Неистовые папарацци, которых в то время еще так не называли, но суть которых от этого вовсе не менялась, неотступно следовали за ней по пятам, выплескивая на страницы газет беззастенчивую ложь и беспардонные утверждения, порой, правда, разбавляя все это горестной правдой. О Елизавете писали, что она явно не в себе и что, мол, частенько качает на руках диванную подушку, спрашивая у окружающих, красив ли ее сын. Но Бог не лишил несчастную женщину разума.
В своем неутолимом горе она продолжала думать о муже. Одна из ее дочерей писала: «Она опасается, что ее постоянно растущая боль будет супругу в тягость и приведет к недоразумениям в их семейной жизни». Франц Иосиф, по-своему переживая смерть сына, топил свое горе в работе — государственные дела требовали его постоянного присутствия в рабочих апартаментах. Елизавета же отчетливо осознавала, что своей скорбью угнетает мужа.
Порой она просила свою приятельницу Катарину Шратт — актрису и любимицу Вены — хоть как-то отвлечь мужа от невыносимого для него одиночества. Одна из дочерей императрицы — Гизела была крайне недовольна постоянными прогулками отца с этой милой женщиной и откровенно сказала об этом матери.
«Мои крылья сгорели. Я хочу лишь покоя, — отвечала ей Елизавета. — Знаешь, дитя мое, слово „счастье“ давно не имеет для меня никакого смысла. Но отец твой не виноват в этом. Если бы Господь призвал меня к себе, он был бы свободен…»
Елизавета могла бы стать политическим деятелем, дипломатом, влиять на европейскую и мировую политику, но предпочла жить частной, очень замкнутой жизнью, а объем талии и фасон шляпы волновал ее куда больше судеб Европы. Впрочем, свою роль в политике Сиси все же предстояло сыграть, и роль эта была трагической.
Несчастья в конце концов сказались на ее душевном здоровье, а туберкулез уносил последние жизненные силы. К тому же предсказанная цыганкой череда смертей не прерывалась. В 1897 году младшая сестра императрицы, Софи, некогда собиравшаяся выйти замуж за утонувшего в Штарнбергском озере Людвига Баварского, сгорела заживо во время пожара на благотворительной ярмарке в Париже…
Девятого сентября 1898 года Елизавета приехала в Женеву, остановившись под именем графини фон Хоенэмбс. Она всегда путешествовала инкогнито и без охраны, гуляя по городу в сопровождении двух-трех спутниц, а чаще совсем одна — шестидесятилетняя императрица Австрии с фигурой молодой женщины. «Жаль, что ее истинный облик не под силу передать ни одному художнику и что есть на свете люди, которые ее никогда не видели», — писала одна из ее современниц. А вот мнение мужчины: «Лучше не смотреть на нее слишком внимательно. Иначе можно не заметить, как сердце начинает охватывать какое-то непонятное томление».
Инкогнито Елизаветы, впрочем, не могло обмануть ни окружающих, ни репортеров светской хроники, да и портреты ее печатались во множестве. Заметка о приезде императрицы Австро-Венгрии попалась на глаза молодому итальянцу-анархисту Луиджи Лукени, человеку из низов, видевшему способ восстановления социальной справедливости в терроре — убийстве «праздных людей» этого мира. Елизавету он знал в лицо, поскольку видел ее ранее в Будапеште. На хороший кинжал денег у него не было, и потому на ближайшем развале он купил напильник.
Десятого сентября 1898 года, выйдя из гостиницы, Елизавета и ее спутница, графиня Ирма Штарай, спешили, опаздывая на пароход. Они были вдвоем — слуги с вещами были отправлены в курортный город Ко поездом. На набережной Женевского озера с императрицей поравнялся Лукени. Он как будто споткнулся и вытянул вперед руки. Графиня Штарай даже не успела заметить длинный заточенный напильник, которым итальянец нанес Елизавете всего один удар. Императрица упала, прохожие помогли ей подняться. Она еще прожила около часа: самостоятельно дошла до пристани и поднялась на палубу. Потом пожаловалась на боль в груди, на платье стала проступать кровь — напильник пронзил ей сердце. Убийцу схватили. Впрочем, бегство не входило в его планы — ведь он совершил акт социального возмездия.
Проведенная экспертиза засвидетельствовала, что убийца психически здоров, а его действиями руководило желание отомстить ненавистным аристократам и… прославиться.
С мертвого тела императрицы сняли две вещи, с которыми она не расставалась, — обручальное кольцо, она носила его не на пальце, а на цепочке под одеждой в виде кулона, и медальон с прядью волос сына. По результатам обследования выяснилось: острие напильника проникло в тело на 85 миллиметров и пронзило сердце. Рана в виде V-образного отверстия была едва заметна.
Она умерла в точности так, как сказала когда-то: «Я хотела бы умереть от небольшой раны в сердце, через которую улетит моя душа, но я хочу, чтобы это произошло вдали от тех, кого я люблю».
На процессе Лукени спросили, чувствует ли он раскаяние. «Конечно, нет», — ответил он, с удовольствием позируя фотокорреспондентам и посылая в зал воздушные поцелуи. В то время смертная казнь в Женеве была отменена, и Лукени приговорили к пожизненному заключению. Он отсидел в тюрьме всего два года, когда его нашли повесившимся на кожаном ремне…
Смерть Сиси стала знаком приближающейся гибели старой Европы и той эпохи, точку в которой шестнадцать лет спустя поставит выстрел в Сараево.
