– Выздоравливай.
Впервые уходил от Нирель с легким сердцем. На время даже забыл о страхах, убеждаясь в том, что поступил правильно. Никто никогда не сможет у меня ее отнять. Я готов перебить всех жителей Оливиума, лишь бы Нирель всегда мне принадлежала! Пусть сады Кротуса станут для них могилой!
Я зашел в покои Стоши. Келеар уже сладко спал, а гарпи сидела в кресле, вышивая белое кружево. Курт попивал скуму, раскинувшись в удобной позе в кресле у камина. Я отдал прислуге приказ, чтобы помогла Нирель и глаз с нее не спускала, а сам отправился в кузницу. Мне предстояла сложная работа – выковать мечи самому императору Инфернума и его новому советнику. С какой душой я буду изготавливать для них оружие, и что из этого получится?
Я подошел к наковальне и глубоко вздохнул, настраиваясь на работу. Выбрал брус крепкого черного металла и принялся его нагревать. В голове уже рисовался готовый меч с эмблемой Инфернума на мощной рукояти. Кирону понравится. Пусть это станет моим подарком для него взамен украденному счастью. Пусть смотрит на острый клинок и вспоминает образ той, что когда-то безжалостно у меня отнял. Я восстановил равновесие. Отныне император будет довольствоваться лишь альвами, так сильно внешне напоминающими Нирель. Забудет о том, что у него есть сын. Похоронит их в памяти навсегда, так и не поняв, что за пределами его империи живут и здравствуют два родных ему существа. Он сам во всем виноват. Я бы на его месте ни на секунду не отпустил от себя любимую женщину, не выпускал ее из объятий и постели, вознес бы на пьедестал и целовал ноги.
Сегодня ночь тянулась дольше прежних. Я предвкушал встречу с Нирель. В голове рисовались прекрасные картины того, как она смотрит на меня любящим взглядом, медленно раздевается, оголяя прелести, а я вожу руками по ее нежной коже и изнываю от вожделения. Я представлял, как вкушаю ее соки, выбивая из сладких уст стоны удовольствия, а не отвращения.
От одних лишь мыслей о ней, я возбуждался до предела, вынужденный прерывать работу, чтобы унять внутренний пыл. А потом снова думал о Кироне. И так по кругу. Мечты засасывали меня в водоворот, кружили голову. Чувства плавно сменяли друг друга от страха до похоти.
Выбившись из сил, я вышел из кузницы, любуясь рассветом. Так и не закончил работу, но собирался продолжить после того, как Нирель явит всю себя, словно фрукт на блюде и я, наконец, смогу хотя бы один день провести в забвении, убеждая себя в том, что она любит меня также сильно, как я ее.
Обмывшись прохладной водой, я надел чистую рубаху и широкие штаны. Не хотел, чтобы одежда стесняла тело. Желал, чтобы Нирель страстно сорвала ее с меня и отдалась без остатка.
Глава 27
Нирель
Когда Стоша вошла в покои, запрела дверь и положила ключ в карман фартука, у меня в голове промелькнула безумная мысль. Я уставилась на подсвечник, примеряя его к голове женщины. Пусть я все еще была слаба и едва держалась на ногах, но могла найти в себе силы нанести удар, который на некоторое время выведет ее из равновесия. Мне бы только добраться до ключа! Но для начала нужно узнать, где держат Келеара.
– Где мой сын? – спросила я, когда Стоша стянула с меня плед и помогла подняться с кровати.
– С ним все хорошо.
Не такого ответа я ждала. Мне нужно знать в какой из многочисленных комнат поместья его держат.
– Где он живет, Стоша? Я волнуюсь.
Она привела меня в уборную и подвела к ванной. Помогла погрузиться в воду.
– Со мной. Я забочусь о нем.
Значит, Келеар сейчас спит в ее покоях. Обычно комнаты для прислуги расположены на первом этаже и скорее всего рядом с трапезной.
– Спасибо, – шепнула я и стала намыливать липкую от пота кожу. Нельзя подавать вида, что задумала сбежать, поэтому я вела себя непринужденно. Сосредоточилась на купании, стараясь не смотреть в глаза гарпи. Она мне не помощник. В этом я уже давно убедилась. Нет смысла взывать к жалости. Женщина пропитана верностью своему хозяину. Дирам умеет выбирать надежную прислугу.
Стоша касалась моих волос, смывая пену, аккуратно расправляя каждый локон. Потом взяла со стула полотенце и расправила его. Подала мне руку. Я встала и вышла из ванной, чувствуя, как трясутся ноги от непреодолимой слабости в костях. Усадив меня в кресло у зеркала, Стоша принялась расчесывать мне волосы, укладывая влажные пряди в красивую высокую прическу. Я смотрела на свое лицо и не узнавала себя в отражении. Опухлость ушла, но желтые пятна от синяков остались под глазами. Я боялась взглянуть на спину, но заметила, как нагила разглядывает следы от ударов плетью. Во взгляде черных глаз промелькнула жалость и негодование, но ее странная блаженная улыбка убила всякую надежду. Женщина потянулась к коробочке с мазями и с трепетом обвела пальцами каждую алую ленту на моей спине. Потом взялась за лицо. Долго подбирала тон, а когда выбрала нужный, от синяков не осталось и следа. На меня смотрела красивая фарфоровая кукла. Стоша на славу постаралась для своего хозяина. Дираму понравится покорная ухоженная мау, открытая для любых утех. Я попыталась выдавить из себя улыбку, но не получилось. Все силы уходили на то, чтобы сдерживать слезы.
