Первое турне Моцартов продолжалось три года, а всего Вольфганг вне стен родного дома провел без малого десять лет. «За 27 часов путешествия мы спали только два часа, — сообщает Леопольд Моцарт прямо с дороги в письме одному из своих зальцбургских друзей. — Едва мы съели немного риса и яиц, как я усадил Вольфганга, и он мигом заснул, да так крепко, что даже не пошевелился, когда я его раздевал и усаживал в кресло!»
Успехи в занятиях шли настолько быстро, что в двенадцать лет Моцарт написал зингшпиль (разновидность комической оперы с разговорными диалогами между музыкальными номерами) «Бастьен и Бастьенна», исполненный на частной сцене. В том же году он дирижирует в Вене большим концертом, в котором исполняется его Торжественная месса, написанная по случаю освящения церкви сиротского дома. По возвращении Моцарта в Зальцбург архиепископ жалует мальчику звание придворного концертмейстера.
Желая дать сыну полное музыкальное образование, Леопольд везет в 1769 году Вольфганга в Италию, где последний вызывает энтузиазм не только у публики, но и среди таких знатоков, как Саммартини в Милане, падре Мартини в Болонье и Балотти в Падуе. В Риме Папа посвящает Моцарта в рыцари Золотой шпоры, а в Болонье его избирают в члены филармонической академии, самой авторитетной в Европе.
В Милане его опера «Митридат, царь Понтийский» выдерживает подряд 20 представлений. Написанная после этого для миланской сцены опера «Асканио в Альбе» имеет также громадный успех. В следующем году в Зальцбурге идет новая опера «Сон Сципиона», сочиненная Моцартом по случаю избрания нового князя-архиепископа — Иеронима фон Коллоредо.
Деспот, лицемерно рядящийся в одежды гуманности, ханжа, ратующий за просвещение, — вот в общих чертах портрет нового властелина. В кабинете Иеронима Коллоредо стоял бюст Вольтера. Но это ничуть не мешало новому князю быть грубым и невежественным правителем, жестоким и высокомерным, попиравшим человеческое достоинство своих подданных, не терпевшим ни малейшего возражения и круто расправлявшимся с каждым, кто осмеливался хоть в чем-нибудь перечить ему.
Стремясь поправить вконец расшатавшиеся дела своей казны, он еще больше увеличил и без того непосильное бремя налогов, поборов, пошлин. Для взыскивания их была укреплена бюрократическая государственная машина, выросла армия чиновников, подобная алчной и прожорливой саранче. В связи со всем этим катастрофически нищал и без того нищий народ. Значительно ухудшилось и положение придворных музыкантов. Иероним Коллоредо был большим любителем охоты. Псарям и егерям при нем жилось куда вольготней, чем концертмейстерам, скрипачам и альтистам.
Многих современников уже тогда поражало нечто необъяснимое в зрелом не по возрасту мастерстве Вольфганга, которое могло бы развиваться безмятежно, если бы не самодурство Иеронима фон Коллоредо, от которого зависел Леопольд Моцарт. Как ни старался последний сохранить лояльность в отношениях с Иеронимом, но и он довольно скоро убедился в его скупости и черствости, особенно когда дело коснулось поездок с сыном по Европе. Отсюда началось и роковое непонимание между Леопольдом Моцартом и его подрастающим сыном. Дело в том, что Вольфганг недостаточно думал о будущей славе, как того хотелось бы отцу. В противоположность Леопольду юный гений не заискивал в высших сферах. Вскоре он стал ненавидеть Иеронима фон Коллоредо, которому продолжал служить Леопольд Моцарт. Эту ненависть, направленную прежде всего на само существование авторитетов, какими бы они ни были, он бессознательно перенес на отца. Следствием явилось возрастающее отчуждение между отцом и сыном.
Леопольд особенно настойчиво хлопочет о разрешении на новую поездку. Наконец с большим трудом получает его. 24 октября 1772 года Леопольд с сыном выехали в Италию. В Милане Вольфганга ждала работа над оперой для миланского карнавала — «Лючио Силла».
Либретто, сочиненное местным поэтом Джованни де Гамера и основательно подправленное Метастазио, представляло собой типичный образчик оперы-сериа. В основу сюжета был положен эпизод из истории древнего Рима. Вместо живых людей с яркими характерами и богатым внутренним миром в либретто были представлены ходульные фигуры, окостенелые схемы; вместо единого драматически развивающегося действия — клочковатое чередование музыкальных номеров. Все это соответствовало канонам оперы-сериа.
Однако Вольфганга они уже не могли удовлетворить. Он настолько творчески вырос, что старое платье обветшалых традиций стало ему узко.
В «Лючио Силле» юный Моцарт попытался вырваться из тесных рамок оперы-сериа, не разрушая их. Многие страницы партитуры преисполнены истинного трагизма и большой правды в передаче чувств и переживаний героев. С исключительной силой изображены страсти, обуревающие героиню оперы Юнию. Ее арии насыщены драматизмом. Огромной выразительности достигают отдельные хоровые сцены, оркестр из простого аккомпаниатора певцов, как это было общепринято в операх-сериа, кое-где становится активным участником драматического действия, помогая глубже раскрыть мысли и чувства героев.
