– Спасибо, Кирон, – заговорила она и потянулась к моей руке. Я погладил ее по плечу и улыбнулся. – Я слышала, что у тебя случилось горе.
Я посмотрел на лекаря, что не удержал язык за зубами. Он засуетился, разбил одну из склянок и покинул комнату, оставляя нас наедине.
– Ты так и не нашел сына?
Я покачал головой и вздохнул. Раз она уже все знает, то нет смысла ничего скрывать. Вдруг альва сможет помочь? Хотя, что она могла слышать или видеть в той темной пещере?
– Нирель тоже пропала. Скажи, может те гарпи говорили о чем-то, что могло бы помочь в поисках? Ты сможешь их узнать, если увидишь?
– Конечно, узнаю. Я их лиц никогда не забуду, – сжала она кулаки и поджала губы. – О ребенке я ничего не слышала. О Нирель тоже. Они вообще посещали меня молча.
Я представил, какому насилию подвергалась альва, и мне стало ее жаль, хотя раньше беспощадно проделывал с мау то же самое и не мучился угрызениями совести. Только благодаря Нирель я изменился, а теперь ее снова нет рядом. Как же больно держать счастье в руках и в один миг его потерять. Лишиться семьи и кануть в неизвестность.
– Хорошо. Как окрепнешь, спустимся в темницы. Покажешь, кто издевался над тобой.
Я встал со стула и собрался уходить, но Сайли крикнула мне вслед:
– Вы схватили только гарпи?
– А должны были еще кого-то? – обернулся я.
– Однажды у меня получилось сбежать. Я долго бродила по лесу, пока не наткнулась на поместье. Его трудно найти. Оно укрыто скалами и густым лесом от посторонних глаз. Я думала, что хозяин сжалится и поможет, но и там я подверглась насилию. Дирам вышвырнул меня наутро на верную смерть, и я снова угодила в лапы гарпи.
Сердце пропустило удар, когда я услышал имя бывшего советника. Откуда у него поместье? Аскорн и словом о нем не обмолвился.
Я снова подошел к Сайли, присел и внимательно всмотрелся в ее глаза.
– Рассказывай все с самого начала.
Глава 20
Дирам
Как сильно я ее любил, так же сильно возненавидел. Как она могла так жестоко меня отвергнуть?! Я старался. Создавал для нее красоту, а Нирель даже не поблагодарила! Не оценила хорошего отношения, не захотела отплатить той же монетой. Неблагодарная дрянь! Холил ее ребенка. Лучшая еда, лучшие напитки. Создал для него императорские условия, а что взамен? Никакой любви, ласки, уважения! Эта женщина сильно много на себя взяла. Кирон не научил ее подчиняться мужчине. Я исправлю эту ошибку и научу сам. Она будет ползать на коленях, умоляя, чтобы я взял ее и наполнил своим семенем.
Саднящая и пульсирующая боль пробивала щеку. Я смотрел на нее в зеркало, вглядываясь в глубокий порез. Даже смешно. Теперь и мое лицо изувечено. В этом мы с Кироном теперь похожи. Оба пострадали от руки дорогой сердцу женщины.
Я не смог сдержать свой гнев и ударил Нирель со всей силы. Теперь жалел об этом. Стоша сказала, что невеста нуждается в лечении, но обещала в ближайшие два дня полностью поставить ее на ноги. Я не собирался так долго ждать. Пострадало ведь только лицо, а впредь мне не нужны были поцелуи, о которых я мечтал. Я собирался иметь ее, как грязных мау. Дерзко и беспощадно. Никакой жалости и снисхождения.
Пока Нирель спала в моих покоях, я оборудовал новую комнату в подземелье, поодаль от той, в которой находился Келеар. Обшил стены так, что ни один стон не вырвется наружу. Все, что там будет происходить, буду слышать и видеть только я. В пытках мне всегда не было равных. Но я не собирался ее пытать, а легкая боль ей не повредит. Собьет непокорный норов. Красные ткани и ковры должны напомнить об убранствах Инфернума. Ей же нравилось, что ее имел урод со шрамом на щеке в красных покоях. Я решил напомнить об этом, может, тогда она, наконец, подчинится моей воле.
Небольшую кровать с металлическими спинками выбрал специально. К ним чудесно крепились цепи с кандалами. К потолку подвесил крюк, плотно привязав к нему толстую веревку. На кушетке лежали кожаные оковы для рук и ног, ошейник и плеть – все, что нужно для того, чтобы сделать из нее послушную мау. Уборная за ширмой, столик и два стула в углу комнаты – все, что нужно для долгого пребывания в этих покоях.
Мне уже не терпелось привести Нирель в подземную комнату и отодрать так, как воображение рисовало во снах. Но для начала я решил зайти к Келеару. Стоша говорила, что с ним все хорошо, но я хотел лично убедиться в том, что малыш чист и накормлен.
Он встретил меня с улыбкой на лице, прижимая игрушку мидиши к груди. Сразу спросил о Нирель, но я сказал, что мама вернется не скоро. Убедил его в том, что нужно тихо играть с игрушками и тогда она зайдет его навестить. Он начал хныкать, но новая игрушка все исправила. На сей раз он сжимал в руках точную копию бурта. Такого же белого, как верный бурт Кирона.
Я пожалел о том, что кармус купил именно такого, ведь мальчишка вспомнил об отце. Начал задавать вопросы и мне ничего не оставалось, как поведать ему о том, что Кирона больше нет, а его отцом являюсь я. Он не сразу принял такую новость, но я пообещал ему целую тележку игрушек, если согласится и будет сидеть тихо. Было бы и с Нирель так же легко, как с Келеаром!