Гарпи достала из шкафа платье из легкой почти прозрачной материи и дала его мне. Я облачилась в предложенное одеяние и посмотрела на себя. Глубокий острый вырез был обшит белыми круглыми камнями и ничуть не прикрывал грудь, наоборот, подчеркивал ложбинку между ними. Фиолетовая ткань с белыми разводами просвечивала соски и облегала тело, доставая лишь до середины бедра. Даже то платье, что мне шила Ланда не было таким откровенным. Я распустила волосы и взъерошила локоны, которые успели завиться. Так я хоть немного смогу прикрыть грудь.
– Прекрасно, – вымолвила Стоша, скрестив руки на груди, любуясь моим образом.
– Спасибо, – приклоняла я перед ней голову, чтобы вызвать еще большее доверие.
Гарпи засобиралась, складывая в коробку мази и склянки. Она стояла ко мне спиной, и рука потянулась к подсвечнику. Один рывок и у меня появится шанс сбежать. Я взглянула на окно. Первый рассветный луч прорезал темноту неба. Совсем скоро Дирам придет в покои и тогда неизвестно, когда представится такая возможность.
Свечи потухли, когда я резко схватила подсвечник со стола и сжала его двумя руками. С болью сглотнула образовавшийся в горле ком, размахнулась и зажмурилась. Громкий и настойчивый стук в дверь до смерти меня перепугал. Я распахнула глаза и выронила подсвечник. Он с грохотом упал на пол, и я сделала вид, будто случайно его столкнула со стола, когда Стоша обернулась.
Женщина подбежала к двери и выудила из кармана заветный ключ. Мое сердце колотилось в груди так сильно, что я едва не начала задыхаться. От страха и обиды хотелось завыть. Я сжала кулаки, пытаясь удержать гнев в узде. На пороге стоял гарпи. Он сообщил Стоше о том, что Келеар проснулся. Сердце разрывалось от острой боли. Всего лишь мгновение отделяло меня от встречи с сыном. Теперь, чтобы его увидеть, мне придется снова растоптать свою честь.
Стоша даже не посмотрела на меня. Выбежала из комнаты и заперла за собой дверь. Я подошла к кровати и медленно присела, не в силах оторвать взгляд от деревянной двери. Сейчас она была единственной преградой на пути к побегу, на пути к былому счастью в красном замке. И я ненавидела ее! Ненавидела того, кто сейчас проворачивает в ней ключ и входит в покои!
Белые волосы Дирама были сплетены в косу. Лицо открытое бледное, дерзкий взгляд красных глаз, поджатые губы. Свободная простая одежда и расслабленная поза. Он чувствовал свое превосходство и упивался им словно скумой. Разглядывал меня с нескрываемым вожделением. Я не успела оторваться от постели, чтобы подойти к нему, как его орган набух, приподнимая ткань штанов. Отвратительно! Я сразу почувствовала себя грязной, будто на меня вылили ушат помоев. Захотелось снова окунуться в ванну с теплой водой и смыть с себя этот приторный слащавый взгляд, возбуждающе блуждающий по моему телу.
– Ты прекрасна, – подошел он ко мне вплотную и облизнул свои губы, не сводя взгляда с моих.
Я знала, чего хотел Дирам. Знала, как ему угодить, но стояла на месте без движения. Все никак не могла заставить себя переступить через преграду, что выстроила между нами душа. Совсем не вовремя всплывали воспоминания о Кироне. О том, как он прекрасен и нежен со мной, как заходилось дыхание от одного только взгляда императора. Но сейчас на меня смотрели вовсе не разноцветные омуты. Красные, как закат глаза прожигали похотью и одержимостью. Он называл это любовью, а я знала, что это лишь безумие, в которое мне придется окунуться. Мне нужно сойти с ума вместе с ним, чтобы он поверил в искренность чувств и вернул мне ребенка. Ради Келеара я растоптала свою гордость и обвила шею Дирама руками. Склонила голову на бок и потянулась к его губам. Не стала стискивать зубы, позволяя его языку проникнуть в рот. Сладковатый запах и вкус скумы пьянил. Я принимала, глотала соки мужчины, который желал меня до одурения.
Оторвавшись от губ, тяжело дыша, Дирам крепко прижал меня к груди и начал покрывать шею страстными поцелуями. Я запрокинула голову назад и уставилась в потолок. Его наглые руки скользили под материей платья, бесстыдно ощупывая изгибы тела, и добирались до сосков. Сжимая их пальцами, он причинял мне боль. С губ сорвался тихий стон и альва расценил его, как призыв к дальнейшим действиям. Рука скользнула вниз и задержалась между ног. Длинные пальцы врезались в мое нутро резко и прерывисто.
Дирам повалил меня на кровать, раздвинул ноги и припал губами к бугорку. Я вцепилась в простыни, изображая страсть. Сама же зажмурила глаза, представляя, что это Кирон ласкает и терзает мое естество. Только так смогла справиться с отвращением. Самообман помогал вжиться в роль любящей женщины. Но тело не обманешь. Все, что делал со мной Дирам, даже близко не походило на ласки Кирона. Я едва выдерживала эту пытку, стараясь не обращать внимания на боль от покусываний альвы.