Все это было настолько новым и необычным, что, естественно, вызвало недоумение у публики, заполнившей зрительный зал миланского оперного театра в день первого представления «Лючио Силлы». Для консервативных итальянцев, воспитанных на привычно-рутинных, от премьеры к премьере повторяющихся стандартных образцах, опера Вольфганга оказалась не только непривычной, но и враждебной. Им было глубоко чуждо то новое, передовое, что она в себе заключала.
Для Моцартов это был не просто неуспех — это был сильный удар. Леопольд, уезжая из Зальцбурга, твердо рассчитывал раздобыть сыну выгодную должность в Италии. То, что захолустный Зальцбург не место для Вольфганга, он и раньше понимал. С приходом же к власти Иеронима Коллоредо покинуть Зальцбург стало необходимостью.
Леопольд всяческими путями старается найти сыну место, но, увы, безрезультатно. Наконец он посылает партитуру «Лючио Силлы» во Флоренцию эрцгерцогу Леопольду для ознакомления — авось понравится, и он возьмет Вольфганга к себе на службу или хотя бы, на худой конец, порекомендует кому-нибудь. Но ответа нет. Между тем кончился отпуск Леопольда. Что делать? Он решается на крайнее средство: распускает слух, будто серьезно заболел. Одновременно забрасывает жену зашифрованными записками: «Из Флоренции от гроссгерцога никакого ответа. Все, что я писал тебе о своей болезни, неправда… Но ты должна повсюду рассказывать, что я болен. Этот листок отрежь и уничтожь, чтобы он ни в чьи руки не попал». Через неделю он снова, тем же самым шифром пишет: «Я выехать не могу, ибо ожидаю письмо из Флоренции». Увы, всеведущий Леопольд не ведал, что в то время, как из Милана в Зальцбург шли его зашифрованные письма, из Вены во Флоренцию прибыла бумага, окончательно захлопнувшая перед его сыном двери в Италию. Это было письмо императрицы Марии Терезии ее сыну — эрцгерцогу Леопольду.
В этом послании она резко заявляет о своем недовольстве Моцартами. Словно забыв о «почти французской» австрийской галантности, она называет их «бесполезными паразитами», «искателями легкой жизни», «фиглярами». Это было немыслимо, чтобы монарх такой империи, как Австрийская, рассылал письма по поводу какого-то ничтожного плебейского подростка, да еще открыто их подписывая собственным именем: «Ты спрашиваешь меня, должен ли принять к себе на службу юного зальцбуржца? Не знаю зачем. Ведь тебе композитор не требуется, и вообще, на что тебе сдались ненужные люди? Если же, несмотря ни на что, сие доставит тебе удовольствие, я не хочу препятствовать. Говорю лишь для того, чтобы ты не обременял себя бесполезными людьми. Вообще избегай награждать подобных людей званием своих служащих. Эти люди, словно нищие, шляются по всему свету, что дискредитирует их хозяина. Кроме того, на его шее висит большая семья».
Отчего Марии Терезии настолько важно не позволить юному Моцарту закрепиться в Италии, что она это никому не перепоручает? Необычен и стиль письма, содержание которого излагается в столь крепких выражениях. Какое дело вообще монархине до устройства безродного мальчика Моцарта? Одно дело восторг праздной публики и совсем другое — статус. К музыкантам, не имеющим аристократического происхождения, никогда не относились, как к равным. Письмо Марии Терезии, пусть и бранчливое, как бы поднимает Моцарта до ее уровня. Загадка, которую ни один биограф толком не сумел объяснить. Даже если закрыть глаза на множество других фактов, этот один исковеркал всю судьбу композитора, которая могла сложиться совершенно иначе, намного счастливей для него.
Итак, с Италией было покончено. Как ни тяжело, а приходилось ее покидать и возвращаться назад — в Зальцбург. В 1772–1775 годах Моцарт пишет концерты, симфонии, мессы и камерные произведения; в 1775-м получает заказ написать для мюнхенской сцены оперу «Мнимая садовница», которую публика хорошо принимает, и вскоре следует опера «Царь-пастух», написанная для Зальцбурга по случаю приезда туда эрцгерцога Максимилиана.
Несмотря на успех опер, материальные дела Моцарта не блестящи, и отец подумывает о новом турне, но архиепископ отказывает в отпуске, так что Вольфганг принужден просить увольнения от службы, чтобы приискать себе лучшее место. С тяжелым сердцем отец отпускает его с матерью в далекое путешествие.
В сентябре 1777 года Вольфганг отправился с матерью в Париж с твердым намерением там остаться. Путь туда лежал через германские государства, где оказалось, что Моцарт в опале, чуть ли не persona non grata.
Мюнхенский курфюрст почти демонстративно отказал ему. По пути мать и сын остановились в Мангейме, важном оперном центре Германии. Но тут, при дворе Карла Теодора, Моцарт получил фактически демонстративный отказ. При этом, вопреки установке высших кругов, местные инструменталисты и вокалисты тепло и дружески встретили Моцарта. Но не это заставило его задержаться.
Он безумно влюбился в певицу Алоизию Вебер.
Родители Алоизии — музыкант Фридолин Вебер и Цецилия Штамм. Отец лишился службы у крупного помещика в год рождения одной из дочерей, Констанцы — в 1763-м. Всего у Вебера было четыре дочери — Йозефа, Алоизия, Констанца и Софи. Все они, за исключением Йозефы, сыграли в судьбе Моцарта определенную роль.