Хоронили Моцарта по третьему, низшему разряду (за 8 гульденов 56 крейцеров плюс 3 крейцера за перевозку), «так как ван Свитен, — по словам Ниссена, — заботился о максимальной экономии для семьи». 6 декабря тело композитора перенесли в часовню собора Святого Стефана, где под звон колоколов состоялся краткий заупокойный обряд. Затем на катафалке Моцарта отвезли в предместье Вены на кладбище Святого Марка.
Композитора похоронили в могиле для простолюдинов, из тех, что перекапывались и снова использовались каждые несколько лет, без всякого надгробного знака. Странно, что богач ван Свитен не нашел средств, чтобы обеспечить почитаемому им композитору надгробие. Ссылаясь на болезнь, Констанца не присутствовала на похоронах мужа.
Что же касается самого погребения композитора, то оно тоже стало тайной. Хоронили Моцарта с подозрительной поспешностью, не удостоив почестей, соответствующих его сану — помощника капельмейстера собора Святого Стефана, а также званию придворного капельмейстера и композитора. Более того, на кладбище Санкт-Маркс по Гроссе-Шуленштрассе никто из сопровождавших тело Моцарта не пошел. Якобы из-за резкого ухудшения погоды. Хотя из архивных источников Венской обсерватории и дневника графа Карла Цинцендорфа, ведшего обстоятельные метеонаблюдения, явствует, что в тот день в 3 часа пополудни стояла характерная для поздней осени погода без осадков: температура утром была 3 градуса, а вечером — 4 градуса по Цельсию. Следовательно, причиной того, что никто из участников убогой похоронной процессии не дошел до монастырского кладбища, были не погодные условия, а нечто совсем другое. Но самым непонятным в этом деле остается факт того, что композитор был похоронен в безымянной могиле для бедняков, которая к тому же вскоре была утеряна. Кто-то тщательно скрывал следы преступления…
За гробом шли, кроме барона, ученик Моцарта Франц Ксавер Зюсмайер и несколько музыкантов, в их числе и главный придворный капельмейстер, директор венской Итальянской оперы Антонио Сальери. Но до места погребения ни один из сопровождавших не добрался: у городских ворот Штубентор они разбрелись по домам. До кладбища от городских ворот было три с половиной километра — меньше часа пешим ходом.
После смерти мужа Констанца Моцарт, оставшись с двумя маленькими детьми на руках, с долгами, описанным имуществом, обращается к императору с просьбой о помощи. Она сказала на аудиенции, что «каждый человек имеет врагов. Но никого еще так жестоко не очерняли и не преследовали, как моего супруга, несмотря на его великий талант! Конечно, Вам, Ваше Величество, недоброжелатели осмелились сказать неправду и увеличить его долг в десять раз. В последние годы у нас не было доходов — из-за моих длительных болезней и рождения ребенка. Я умоляю Вас списать нам долги».
Она хлопочет о пенсии, в которой ей отказывают. Констанца много ездит, устраивает концерты произведений Моцарта. Вместе с сестрой Алоизией она поет сама оперные партии. Маленький сын Моцарта по примеру гениального отца музицирует в возрасте шести лет на фортепьяно. По всей Европе Констанца пропагандирует музыку своего мужа. Но материально дела обстоят все хуже и хуже. Как и мать, Констанца начинает сдавать комнаты жильцам. Мальчиков отдает друзьям в Праге — Карл воспитывался в семье Франтишека Нимечека, Франц Ксавер — у Душеков. Констанце всего двадцать восемь лет.
Одним из первых квартирантов оказался дипломат Георг Ниссен, секретарь датского посольства в Вене. В 1809 году они поженились, и десять лет Констанца жила в Копенгагене. В то время стали открывать гениальность музыки Моцарта. Ниссен, музыкально одаренный человек, любил подчеркивать, что его жена прежде была замужем за Моцартом. Последние годы он посвятил созданию биографии композитора. Став вторично вдовой, Констанца переезжает вместе с сестрой Софи в Зальцбург, где проживает ее золовка Наннерль — сестра Моцарта. Так и не примирившись, обе пожилые дамы жили в одном городе, не встречаясь и не желая ничего знать друг о друге. А почитание Моцарта набирает силу.
Пожилая Констанца сполна насладилась отсветом славы своего великого мужа. Ее посещают любители музыки Моцарта, она с удовольствием делится своими воспоминаниями, слегка отшлифованными временем. Сохранились детальные описания ее внешности, манер, жестов, речи на беглом французском. «Ее лицо потеряло сходство с известным портретом, но когда она улыбается — выражение ее лица очень приятно. Она худощава и выглядит моложе своих лет. Когда мы прогуливались с ней по городу, — вспоминают почитатели творчества композитора, супруги Новелло, авторы дневника „Странствия в поисках Моцарта“, — мы видели, какое почтение испытывают к ней жители Зальцбурга, хотя она редко покидает свой дом. Мадам сообщила нам, что она не может слышать исполнение „Реквиема“ и „Идоменея“ — так они ее расстраивают. Услышав недавно „Дон Жуана“, она не могла успокоиться две недели».
Когда спустя много лет после смерти Моцарта Констанца наконец решила посетить могилу мужа, то с удивлением выяснила, что место погребения никак не отмечено, друзья не могут ничего рассказать, а могильщик, который закапывал умершего, сам давно скончался. Значит ли это, что кто-то постарался сделать невозможной потенциальную эксгумацию?
