Теперь я снова чувствую это. То, как она расслабляется на мне, словно ее маленькое тело принадлежит мне. Моя челюсть сжимается, когда мой член начинает упираться в штаны, но я отказываюсь позволить ему взять верх на этот раз. Я отказываюсь перегнуть ее через кухонную стойку и завладеть ею грубо и жестко.
По крайней мере, не в этот момент.
По какой-то причине я хочу продолжать чувствовать ее вот так, в тишине, с ее телом, так настроенным на мое, что мы синхронно дышим.
— Разве ты не должен помогать мне резать картошку? — шепчет она, когда я беру каждую из ее рук в свои, но ничего не делаю.
— Одну минуту, — бормочу я ей в волосы, утыкаясь в них носом. — Я еще не насытился твоим запахом.
Она вздрагивает, дрожь проходит по ее руке.
— Я чувствую его, знаешь ли.
— Чувствуешь? — спрашиваю я с ноткой веселья.
— Твою... штуку.
— Это называется член, а не штука, Анастасия.
— Да, но он упирается мне в попу.
— Это потому, что мой член требует доступа.
Ее лицо приобретает глубокий оттенок красного.
— Извращенец.
— Я или мой член?
— И то, и другое!
— Тогда ты застряла с двумя извращенцами, красавица. Разве ты не счастливца?
Она снова покачивается, и это только усугубляет состояние моей неудовлетворенной эрекции.
— Тебе лучше прекратить, если не планируешь стать моим ужином.
Я чувствую, как ее дыхание ударяется о мою грудь, когда она замирает, а затем бормочет:
— А что насчет меня? Я не получу ужин?
— Ты можешь полакомиться моим членом, если хочешь.
— Прекрати. — она смеется, пихая меня локтем. — Я хочу настоящей еды.
Ее удар не сильный, но я пошатнулся назад из-за силы чего-то совершенно другого — ее смеха.
Это такая редкость слышать музыкальный звук ее смеха. Ее глаза слегка закрываются, а голова немного откидывается назад, будто она не может сдержать смех.
Я пойман в эту ловушку, в то, как чертовски беззаботно она выглядит. С тех пор как я впервые встретил ее, она была немного сдержанной, осторожной и всегда считала свои шаги. Но за последнюю неделю она медленно, но верно стала чувствовать себя более комфортно рядом со мной.
Тот факт, что я единственный, кто открывает эту ее сторону, наполняет меня грубым чувством собственничества и глубоким чувством гордости.
Только со мной она смеется.
Только со мной.
— Давай. Нам нужно что-то приготовить до начала фильма.
Она подталкивает меня, когда я застываю, полностью и окончательно сраженный видом, который в прошлом значил для меня дерьмо.
— Ты имеешь в виду, что мне нужно что-то приготовить, поскольку ты в этом безнадежна, — шучу я, пряча свою необъяснимую реакцию на нее. — И я не стану сегодня смотреть еще один фильм о Гарри Поттере.
— Почему? Они веселые!
— Они нереалистичные.
— Это фантазия, в этом весь смысл.
— Все равно не мое.
— Ты странный. — она закатывает глаза. — Дальше ты скажешь, что не читал книги.
— Не читал.
— Боже мой, кто ты и где ты жил?
— В Англии, где происходило действие этих книг, и мне все еще не интересно.
— Что насчет Властелина Колец? Хоббита?
— Нет и нет.
Она неслышно задыхается, ее рот закрывается, затем открывается несколько раз.
— Как это вообще возможно? Подожди. Ты с другой планеты?
— Нет, землянин насквозь.
— Так не пойдет. — она качает головой с жалостью, написанной на ее лице. — Мне придется заполнить пробелы, которые ты пропустил. Мы начнем с книг, а затем с фильмов.
— Почему в таком порядке?
— Книги всегда лучше, да.
Я улыбаюсь тому, как она говорит «да». Это новое для нее слово, которому она, скорее всего, научилась у Гвен.
— А что, если мне не понравится ни одно из этих? — спрашиваю я с непроницаемым лицом, подначивая ее.
Она клюёт на приманку, хмуря брови.
— Тогда мы будем перечитывать их, пока тебе не понравится.
— Мы?
— Да, я прочитаю их для тебя.
— Хм. Зависит от обстоятельств.
— От каких?
— Смогу ли я прикоснуться к тебе во время процесса.
Ее лицо снова краснеет, и это чертовски восхищает.
— Все должно включать прикосновения?
— Если я могу помочь.
— Отлично. Но ты должен сосредоточиться на истории.
— Я хорош в многозадачности. — я хватаю ее за талию и усаживаю на стойку. Она визжит, ее пальцы цепляются за мою серую футболку. — С какой книги мы начнем?
— Какую ты хочешь? — спрашивает она, задыхаясь.
— Какая твоя любимая книга в жанре фэнтези?
— Питер Пэн.
— Почему?
— Потому что в детстве я думала, что я Венди. Она была свободной феей и могла улететь в любой момент, когда захочет.
— Ты этого хочешь?
Ее ресницы трепещут на щеках, когда она произносит:
— Возможно.
— Даже сейчас?
Она поднимает голову, и ее фальшивые глаза встречаются с моими, но эмоции в них гортанные и такие чертовски реальные, что они ранят меня в грудь.
