А жизнь Келли при императорском дворе складывалась замечательно. В своих опытах перед императором Келли пользовался скорее ловкостью своих рук и хитростью, нежели познаниями в металлургии, а молва и сплетни раздували его эфемерные успехи, как ветер раздувает пламя, и о нем в Праге знали все. Рудольф выплачивал ему огромное жалованье как придворному алхимику и пожаловал ему обширные земли. Он возвеличил этого интригана и шарлатана, провозгласив его рыцарем Богемского Королевства. Королевский патент, датированный 23 февраля 1590 года, провозглашал сэра Эдварда Золотым Рыцарем (Eques Auratus). Разрабатывая свои схемы алхимических трансмутаций, чтобы обмануть императора, Келли создал собственный рецепт, который сочетал в себе простоту, безопасность и оригинальность. Он заявил своему покровителю, что должен совершить проекцию августейшими руками самого императора; что он, Келли, не притронется к тиглям, углям и ингредиентам и даже не будет ассистировать своему господину в поддержании пламени в атаноре. Келли сконструировал большой деревянный ящик, достаточно крепкий, чтобы выдержать алхимический аппарат. В одном из отделений этого ящика он спрятал своего брата, который был весьма мал ростом и худощав, а также умел расположиться в самом ограниченном пространстве. Когда наступил день великого опыта, тяжелый ящик был по приказу Келли внесен в императорскую лабораторию, и из него доверенные алхимики Рудольфа извлекли тигли, щипцы, кузнечные мехи, уголь, а также глет, кристаллы сульфида мышьяка, буру и соль, необходимые для эксперимента. Рудольф, для которого эта работа не была в новинку, приступил к церемонии, и по его указанию пламя было разожжено до белого каления, а затем, как было условлено, все покинули лабораторию, дабы духи, которых призвал сэр Эдвард, могли свободно проявить свою волю. После того как император лично запечатал двери лаборатории, младший Келли выбрался из своего укрытия, разбил тигель, швырнул в него пригоршню золотых слитков, еще сильней раздул мехами пламя, а затем возвратился в ящик. В указанный час королевские слуги распечатали дверь, вошли в лабораторию и обнаружили, что в ней ничего не изменилось. Пламя продолжало гореть с необычайной силой, но вскоре после того, как дверь была открыта, угасло; тигель был разбит тяжелым молотом, а на дне его лежало несколько сияющих золотых слитков, восхитивших свидетелей. Император был теперь уверен, что в лице Золотого Рыцаря он созерцает чудо, а сам Келли сумел оценить блестящие конспиративные умения своего брата. При первой представившейся возможности деревянный ящик был возвращен в дом Келли, и узник был освобожден из этой своеобразной камеры.
Три полных года сэр Эдвард был фаворитом при дворе императора, с утра до ночи занимаясь работой в лабораториях, а также сплетнями и дебошами с шумными компаниями в «Золотом шаре». Ему было позволено наносить редкие визиты в резиденцию фон Розенберга неподалеку от Крумлова, и историки утверждают, что Келли выманил у чеха огромную сумму — около трех сотен тысяч флоринов. Это отчасти подтверждается тем фактом, что иностранец вскоре завладел ценными землями в Чешском государстве. Келли поселился в роскошных апартаментах и регулярно дарил дорогие подарки тем, кто сомневался в его благосостоянии. После свадьбы с одной из своих служанок Келли пожертвовал на благотворительность золотые кольца, стоившие четыре сотни фунтов.
Фортуна, которая так благоволила сэру Эдварду, неожиданно одарив его благосостоянием и благородными титулами, столь же внезапно отвернулась от него, и произошло это из-за одного непредвиденного события. Ссора с одним из слуг императора обернулась дуэлью, и Келли по несчастливой случайности убил своего противника. Рудольф осуждал дуэли и запрещал их и не сделал исключения даже для своего любимого алхимика. На самом деле император, похоже, боялся, что Келли сбежит из страны со всеми своими алхимическими секретами — королева Елизавета I убеждала Келли вернуться на родину. И Рудольф, и Елизавета, видимо, не сомневались в способности Келли производить золото в больших количествах, а император еще и надеялся, что тюремное заключение сможет склонить Келли к сотрудничеству. Испуганный яростью своего патрона, Келли попытался бежать, но был пойман драгунами и заключен в Белую башню на Градчанах; позже его перевели в Пурглитц и бросили там в страшную темницу. С человеком, упавшим с небывалых высот, обходились, как с обычным преступником: еду ему подавали через отверстие в двери его камеры, отказав ему в просьбе писать в камере книги. Но худшее ожидало его впереди: император, получив над ним безраздельную власть, решил выпытать у него секрет изготовления чудесного порошка, превращающего основные металлы в золото. Сэра Эдварда подвергли жесточайшим пыткам, а комендант крепости допрашивал его, пока он бился в агонии. В письме императорского секретаря к коменданту, датированном 8 февраля 1592 года, указаны вопросы, ответы на которые император желал вырвать у истерзанного узника. Ответов, естественно, не последовало.
