В Думе Гучков возглавляет Комиссию государственной обороны — профильный комитет, который курирует военное ведомство. Через него проходят все законопроекты, он помогает генералам выбивать деньги у министерства финансов. Он приятельствует с военным министром Редигером и другими сотрудниками Генштаба — вокруг Гучкова возникает что-то вроде офицерского кружка, обсуждающего реформирование вооруженных сил.
При этом вспыльчивый Гучков не отличается военной дисциплиной. Летом 1908 года он произносит в Думе пламенную речь, обвиняя во всех бедах армии некомпетентных родственников императора, которые ею руководят, и в завершение призывает великих князей уйти в отставку. После этой речи к нему подбегает Милюков: «Александр Иванович, что вы сделали — ведь распустят Государственную думу». Столыпин тоже осуждает друга за то, что тот вынес сор из избы: «Я с вами согласен, что участие великих князей вредно, но мне кажется, что вашим выступлением вы только укрепили их положение. И у государя бывала мысль их устранить, а сейчас для того, чтобы не делать впечатление, что действует по вашему настоянию, все останется по-прежнему», — говорит премьер.
С этого момента к Гучкову и его офицерскому кружку относятся подозрительно, называя его участников «младотурками». Своими попытками изучить турецкий опыт Гучков усиливает эти подозрения. Его друзей-офицеров постепенно увольняют из Генштаба, меняют даже главу военного ведомства. Новый военный министр Сухомлинов пытается скрыть от думской комиссии по обороне все важные вопросы. Гучков считает, что Сухомлинов добился влияния тем, что не утомлял императора докладами, а веселил армейскими анекдотами. В реформе армии он явно не заинтересован.
Дуэль Гучкова с другом и помощником Сухомлинова Мясоедовым — это только начало. Гучков убежден, что его противники — подлецы, он готов заподозрить их в любых преступлениях, и ему не нужны никакие доказательства. Сухомлинов докладывает Николаю II, что «младотурок» Гучков ненавидит его за верность императору. У Николая к Гучкову свои претензии. Заняв пост председателя Думы, Гучков несколько раз беседовал с императором, в том числе и о вопросах, выходящих за рамки думской работы. После одного из таких разговоров Гучков не сдержался и разболтал коллегам по Думе, насколько он, мол, близок к царю, — и передал содержание разговора. Беседа стала достоянием гласности и даже была процитирована в газетах. Николай ему этого не простил, и недавняя речь про Распутина только усугубила его антипатию. Более того, император попросил министра Сухомлинова при случае передать Гучкову, что тот «подлец». Теперь Николай II считает монархиста Гучкова опаснейшим врагом режима.
Семь тысяч двести граммофонов
Третья, «столыпинская», Дума, отработав положенный срок, уходит в отставку. В сентябре 1912 года начинается предвыборная гонка. Власть входит во вкус — с каждыми следующими выборами применение админресурса становится все более грубым. Выборы 1912 года бьют все рекорды.
Столыпин еще за два года до выборов распорядился выделить на поддержку нужных кандидатов (в основном через прессу) 4 миллиона рублей[108]. Философ Сергей Булгаков, один из авторов «Вех», еще недавно бичевавший российскую интеллигенцию, вспоминает, что просто не может поверить своим глазам: чиновники вмешиваются в выборы, не таясь и не стесняясь, избирателей запугивают, кандидатов исключают в последний момент. К ужасу глубоко верующего Булгакова, движущей силой фальсификаций становится духовенство — именно оно должно организовать на участках нужный результат. «Народ на выборах подменен 7200 священниками, — говорит во время предвыборного митинга кандидат от кадетов Федор Родичев. — Это все равно как завести 7200 граммофонов и потом сказать, что это голос народа».
Булгаков вспоминает, что в его губернии уже нет политических партий в обычном смысле слова: с одной стороны идет блок кандидатов, отобранных администрацией, во главе с губернатором из соседней губернии, «который нуждается в депутатском кресле для поправления своей пошатнувшейся карьеры». Против них борется группа независимых людей, состоящая из октябристов, «прогрессистов», кадетов и даже социал-демократов. Но кандидаты от власти побеждают.
Оппозиционеры с разными взглядами начинают объединяться против бюрократического прессинга еще летом 1912 года. Новое дыхание приобретает масонское движение. Депутатам нужна надпартийная организация, «координационный совет», чтобы действовать сообща и выдвигать единых кандидатов против кандидатов от власти. Кадеты предлагают воспользоваться для этого организацией масонов. Девиз масонов прежний: за истину и свободу, но цель более практичная — объединить приличных, «рукопожатных» политиков.