Узнав о смерти жены, император Франц Иосиф произнес: «В этом мире для меня уже ничего не осталось». И этот удар Франц Иосиф перенес мужественно. Несмотря на все беспокойство, которое доставляла ему жена, он продолжал любить ее и впоследствии, вопреки настояниям его ближайшего окружения, неоднократно отказывался от второго брака. У Франца Иосифа никогда не было друзей. С многочисленными родственниками из дома Габсбургов его не связывали теплые отношения. Одиночество императора скрашивала дружная многодетная семья его дочери Марии Валерии.
После самоубийства Рудольфа наследником императора становится его младший брат, эрцгерцог Карл Людвиг, с которым Франц Иосиф в общем-то никогда не поддерживал тесных контактов. После смерти Карла Людвига наследником стал его старший сын от брака с Марией Аннунциатой из династии неаполитанских Бурбонов — Франц Фердинанд. Однако император отнюдь не приблизил к себе наследника и не торопился посвящать его в государственные дела. Как и прежде, Франц Иосиф все делал сам. Свой метод работы он сохранил на всю жизнь. Монарх стремился вникнуть в каждую мелочь управления огромной империей. Каждый день много лет подряд он посвящал просмотру бумаг. За этими бумажными делами и мелочами нередко терялись главные проблемы, упускалось что-то важное. Как уже упоминалось, император строго соблюдал раз и навсегда установленный порядок. Он не любил нововведений и в своей частной жизни отказывался от всех технических новшеств — телефона, автомобиля и пр. Однако что касалось государственных дел, то на протяжении почти семидесятилетнего правления Францу Иосифу неоднократно приходилось идти на компромиссы. Главную свою задачу, которой была подчинена вся его деятельность, вся его жизнь, он видел в сохранении империи.
На рубеже веков Франц Иосиф являлся для многих олицетворением империи. К нему относились как к пришедшему из старых времен в новый век европейскому джентльмену. И сам Франц Иосиф понимал эту свою чуждость новому миру. Как-то восьмидесятилетний император сказал экс-президенту США Теодору Рузвельту, на которого произвел большое впечатление: «Вы видите во мне последнего европейского монарха старой школы».
Вместо послесловия
Имя Габсбургов в сознании множества людей ассоциируется, прежде всего, с империей. В современной Европе сохранились действующие монархи и династии, есть низложенные, но эта — самая древняя и самая именитая.
Идея империи, как ни странно, жива до сих пор и имеет приверженцев: ведь часто то, что осталось в прошлом, кажется нам совершенным. В течение сотен лет таким идеалом считалась, конечно, Римская империя, о причинах крушения которой сейчас спорят ученые, но которого современники почти не заметили. Многие правители, создавая свои государства, так или иначе, вписывали свою персону в имперскую традицию: и германские короли-варвары, и Карл Великий, и Оттон I, при котором возникло само название «Священная Римская империя», и, конечно, Габсбурги.
Это семейство правило Австрией с 1278-го по 1918 год, Священной Римской империей — с 1438-го по 1806 год, а Австро-Венгрией с 1867-го по 1918-й. Как бы ни называлось государство, которое находились под властью этой одной из самых могущественных династий Европы, его правители всегда стремились расширить свои владения, сплотить в них народы, объединить их единой идеей «имперской миссии».
Судьба распорядилась так, что представителям этой семьи пришлось поставить точку в жизни империй, которые они должны были сохранить и передать наследникам. В 1806 году под давлением Наполеона Франц Иосиф Карл фон Габсбург вынужден был сложить корону Священной Римской империи; в 1918 году Карл I отказался от участия в государственных делах и навсегда покинул Австрию. Его потомки смогли вернуться на родину только в 60-х годах прошлого века.
Но как семья Габсбурги продолжают существовать, по всему миру живут почти 500 Габсбургов, 280 из них осели в Австрии. Много лет главой императорского дома (без права претендовать на престол) оставался сын последнего императора Франц Иосиф Отто Роберт Мария Антон Карл Макс Генрих Сикст Ксаверий Феликс Ренат Людвиг Гаетан Пюи Игнатий фон Габсбург-Лотаринген. Человек удивительной судьбы, он смог претворить в жизнь идею универсального государства, созиданием которого были озабочены его предки. Правда, в основе современного воплощения этой идеи лежит не феодальное право, не мифологическое родословие или мечты о мировом господстве, а верховенство закона, уважение прав разных народов, толерантность, либерализм. Все это в какой-то степени было свойственно политическим принципам Габсбургов, возможно, поэтому истоки Евросоюза многие видят именно в Австрийской империи.
Родился Отто Габсбург в 1912 году, в 1919 году вместе с семьей уехал из Австрии в Швейцарию. Учился принц в Лувенском университете в Бельгии, где в 1935 году стал доктором философии. Его молодость пришлась на очень тяжелое время: в Германии к власти пришел Гитлер, и молодой Габсбург предпринял отчаянную попытку спасти свою родину — накануне аншлюса Австрии он уговаривал тогдашнего австрийского канцлера Курта Шушнига отказаться от своего поста в его, Отто, пользу. Таким образом он надеялся побудить к действию западные демократии и сохранить независимость Австрии. Шушниг на это не пошел, да и представить, что Гитлер остановился бы перед Габсбургом, невозможно. В результате, Отто Габсбург стал одним из личных врагов фюрера, его заочно приговорили к смерти, лишив предварительно гражданства и имущества, а его кузенов бросили в Дахау. Но Отто продолжал сопротивляться режиму: почти 15 тысяч человек обязаны ему своим спасением из нацистского ада.