Недели семейной идиллии выпадали на долю Франца Иосифа совсем нечасто. Характер его супруги, отмеченный многими странностями, с течением времени отнюдь не улучшался. Длительный конфликт Елизаветы с матерью императора, эрцгерцогиней Софией, привел к тому, что Сиси, никогда не чувствовавшая себя в Вене дома, стала все чаще уезжать из столицы. В жизни императрицы было несколько увлечений: путешествия, верховая езда, забота о своей внешности, Венгрия и поэзия Генриха Гейне. К несчастью для Франца Иосифа, ему не удалось попасть в число увлечений собственной жены. В этом, наверное, был отчасти виноват и он сам: неизменно любящий, но сухой и сдержанный, к тому же постоянно занятый государственными делами, император вряд ли мог вызвать страсть у такой романтической особы, как Сиси. Гораздо привлекательнее для нее был иной тип мужчины — горячий, эмоциональный, остроумный, взрывной… Воплощением всех этих качеств являлся граф Дюла Андраши, во многом обязанный своей великолепной карьерой той симпатии, если не сказать больше, которую к нему питала императрица. Вокруг отношений Елизаветы и Андраши ходило немало слухов, но скорее всего все ограничилось платонической влюбленностью Сиси в статного венгра.
Постоянным предметом беспокойства Франца Иосифа стало всевозрастающее желание жены как можно реже бывать в Вене, которая была для нее подобием тюрьмы. Велением судьбы обреченная на существование, ограниченное этикетом, слишком давно лишенная обязанностей, Сиси будет скитаться более двадцати лет. Однажды, собрав чемоданы, она уедет в Англию, потом в Ирландию и в Нормандию, чтобы принимать участие в псовых охотах и скачках; часто она садилась на корабль для поездки на Корфу или в какой-нибудь другой уголок средиземноморья. Только в восьмидесятых годах XIX века Елизавета оставила верховую охоту, но зато посвятила себя другим «сумасбродствам» (по меньшей мере в глазах двора), прежде всего спиритизму. Она стала чаще встречаться со своим родственником — королем Людвигом II Баварским, которого тоже трудно было назвать уравновешенным человеком. Кроме того, Елизавета уделяла внимание литературе, ее считали большим знатоком творчества Гейне, и даже обнаруживала склонность к республиканским идеям. Находясь в Вене, она жила на вилле «Гермес», а на Корфу, будучи в восторге от Греции (она даже выучила греческий язык), императрица построила замок Ахиллейон. С возрастом она становилась все более замкнутой, избегала и опасалась людей, не позволяла себя фотографировать и путешествовала по Европе инкогнито. Конечно, она вынуждена была возвращаться в ненавистную ей Вену для участия в больших балах или некоторых церемониях, от которых невозможно было отказаться, тем более что Франц Иосиф не прекращал посылать ей нежные письма. Чтобы как-то охладить его пыл и освободиться от супружеских обязанностей, она поощряла романы своего мужа. Как только представлялась возможность, Елизавета ездила в родную Баварию, особенно в свой любимый Поссенхофен, где жила ее семья, чтобы побыть подальше от двора.
А император тосковал без нее безмерно, тем более что доверие между ними было несомненным. Тому свидетельство — множество ласковых писем, в которых он старался успокоить ее.
«Мой дорогой ангел, я снова остался один на один со своими печалями и заботами, при этом я опять чувствую, как мне тебя не хватает, я по-прежнему люблю тебя больше всего на свете и совсем не могу жить без тебя…», «Мне так трудно и одиноко без твоей поддержки… Мне больше ничего не остается, как терпеливо сносить ставшее уже привычным одиночество…» В подписи обычно значилось: «Твой печальный муженек» или «Твой верный Малыш».
В 1872-м умерла эрцгерцогиня София. Елизавете начало казаться, что она еще сможет обрести столь желанный ею покой и гармонию жизни. Но неумолимая судьба продолжала ее испытывать…
Двадцать первого августа 1858 года в Вене гремели пушечные залпы: столица Австрийской империи салютовала младенцу, которого произвела на свет императрица Елизавета. Третий ребенок императорской четы наконец-то оказался мальчиком, наследником габсбургского трона. Его назвали Рудольфом — и это имя, навевавшее воспоминания о Рудольфе I, родоначальнике императоров и королей из династии Габсбургов, будило смутные надежды на обновление древней монархии, которое начнется через много лет, когда этот младенец, сейчас лежавший в своей колыбельке, подрастет и сменит своего отца на престоле. Впрочем, среди коронованных Рудольфов, предков малютки кронпринца, был и Рудольф II — пражский затворник, чудак-меланхолик, покровитель наук и искусств, плохой политик и несчастный человек, о котором рассказано в одном из разделов этой книги. Как показала жизнь, сын Франца Иосифа имел гораздо больше общего с этим Рудольфом, чем с Рудольфом Старшим.
Воспитание наследного принца Рудольфа София поручила генерал-майору Леопольду Гондренкуру, чьи «педагогические» методы без преувеличения можно назвать садистскими. Стремясь вырастить из будущего императора настоящего солдата, он ночью будил ребенка выстрелом из пистолета, заставлял маршировать по пояс в снегу.