В тот момент, когда она открывает рот, чтобы заговорить, ее телефон вибрирует на стойке рядом с ней, и она вздрагивает. Я уже собираюсь выбросить эту чертову штуку, но в тот момент, когда на экране появляется имя «Сандра», Анастасия хватает телефон и отшатывается от меня. Она спрыгивает со стойки и убегает в гостиную.
— Привет, Сандра. Все в порядке...? Нет, да, то есть, конечно, я могу говорить...
Я наклоняю голову в сторону, наблюдая, как она плюхается на диван, полностью сосредоточившись на словах Сандры.
С тех пор, как это произошло в моем кабинете, они часто разговаривают по телефону, и это положительно сказывается на психическом состоянии Сандры. Я немного раздражен тем, что моя клиентка прерывает меня, но в то же время я восхищаюсь тем, насколько Анастасия бескорыстна, когда дело касается Сандры. Она вышла из дома и ждала на улице во время предварительных слушаний по гражданскому делу несмотря на то, что у нее есть форма социальной тревоги, заставляющая ее нервничать в общественных местах.
Когда я сказал ей, что ей больше не нужно приходить, она решительно покачала головой и сказала:
— То, что я чувствую, ничто по сравнению с тем, что переживает Сандра. Ей нужно, чтобы рядом было как можно больше дружелюбных лиц.
И все же Сандра выбрала самое неудачное время.
Она прервала Анастасию, когда та собиралась сказать что-то грандиозное. Я выдыхаю и иду спасать картошку, которую она приготовила.
Все, о чем я думаю, это почему, черт возьми, я не хочу спросить ее, что бы она ответила.
Какого черта я расстраиваюсь из-за того, что она могла сказать «да»?
Что если бы ей дали шанс, Анастасия снова стала бы своей любимой гребаной Венди и улетела бы из этого мира.
В том числе и от меня.
Глава 21
Анастасия
Шорох пробуждает меня.
На мгновение мне кажется, что я вернулась в свой дом, что произошла чрезвычайная ситуация и всем нужно эвакуироваться.
Но прежде, чем я успеваю вскочить с кровати, передо мной открывается потолок со светящимися в темноте звездами.
У меня вырывается вздох, но он застревает в горле, когда я различаю причину шороха.
Нокс.
Я частично лежу на нем, как мы делали каждую ночь в течение двух недель с тех пор, как он начал жить здесь. Поскольку мой сон обычно крепкий, то просыпаюсь я только тогда, когда срабатывает будильник. Множественное число. Это первый раз, когда меня вытащили из сна посреди ночи; это из-за Red Bull, который я пила вчера днем с Гвен и Крисом. Я сказала им, что кофеин портит мой организм, но они назвали меня странной за то, что я никогда в своей двадцатилетней жизни не пробовала энергетический напиток, и моя гордость была уязвлена, так что я выпила его.
Я рада, что выпила. Иначе я бы не увидела сцену под собой.
Глаза Нокса закрыты, пот покрывает его обнаженную грудь и блестит на фоне татуировок. В темноте самурай выглядит жутко, даже призрачно. Я нажимаю на фонарик своего телефона, заливая комнату мягким белым светом, а затем медленно трясу его за плечо.
Похоже, ему снится кошмар, очень страшный кошмар, судя по тому, как сжаты его губы, и по тому, как его красивое лицо похоже на агонию.
Это больно. Видеть, как он так глубоко мучается, все равно, что быть разрезанным и истекать кровью.
— Нокс... — шепчу я. — Проснись.
Моя свободная рука гладит его щеку, и я пытаюсь разгладить морщины между его бровями, но с каждой секундой они становятся все глубже.
— Нокс... пожалуйста, проснись...
Мои слова превращаются в вопль, когда он хватает меня за плечо и оттаскивает от себя. Мне кажется, что я вот-вот слечу с дивана и упаду на пол головой вперед, но моя спина ударяется о подушку, и надо мной нависает огромное тело.
Нокс.
Он смотрит на меня стеклянным взглядом, ореховый цвет его глаз приглушен, а мышцы плеч и груди напряжены. Одна рука хватает меня за плечо, а другая тянется к горлу. Но он не хватает ее по бокам, где у меня немного кружится голова, но я совершенно не испытываю удовольствия, как он обычно делает.
На этот раз он душит меня.
Как будто его единственная цель — задушить меня до смерти.
Мои легкие горят от недостатка кислорода, и я пытаюсь биться под ним, ногти впиваются в его руку, но это похоже на борьбу муравья с буйволом. Я не могу сдвинуть его ни на сантиметр.
И самое ужасное, что он, кажется, не видит меня.
— Н-нокс... — задыхаюсь я.
Он моргает несколько раз и замирает. Он не отпускает меня, но и не пытается активно задушить до смерти.
Медленно, слишком медленно, золотой блеск просачивается в его глаза, и он отталкивается от меня резким толчком, затем поднимается на ноги и проводит рукой по волосам.
— Блядь!
Я втягиваю носом большое количество воздуха и морщусь от жжения при каждом вдохе и выдохе.
Прежде чем я успеваю сориентироваться, сильные руки хватают меня за плечи и притягивают в сидячее положение. Я смотрю в глаза Нокса, и меня охватывает дикое чувство комфорта.