С этой целью масоны полностью обновляют свою организацию — одним из главных реформаторов становится 32-летний депутат-кадет Николай Некрасов. Он и его товарищи предлагают упростить процедуру приема, упразднить систему масонских степеней, отказаться от ритуальных пережитков и вообще создать собственную масонскую организацию, независимую от французской. Ее называют «Великий Восток Народов России». В эту ложу приглашают депутатов самых разных фракций, даже главу фракции социал-демократов, депутата от Тбилиси Николая Чхеидзе. А также перспективных политиков, которые только собираются баллотироваться в Думу, — например, адвоката Александра Керенского, который набирает популярность благодаря своему расследованию Ленского расстрела. Рябушинский и Коновалов тоже присоединяются к московской ложе.
Председателем масонского конвента избран депутат Некрасов. Новая организация куда более активна, чем все предыдущие. Это не предвыборный штаб, но площадка для обсуждения общих планов.
В итоге Дума, несмотря на колоссальное давление властей, оказывается довольно разнородной. Правых и националистов — больше четверти, самая крупная фракция — у октябристов, но ее лидер Александр Гучков проваливается на выборах. Против него работают все: и власть, и масоны. Для Гучкова это серьезное поражение и разочарование. «Мы стоим лицом к лицу уже не с той властью, с которой мы договаривались. Договор уже не нарушен, а разорван», — говорит он на съезде своей партии после выборов.
Прогрессивная партия, один из лидеров которой — Рябушинский — самый яркий дебютант выборов, получает фракцию из 48 человек (около 10 % Думы). Сам Рябушинский в Думу решил не баллотироваться, зато избран его друг Коновалов.
Впервые избран и Александр Керенский. Ему 31 год, он невероятно активен как в прессе, так и в масонской ложе. Будучи кандидатом в Думу от эсеров, во время своей недавней поездки на Лену он познакомился и подружился с сосланной легендарной эсеркой Бабушкой Брешко-Брешковской. В новой Думе он становится лидером фракции трудовиков (так называют себя депутаты-эсеры).
Фракция социал-демократов совсем маленькая, 14 человек, из них 8 меньшевиков и 6 большевиков. Самая любопытная фигура среди них — большевик Роман Малиновский. Он — новая звезда партии, познакомился с Лениным всего два года назад и уже стал одним из самых влиятельных его товарищей. Именно усилиями Малиновского в России впервые начинает выходить легальная большевистская газета — «Правда». При этом Малиновский — агент тайной полиции, самая большая удача МВД после разоблачения Азефа.
Царевич умирает
Большую часть 1912 года царская семья старается не появляться в столице: весной они в Крыму, летом плавают у побережья Финляндии, в сентябре едут в Беловежскую Пущу.
Император увяз в семейных проблемах. Его мать недолюбливает его жену, младший брат Михаил закрутил роман с женой собственного адъютанта, завел внебрачного ребенка и хочет жениться, но император строго против.
Тем временем троюродный брат Николая, греческий король Константин, начинает войну против Турции, в союзе с Болгарией, Сербией и Черногорией. Идея помочь «братьям-славянам» очень популярна в российском обществе. Газеты немедленно отправляют на Балканы корреспондентов, в том числе от «Киевской жизни» едет Лев Троцкий.
Особенно рвется в бой дядя царя великий князь Николай Николаевич, командующий Санкт-Петербургским военным округом и гвардией. Его жена Стана и ее сестра Милица — дочери черногорского короля — умоляют Николая II помочь их отцу. Еще недавно Столыпин был активным противником любых военных действий, говоря, что Россия не может позволить себе войны, пока не побежден внутренний враг. Теперь вместо него против войны выступает Распутин. По словам Вырубовой, он чуть ли не на колени встает перед императором, говоря, что «враги России только и ждут того, чтобы Россия ввязалась в эту войну» и «что Россию постигнет неминуемое несчастье».
В начале октября царская семья на месяц переезжает в охотничьи угодья в Польше. Там восьмилетний наследник престола, играя у пруда, неудачно прыгает в лодку, подворачивает ногу и у него начинается внутреннее кровоизлияние. Он не может пошевелить ногой, день и ночь кричит от боли, императрица неотлучно сидит у постели ребенка. 19 октября у наследника поднимается температура. Доктора, вызванные из Петербурга, говорят, что состояние безнадежное. «Когда я умру, поставьте мне в парке маленький памятник», — говорит Алексей матери. В один из дней Николай II, выйдя из комнаты сына, плачет навзрыд на глазах у свиты.
Министр двора барон Фредерикс настаивает на том, чтобы выпустить официальный пресс-релиз о здоровье цесаревича, но Николай и Александра считают болезнь государственной тайной. Императрица просит Вырубову отправить телеграмму Распутину. «Болезнь не так опасна, как это кажется, — внезапно отвечает тот. — Пусть доктора его не мучают». И действительно, вскоре мальчик начинает поправляться.
17 октября великий князь Михаил, вопреки обещанию, в Вене тайно венчается со своей гражданской женой Натальей Вульферт. Николай II наказывает его, увольняя со всех должностей и постов и запрещая въезд в Россию.