Я приподнялся и обвел комнату взглядом. В углу увидел восседающую на стуле Сайли. Она встрепенулась и подошла ко мне. Полог ее халата приоткрылся, бесстыдно оголяя нагие прелести. Я потер глаза, чтобы убедиться, что мне это не снится. Она присела на край кровати рядом со мной, закинула ногу на ногу и прикрыла грудь рукой. Заулыбалась и начала кончиками пальцев водить по соскам, посмотрела на стол, заполненный яствами.
– Как ты? Хочешь есть или пить?
Сайли потянулась к кубку, но я жестом показал, что мне ничего не нужно. Заметил, что лежу под одеялом обнаженный. Кто успел снять с меня императорский камзол и как долго я проспал? Что вообще произошло после того, как Айдис взмахнула клинком? Что Сайли делает в моих покоях?
Я вопросительно посмотрел на альву, но не успел вымолвить и слова, как она заговорила вкрадчиво и тихо:
– Айдис хотела тебя убить. Тулек вовремя это понял. Всю прислугу допрашивают, поэтому ухаживать за тобой буду я.
Я обвел ее удивленным взглядом. Уж слишком откровенно она разоделась для сиделки и слишком вызывающе себя вела.
– Нет нужды за мной ухаживать. Принеси шкуру, мне надо увидеть Тулека, – я старался не нагрубить, сдерживая негодование. Противно было смотреть, как она жеманно ощупывает свое тело, будто невзначай оголяя плечо.
– Он сейчас в подземелье. Ты бы отдохнул, расслабился. Я могу помочь, ведь так и не отблагодарила за спасение. Если бы не ты…
– Не стоит благодарности, Сайли…
Не успел я договорить, как альва скинула с себя халат, и скользкая ткань соскользнула с ее плеч, плавно опускаясь на постель. Я невольно взглянул на ее грудь, но сдержался, не спустив взгляд ниже. Отвернулся и шепнул:
– Уходи. Меня не интересуют утехи. Ты ничего мне не должна.
– Но я могла бы помочь, – коснулась она ладонью моего торса и скользнула под одеяло. Я перехватил ее руку в тот момент, когда она тронула мой член. Крепко сжал запястье и отбросил от себя, попутно поднимаясь с постели. Подошел к шкафу, обмотался шкурой и размял мышцы. Ко мне вернулась былая сила, а разум прояснился.
Я почувствовал на себе разгоряченный взгляд Сайли. Обернулся и увидел, как обнаженная женщина с недоумением смотрит мне прямо в лицо. Я усмехнулся, глубоко вздохнул и вышел из покоев в пустой и темный коридор. Мне нужен был Тулек и Айдис. Я хотел выяснить причину уже второго покушения на мою жизнь. Хотя, что тут думать? Я и так знал, что мать жаждет заполучить трон империи, но никогда бы не подумал, что она решится на подобное во второй раз.
Сайли оказалась права. Никого из прислуги я не встретил, пока шел в подземелье. Звуки, доносящиеся из камер, грели душу. Я узнал крики матери, ведь слышал их настолько часто, что они стали для меня знакомой песней.
Со времен войны с Криелти темница не видела столько посетителей. Уже знакомые лица прислуги, включая поваров и лекаря, смотрели на меня во все глаза. Они кланялись, когда я проходил мимо и умоляли о пощаде своего правителя, но сейчас меня больше интересовали крики, что доносились из пыточной камеры в конце коридора.
Я дернул на себя металлическую дверь и застыл на пороге, разглядывая представшую взору картину. Мать сидела на пыточном стуле – любимая игрушка Дирама. Он любил пытать на нем пленных. Острые штыри врезались в ее кожу до кости, а угли раскаляли конструкцию до красноты металла. Айдис исходила потом и кровью, разрываясь от крика, наполненного болью. Тулек стоял над ней горой, подбоченившись. Увидев меня, он отошел от шантаи и набрал из лохани воды, чтобы окатить ее и облегчить страдания, но я жестом смерил его порыв. Подошел к матери вплотную, чувствуя жар всей кожей.
– Здравствуй, мама, – ухмыльнулся я.
Она прожгла меня гневным обессиленным взглядом и отвернула голову.
– Не думала, что снова угодишь сюда? И я не думал. Доверял тебе. За что хотела меня убить?
– Молчит уже битый час! – сплюнул на пол Тулек и отхлебнул воды из чарки. Он и сам взмок от изнемогающей жары, царившей в небольшом помещении.
– Заговорит. Мы никуда не спешим, – улыбнулся я.
Я видел, что Айдис начинает терять сознание и указал на угли. Тулек затушил их и расслабил тиски. Окатил ее водой, и она вздохнула с облегчением, приходя в себя.
– Говори. Тебе отсюда уже не выйти. Нет смысла молчать.
Мать опустила взгляд в пол и промолчала в ответ.
– Клинок, которым она хотела тебя убить, весьма интересная вещь. Такого металла и работы я никогда еще не видел. Отдал его нагилам на изучение.
– Хорошо. Поторопи их.
– Уже поторопил. Ты как вообще, Кирон?
Я одобрительно кивнул в ответ.
– Ладно. Ты тут сам тогда. Я пойду. В соседней камере Милт. Может он что-то знает, – лукаво заулыбался советник. Ему нравилось. Он вспомнил былые времена, когда мы допрашивали альв сотнями, в два счета выбивая из них признание.
Как только дверь за моей спиной захлопнулась, я присел на корточки у пыточного стула и схватил мать за подбородок, заставляя посмотреть мне в глаза.