Рудольф противоречиво соединил в себе черты характера и матери, и отца: он унаследовал от Елизаветы страстность, необузданность, нервическую натуру, ироничный ум; от Франца Иосифа — его понимание долга. Рудольф разделял любовь своей матери к Венгрии и прекрасно говорил по-венгерски. Как и Франц Иосиф, он был страстным охотником.
Очень скоро многим стало казаться, что из наследника престола, как когда-то из Иосифа II, выйдет «революционер на троне». Из всех габсбургских монархов именно Иосиф привлекал наибольшее внимание юного Рудольфа, который в 1876 году написал об этом государе нечто среднее между историческим рефератом и панегириком. Эрцгерцог Альбрехт, ознакомившись с творением родственника, огорчился и попытался наставить Рудольфа на истинный, то есть консервативный, путь. Однако старания эрцгерцога пропали даром: либерализм стал политическим кредо кронпринца. Пятнадцатилетним подростком он писал своему воспитателю: «Если я не ошибаюсь, дело монархии кончено. Это гигантская развалина. Она еще держится, но, в конце концов, рухнет. Пока народ слепо позволял собой управлять, все шло отлично. Однако эра эта кончена, люди освободились. Развалина падет при первой буре». Это письмо, конечно, оказалось на столе отца-императора. Произошёл тяжёлый разговор. Впоследствии такие объяснения происходили все чаще. Впрочем, истоки бунтарства Рудольфа, очевидно, следует искать не столько в прослушанных им лекциях венских профессоров и дружбе с журналистами либеральных газет, вроде издателя популярной «Нойер Винер тагблатт» Морица Сепса, сколько в характере самого кронпринца и специфической атмосфере императорской семьи.
Детство и юность Рудольфа могли бы стать благодатным материалом для психоаналитического исследования. Талантливый, не по годам развитый мальчик, увы, унаследовал от матери расшатанные нервы Виттельсбахов. На это несчастливое наследство наложились негативные последствия солдафонских экспериментов его первого воспитателя генерала Гондрекура и раннее приобщение к жизненным удовольствиям, к которым — прежде всего женщинам и алкоголю — принц стал проявлять прямо-таки ненасытную тягу. Но главное — отношения с родителями, во многом определяющие психологический облик любого человека, у наследника не были нормальными. Елизавета, то отсутствующая, то предающаяся меланхолии, оставалась для него вечной загадкой. Рудольф стремился понять мать и сблизиться с ней, но в силу особенностей характера императрицы так и не смог найти дорогу к ее душе. Отец, погруженный в государственные заботы, замкнутый и на первый взгляд лишенный душевной теплоты, так и не стал для принца по-настоящему родным человеком. Их переписка носит дружеский характер (с неизменной сыновней почтительностью со стороны Рудольфа), но темы этих писем удивительно однообразны: это охота, парады и учения. Самыми близкими людьми в семье для наследника стали сестры, Гизела и Мария Валерия. Ему было душно в Хофбурге; домашнее образование не удовлетворяло его жажды знаний. Но когда юный кронпринц попросил разрешения поступить в университет, он получил категорический отказ. Вместо университета император вскоре отправил сына в армию.
Либерализм, так и не вылившийся у Рудольфа в сколько-нибудь стройную политическую концепцию, был отражением психологического протеста кронпринца против габсбургских условностей и ритуалов, против сковывающей, лицемерной атмосферы в семье, против несчастных особенностей собственного характера — страха, нервозности, неуверенности в своих силах, которые с юных лет подтачивали душевные силы Рудольфа и в конце концов привели его к роковому решению.
«Австрийский Гамлет», несомненно, был одним из наиболее одаренных Габсбургов. Его перу, помимо статей и трактатов на исторические и политические темы (большинство из них было опубликовано анонимно, и Франц Иосиф не догадывался о том, кто является автором этих проникнутых оппозиционным духом текстов), принадлежат научные труды по орнитологии, которой Рудольф серьезно занимался. В 1885 году при авторском и редакторском участии наследника начала выходить 24-томная энциклопедия «Австро-Венгерская монархия словом и образом». Кронпринц знал толк в музыке, разбирался и в военных вопросах. Но все его дарования оставляли впечатление какой-то неупорядоченности, несли отпечаток хаоса, который царил в душе Рудольфа и с годами только усиливался.
Он был крайне непоследователен во всем. Хоть военная служба мало занимала Рудольфа, он быстро рос в чинах, к двадцати четырем годам стал фельдмаршалом, вице-адмиралом и командующим 25-й дивизией, стоявшей под Веной. Рудольф стремился стать образцовым офицером (вначале в Праге, где служил в пехотном полку, затем в Вене, где был инспектором сухопутных войск), но при этом вел образ жизни, весьма далекий от представлений о воинской дисциплине. Дружил с венской либеральной интеллигенцией. Сознавал всю величину ответственности, которая однажды ляжет на его плечи, но словно бы сгибался под ее тяжестью, стараясь забыться на охоте, в попойках и беспорядочных связях с женщинами, от придворных дам до проституток.