Заключенный, потеряв надежду на спасение, решился на побег. Его друзья подкупили тюремщиков, опоили стражей отравой, раздобыли хороших лошадей и спрятали их в удобных укрытиях. Келли выбрался из своей камеры, но, спускаясь по веревке по стене темницы, упал с большой высоты, сломал ногу и повредил внутренние органы; он был тотчас схвачен и снова замурован в крепости, где смерть вскоре освободила его от страданий.
Вскоре после его смерти о Келли начали появляться легенды. Его яркая биография и в некотором смысле скандальная известность среди англоязычных историков — главным образом из-за связи с Ди, — возможно, сделали его прототипом традиционного образа алхимика-шарлатана. Любопытно, что Эдварда Келли обычно изображали умудренным жизнью старцем с длинной бородой, хотя умер он довольно молодым, в возрасте 42 лет.
Создается впечатление, что рудольфинский круг существовал вне времени и пространства. Но время Рудольфа II, скорее, временная граница — это уходящее итальянское Возрождение, закат «старой» Европы и рождение «новой». А как известно, самое яркое и интересное происходит именно на границе. К Праге времен Рудольфа II уже несколько столетий приковано внимание ученых и искусствоведов, ценителей искусства и любителей таинственных историй. В кругу рудольфинцев движущей силой была наука, которая вырабатывала новую концепцию мироздания. Основываясь на точных измерениях Тихо Браге и его каталоге 777 звезд, Иоганн Кеплер вывел законы небесной механики. Но этого бы не произошло, если бы Кеплер не искал гармонию Вселенной, не пытался записать «музыку сфер», которую когда-то слышали пифагорейцы.
На особом счету при дворе была астрология. Сам Иоганн Кеплер не просто верил в астрологию, а следовал ее законам и слыл мастером по составлению гороскопов. Вот отрывок из его личного гороскопа: «Человеку этому на роду написано проводить время главным образом за решением трудных задач, отпугивающих других… Даже непродолжительное время, проведенное без пользы, причиняет ему страдание… В денежных вопросах он почти скуп, в экономии тверд, строг к мелочам и ко всему, что приводит к напрасной потере времени. Вместе с тем он питает к работе непреодолимое отвращение, столь сильное, что часто лишь страсть к познанию удерживает его от того, чтобы не бросить начатое». Этот гороскоп Кеплер составил себе еще до приезда ко двору Рудольфа II, в 26 лет. И делал это не для печати, а для себя. Ученый Кеплер признавал, что есть воля звезд и есть обстоятельства жизни, и человек живет на перепутье между одним и другим: «Итак, причины кроются отчасти во мне, отчасти — в судьбе. Во мне — гнев, нетерпимость по отношению к неприятным мне людям, дерзкая страсть строить насмешки и потешаться, наконец, неуемное стремление судить обо всем, ибо я не упускаю случая сделать кому-нибудь замечание. В моей судьбе — неудачи, сопутствующие всему этому».
Занятие искусством в представлении рудольфинцев также считалось одним из путей, ведущих к универсальным истинам. Поэтому особое место при дворе занимала портретная живопись, рудольфинцы признавали за человеком не то что право, а неизбежную предопределенность быть существом противоречивым. Эти люди не притворялись. Они были такими, какими были. Возможно, именно поэтому в качестве своего жизненного кредо Тихо Браге выбрал фразу «Лучше быть, чем казаться».
Благодаря особенностям личности Рудольфа II при его дворе сложилась творческая атмосфера, господствовал дух веротерпимости и поисков нового. Вероятно, рудольфинцы считали, что многочисленные художественные и естественнонаучные коллекции императора (кунсткамера) должны были дать цельное представление о картине мироздания.
Научный мир той эпохи устремился к выявлению скрытых законов мирового развития. Поэтому, как уже говорилось, наряду с астрономией и физикой в Праге переживали бурный расцвет эзотерические науки: астрология, алхимия, каббала.
Крупнейшие ученые, такие как Иоганн Кеплер, с успехом занимались и тем и другим. В Праге Кеплер не только открывал законы движения планет, но и составлял гороскопы, которые, кстати, оказывались правдивыми. Он также интересовался древнеиудейской астрономией и увлекся «Геометрической каббалой». В общество рудольфинцев он влился быстро и естественно, несмотря на все сложности своего характера. Тихо представил его императору как своего помощника в работе над «Рудольфинскими таблицами» (по сходству с «Таблицами Альфонса», составленными в Толедо в XIII веке под покровительством кастильского короля Альфонса X Мудрого). Рудольф II произвел на Кеплера очень сильное впечатление. Император высоко оценил его таланты: звание императорского математика, титул, дававшийся пожизненно, Кеплер получил сразу же после смерти Браге.
Теперь в распоряжении молодого ученого были, наконец, результаты многолетних точных наблюдений. В 1609 году в Гейдельберге вышла в свет тщательно изданная «Новая астрономия», в которой Кеплер развил идеи Коперника. Он уточнил механизм движения планет, который у Копер