вызывает у товарищей Мартова большие сомнения. Впрочем, у главного меньшевика есть план: он рассчитывает на помощь влиятельных товарищей из России, в том числе Чхеидзе, меньшевика и председателя исполкома Петросовета. Мартов хочет, чтобы новое российское правительство обменяло немецких военнопленных, которые находятся на территории России, на группу революционеров, которые фактически сидят в плену в нейтральной Швейцарии. Мартов, конечно, опасается, что в суматохе новой жизни взявшие власть однопартийцы могли забыть своих товарищей-эмигрантов, но все же забрасывает их письмами. А также пишет Горькому, Короленко и другим известным знакомым с просьбой помочь приехать на родину.