За год до смерти, в 1841 году, в возрасте семидесяти восьми лет Констанца переезжает в квартиру на площади, носящей сегодня имя Моцарта. Из окна она видела, как идет подготовка к сооружению памятнику композитору. Констанца умерла в уверенности — она была замужем за гением. Но почему Констанца не присутствовала на отпевании и погребении своего мужа, почему она посетила место его захоронения только спустя 17 лет, так и останется загадкой.
В кругу венских музыкантов долгое время передавалась следующая история: будто бы гроб с телом Моцарта отпевали не в храме Святого Стефана, а у входа в Крестовую капеллу, прилегающую к северной недостроенной башне храма. А затем, когда сопровождавшие удалились, гроб с телом внесли внутрь и, прошествовав перед Распятием, вынесли прах великого музыканта уже через другой выход, ведущий прямиком в катакомбы, где хоронили людей, умерших во время эпидемии чумы. Спустя несколько дней после смерти Моцарта австрийские, а затем европейские газеты запестрели краткими сообщениями о кончине «композитора, известного всей Европе своим редкостным талантом», «достигшего наивысшего мастерства» и так далее.
Как уже упоминалось, о возможной криминальной смерти Моцарта было упомянуто только в одной берлинской газете.
Большинство же современников Моцарта считали однозначно, что он умер естественной смертью от «острой просовидной лихорадки», которую 28 ноября диагностировал его домашний врач (хотя случаев такого заболевания больше в Вене не зарегистрировано). Этого диагноза было достаточно, чтобы внушить потомкам главное: великий Моцарт умер естественной смертью.
«Реквием» был закончен по личным указаниям композитора его учеником Зюсмайером. За свою кратковременную жизнь Моцарт создал громадное количество произведений во всех родах музыки, и с его именем соединяется представление о всеобъемлющем музыкальном гении. Композитор довел оперу как музыкальную драму до высшего развития, но, стремясь к наиболее верной музыкальной характеристике действующих лиц, он никогда не приносил ей в жертву благозвучия. Кроме оперной и духовной музыки Моцарт создал множество инструментальных произведений. По исчислению Кёхеля, составившего тематический каталог сочинений Моцарта, последний написал 68 духовных произведений (мессы, оффертории, гимны и пр.), 23 произведения для театра, 22 сонаты для клавесина, 32 струнных квартета, 49 симфоний, 55 концертов и многое другое — в общей сложности 626 произведений.
По прошествии же 30 лет то, о чем писалось или говорилось в странах Европы только намеками, стали провозглашать в полный голос. В центре внимания оказался престарелый композитор, придворный капельмейстер Антонио Сальери. Вспомнили все: и то, что итальянский маэстро был соперником, если не врагом Моцарта, вспомнили высказывания последнего о том, что Сальери посягал на его жизнь. А тут еще у Сальери сдают нервы, и он в присутствии свидетелей будто бы признается в убийстве. Бульварная пресса тут же подхватывает и тиражирует новость. Сальери объявляют «душевнобольным».
А именно в 1821 году первый, как считалось, композитор империи Антонио Сальери шлет несколько странную депешу графу Г. Гаугвицу следующего содержания: «По получении этого письма Вашим превосходительством автор оного уже будет призван Господом Богом. К письму приложен оригинал моего уже „Реквиема“; как и обещал, преподношу его Вам с единственной просьбой: чтобы исполнили его только в Вашей капелле во спасение моей души… и пока я жил в этом мире…»
Кто же такой Антонио Сальери?
Реальный Антонио Сальери, а не всем известный персонаж трагедии А. С. Пушкина, родился 18 августа 1750 года в итальянском местечке Леньяго, что близ Вероны, в многодетной семье состоятельного торговца. То ли родители быстро разглядели музыкальный талант своего сына, то ли ребенок сам очень рано проявил способности и интерес к музыке, но маленький Антонио получил тщательное образование и воспитание, причем первые свои уроки музыки он получил у родного брата-скрипача Франческо.
Франческо был очень талантливым скрипачом, и ему часто приходилось играть для церковных торжеств в районе Леньяго. Антонио сопровождал его и помогал. Когда Антонио было десять лет, его брат уехал играть в соседнюю деревню и не взял с собой брата. Но мальчик очень хотел послушать замечательную музыку. Не спросив разрешения у родителей, он отправился туда пешком. Родители были очень обеспокоены исчезновением сына, а когда он вернулся домой, отец запер его в комнате на неделю и посадил на хлеб и воду.
Затем мальчик учился игре на клавесине у соборного органиста Джузеппе Симони, который, в свою очередь, был учеником знаменитого падре Мартини из Болоньи. Безоблачное детство Антонио Сальери, однако, было недолгим. К несчастью, в 1763 году у Антонио умерла любимая мать, а вскоре за нею ушел в мир иной и его отец (точная дата смерти отца Сальери неизвестна; вероятнее всего, это был 1765 год), потерявший к тому времени все состояние в результате сомнительных торговых махинаций. Мальчик остался полным сиротой. Некоторое время он жил в Падуе с одним из своих старших братьев, а затем его приняла на воспитание семья друзей отца.