Я запер дверь и вышел из подземелья в трапезную. Встретил там Стошу и Курта. Они ужинали в полной тишине и вскочили при моем появлении.
– Как она? – спросил я, жестом усаживая их обратно.
– Бредит, господин. Зовет императора Инфернума. Просила меня отправить ему письмо, сообщить, что она находится в поместье.
Ненависть нарастала с каждым словом гарпи. Ах ты ж, мразь! Решила воззвать к жалости мою прислугу! Глупая мау! Она всегда была глупой! Такой и осталась!
– Отобедайте у себя! Мне нужна трапезная!
Гарпи подскочили и поспешили покинуть помещение. Я не хотел, чтобы они видели, как я тащу Нирель в подземелье. Она наверняка будет сопротивляться и кричать. А видеть ее нагое тело, кроме меня могла лишь Стоша.
Я поднялся в свои покои, открыл дверь ключом и увидел спящую на полу у кровати Нирель. Дерзкая! Не захотела возлежать на моем ложе! Предпочла мертвые цветы, чьи лепестки прилипли к телу. Она выглядела жалко, сжавшись в клубок, но все равно пробуждала во мне зверя, жаждущего вкусить ее сочной плоти. Я тихо опустился перед ней на колени, осматривая прекрасное лицо, которое сам же и испортил. Снова сердце дрогнуло от жалости. Я убрал золотистую прядь с ее щеки и коснулся мочки уха.
Нирель вздрогнула, распахнула глаза и сжалась еще сильнее, вглядываясь в мое лицо, словно затравленный зверек. Я улыбнулся. Не зря она боится. Если будет сопротивляться, развлечения вояк на пиру покажутся ей ласками после того, как я отведу ее в комнату и покажу, что есть настоящая пытка. Не хочет отдавать душу, значит, взамен пострадает тело. Другого не дано.
Я поднялся с колен.
– Вставай!
Держась за спинку кровати, Нирель поднялась на ноги и потянула на себя простынь, пытаясь прикрыть прелести.
– Убери! – прикрикнул я. – Одежда тебе не понадобится. Пойдешь так.
– Куда? – тихо поинтересовалась она, теперь уже руками прикрывая грудь и область ниже живота.
– В твои личные покои. Я смотрю в моих тебе не мило.
– Келеар…
– Не хочу ничего слышать. Ты увидишь его не скоро. Можешь не волноваться. С ним все хорошо. Беспокойся за себя.
Страх промелькнул в ее нефритовых глазах, но она зажмурила их, а потом резко распахнула, опустила руки и расправила плечи. Подняла горделивый подбородок и пошла к выходу. Нирель старалась держать ровную грациозную походку, но колени, то и дело подкашивались, особенно на ступенях. Она хваталась за перила, невольно наклоняясь вперед. Я облизывал губы всякий раз, когда ее спина соблазнительно прогибалась, во всей красе оголяя аппетитный зад. Уже представлял, как буду врезаться в нежные складочки, и выбивать из Нирель стоны, которые долгие годы мечтал услышать.
Уже в трапезной, когда я запирал дверь, она обернулась. Посмотрела на меня с мольбой и произнесла:
– Он будет слышать?
– Нет. Видеть и слышать буду только я.
Ее взгляд резко стал холодным и отрешенным, будто в этот миг Нирель умерла. Погас тот внутренний огонек, что оставался с ней еще недавно, даже в тот момент, когда подняла на меня руку. И тогда я понял, что сломил ее волю. Теперь эта женщина всецело в моей власти. Все вышло куда быстрее, чем я представлял, а стоило всего лишь врезать ей разок и спесь сбилась.
Нирель спокойно ступила в подземелье, спустилась по лестнице и остановилась, в ожидании меня. Я прошел по коридору вперед, открыл дверь комнаты и предложил ей войти первой. Она даже не глянула в мою сторону, бесчувственно переступила порог, и я запер за нами дверь на засов.
Чем дольше Нирель осматривала комнату, тем сильнее дрожали пальцы на ее руках. Я подошел к ней сзади, обвил талию руками и прижал к себе. Потерся о ее зад набухшим через штаны членом и едва не зарычал от удовольствия. Запах ее бархатной кожи сводил меня с ума. Я облизывал ее затылок, шею, мочку уха, а она стояла истуканом, лишь изредка вздрагивая, когда я прикусывал кожу. Попутно смотрел на приспособления, что заранее заготовил и думал с чего начать. Во снах я часто овладевал Нирель на кровати. В наш первый раз решил повторить сладкий сон. Отстранился и подтолкнул ее вперед.
– Ложись на кровать. Раскинь руки и ноги.
Она подошла к красному ложу, коснулась кандалов и цепей.
– Не надо приковывать. Я не буду сопротивляться.
– Это мы уже проходили. Ложись! – закричал я, и она тут же подчинилась.
Я невольно залюбовался прекрасным обнаженным лоном, напоминающим красивый цветок, что манил припасть к нему губами и выпить нектар. Пока привязывал ее ноги, исходил слюной, разглядывая изгибы ее тела. Задержался на упругой груди и не выдержал, коснулся розовых сосков. Они набухли, вгоняя меня в состояние беспамятства. Тело Нирель откликалось на мои ласки, пусть и покрывалось мурашками. Мне хотелось верить, что это не проявление отвращения. Скорее страсти, вожделения, порочной любви. Но поджатые губы и зажмуренные глаза говорили об обратном. Нет! Меня уже ничто не остановит. Я провел пальцем по ее запястью и защелкнул оковы. Вот и все! Нирель моя!