– Притворялась все это время? Все так же ненавидишь меня?
– Да! – плюнула она мне в лицо кровью.
Глава 26
Дирам
Когда Нирель крепко уснула, я закрыл покои на ключ и вышел в коридор. Посмотрел на вазы с цветами и решил увеличить их количество. Нирель сейчас не в подземелье, поэтому найти ее в поместье будет проще простого. Я не знал, чего ждать от Кирона. Он мог вернуться в любую минуту, и я сильно рисковал, выпустив девушку из красной комнаты. А Келеар все еще гулял со Стошей в саду. Но привязать их на цепь я тоже не мог. И так едва не убил самое дорогое, что есть в жизни. Гнев застилал разум, я даже не подумал о том, как холодно в подземелье и сам виноват в том, что Нирель заболела.
Но я уверен, что теперь с ней все будет хорошо, а вот визит императора выбил меня из колеи, поселив в душе жуткий страх и тревогу, которые заставляли находиться на чеку каждую секунду. Очень страшно быть разоблаченным в краже, но обратного пути нет. Я все еще надеялся, что Айдис избавится от Кирона и облегчит мое существование. Тогда я перестану трястись от страха при одной лишь мысли о шантаи. Хотелось бы отправить Курта в Инфернум с письмом для Айдис, но это слишком рискованно. Единственный способ убедиться в кончине императора – это изготовить для него оружие и лично привезти его в Маскулайн.
С наступлением ночи я избавился от тела гонца и до блеска отдраил красную комнату. Аккуратно разложил пыточные приспособления и сменил постельное белье. Залюбовался своей работой, стоя на пороге, а потом плотно закрыл дверь и вышел из подземелья.
Келеар сегодня ночевал у Стоши. Я зашел к гарпи за новой порцией отвара, налил в чарку горячего супа и отправился в покои к Нирель. Дверь открывал с осторожностью. Не знал, чего ожидать от женщины, что ненавидела меня всей душой за то, что опорочил ее прелестное тело. Хотя считать нашу связь позором – не верно. Это лишь следствие великой любви, что наполняет до краев и сводит с ума.
Нирель лежала в постели, натянув плед до подбородка, и внимательно за мной наблюдала. Я заметил, что цвет ее кожи немного изменился. На щеках проступал легкий румянец, а синяк от удара почти сошел. Я поставил поднос на стол и протянул ей кубок с теплым отваром. Она сразу его приняла и осушила до дна, едва скрывая отвращение от горькости напитка. Я преподнес ей чарку супа, и она припала к ней губами. Вздохнула с облегчением после первого глотка, прикрывая глаза от удовольствия. Я придвинул стул к кровати и присел рядом, потянулся к ее лбу, чтобы убедиться в том, что жар спал, но Нирель отвернулась, не дав к себе прикоснуться. Я не стал настаивать и просто спросил:
– Как себя чувствуешь?
– Лучше. Где Келеар? Ты так и не привел его сегодня ко мне.
Все ее мысли занимал только ребенок, что вызвало у меня приступ ревности, но я подавил его, стараясь не показывать негодования.
– Ты еще слаба.
– Давай на чистоту? Что я должна сделать, чтобы вновь увидеть сына?
– Поправиться, – слукавил я и отвел взгляд в сторону.
– Мне уже гораздо лучше. Ты сам это видишь. Говори. Ты ведь не из тех, кто будет церемониться с мау.
Каждое ее слово ранило мое сердце сильнее острого клинка. Я не хотел любовь по принуждению, но она не оставляла меня выбора.
– Ты сможешь жить с сыном в одних покоях, если я увижу, что ты полюбила меня. Или хотя бы сделаешь так, чтобы я в это поверил.
Нирель прикусила губу, пытаясь скрыть от меня ухмылку. После заточения и изощренных утех она стала намного сговорчивее. Научилась держать в узде ненависть и молчать там, где следует промолчать. Еще со времен мау я знал, что пытки всегда приносят плоды и работают безотказно. Осталось дело за самым сложным – влюбить ее в себя. Пусть сначала она будет притворяться, зато потом вживется в роль, и мы наконец заживем счастливо.
– Начать можно прямо сейчас? – холодным тоном поинтересовалась Нирель.
– Нет. Сейчас у меня есть дела. Я вернусь в покои с рассветными лучами. Если будешь хорошо себя чувствовать…
– Понятно, – отчеканила она и крепко сжала в руках чарку с супом.
– Я пришлю Стошу. Она поможет тебе принять ванну и принесет одежду, которую шили на заказ специально для тебя.
Нирель коротко кивнула, и я поднялся со стула. Решил проверить, достаточно ли она покорна. Склонился над ней и коснулся обнаженного плеча легким поцелуем. Она вздрогнула, но не отстранилась. Тогда я приподнял ее лицо за подбородок и потянулся к алым губам. Сердце заколотилось в груди в предвкушении сладкого поцелуя. Я остановился в миллиметре и замер, давая ей возможность сделать шажок навстречу. Убедиться, что она готова на все ради сына. Пар, исходящий от супа подогревал подбородок, который покрывался испариной. Не лучшие ощущения для долгожданного взаимного поцелуя, но я терпеливо ждал от Нирель действий, вглядываясь в глубину нефритовых глаз. Она глубоко вздохнула, зажмурилась и быстро преодолела крохотное расстояние между нами, врезаясь в мои губы. Я нежно водил языком по ее нижней губе, пытаясь проникнуть глубже, но наткнулся на барьер. Нирель крепко сжала зубы. Я не стал принуждать ее к большему и резко отстранился. Улыбнулся и прошептал: