Я не знаю, что такое любовь и знать не хочу. А Нирель я не трогаю только потому, что она загадочное существо, природу которого сначала нужно понять. А еще она спасла мне жизнь. Мау отличается от всех, что были прежде. Я боялся навредить ей и сделать больно, ведь не знал, чего ожидать от вещицы у нее на шее. Вот и все объяснение моей неуверенности, но советнику знать об этом не обязательно.
– Что ж, пытки развязали тебе язык. Теперь ты обвиняешься в посягательстве на имущество императора Инфернума. Завтра суд решит, какое наказание ты понесешь за это преступление.
– К чему это представление, Кирон? Ты ведь уже все решил, – сплюнул он сгусток крови.
– Ошибаешься, друг мой, судьбу твою решать будет та, из-за которой ты здесь оказался.
Мы с Тулеком вышли из пыточной камеры, и воин отправился выполнять свои прямые обязанности по охране Нирель. Я не доверял Милту, хотя он лучший из слуг. Что может сделать дряхлый старик, если на него нападет шантаи из моего войска! Воины на пределе. Слишком большие потери мы понесли и праздник сорвался. Я уже послал гонцов в деревни за новыми мау. Я буду развлекать их до тех пор, пока не устанут отдыхать. Придется Нирель и сегодня понаблюдать за издевательствами над мау. Пусть привыкает к законам империи, в которой живет и радуется, что ее миновала эта участь.
– Выжил все-таки! – крикнула мне вслед мать, и я подошел к ее камере.
– А ты я смотрю этому очень рада, – ударил я кулаком по решетке и она отшатнулась.
– Каждый раз сердце болит, когда идешь на бой. Поберег бы мать, – хитро оскалилась она. – Жаль объедок со стола не осталось. Опять кашу жевать пришлось.
– А тебе лишь бы пузо набить! – рассмеялся я.
– А чем еще заниматься в темнице? Тоскливо порой. На днях Сайли развлекала рассказами о Криелти, а теперь и ее не стало. Потрепали твои звери девицу!
– Что же интересного тебе могла рассказать альва? Хотя… Ты всегда питала слабость к этой расе. Так камеры заполнены альвами. Вот с ними и болтай. Прости, мужичонку для утех предоставить не могу. Участь у тебя такая. До последнего вздоха в одиночестве и смраде.
– Ха! Не зарекайся, сынок. Сегодня ты палач, а завтра пленник.
– Я и не сомневался, что у тебя хороший слух.
– Интересно, а твоя Нирель знает, что ты измываешься над собственной матерью? Одобрит она такой поступок? – прищурилась шантаи и заулыбалась.
– Мои игрушки делают все, что я им скажу. Мау не имеет своего мнения.
– Да ну! Поэтому она завтра будет судить Дирама? Родной, ты сам заразился проказой, от которой так долго бежал. Пришел твой черед совершать глупости из-за женщины. Совсем скоро ты поймешь насколько слаб перед хрупкой мау.
Умеет она накалить меня до предела. Я уже сжимал кулаки, едва сдерживая зверя.
– Я вижу тебя насквозь, Кирон, поэтому ты заточил меня в камеру. Тебе больно смотреть на себя в зеркало и видеть уродливую сущность.
– Я заточил тебя потому, что ты предала отца и меня! Ты расплачиваешься за гнусные поступки, за издевательства над теми, кто дорожил тобой!
– Если так, то и тебя настигнет расплата, сынок. Ты хлебнешь из ее рук столько боли, что она не сравнится с моей. Нирель существо, которое способно разрушить империю, которую ты строил веками. Она вывернет тебя наизнанку и заставит посмотреть в зеркало. От того, что ты там увидишь, сам не захочешь жить.
– Мне порядком надоели твои желчные речи. Захлебывайся ею в одиночестве.
Я поспешил покинуть темницы. Мать кричала мне что-то вслед, но я уже не слышал ничего. Меня больше волновал предстоящий праздник. Он должен пройти не менее помпезно, чем сорванный гадкими альвами. Но теперь пиршество намечалось во дворце. Нет смысла устраивать его на площади, ведь больше половины воинов полегли в бою.
Слуги постарались на славу. Посреди чан со скумой, которая лилась рекой. Зал украсили символикой Инфернума. Красные приборы и скатерти на столах. Сияющий металлический трон, а рядом кресло советника. Я надел свой лучший камзол и маску, которая закрывала все лицо и оставляла только вырезы для глаз. Поглощать пищу и напиваться в ней не получится. Но не для того я восседал во главе стола.
По моему приказу Нирель нарядили в красное платье, скрывающее прелести мау. А еще я подобрал ей маску на пол лица. Прикрыты только глаза, что сводили с ума мужчин. Этим я обозначил ее роль на празднике. Отныне она моя правая рука. Пусть это противоречит всем законам империи, но указ уже подписан и вывешен при входе в замок. Теперь все знают, что мау обладает неприкосновенностью на уровне власти. За спиной судачат слуги, да и новость о назначении разнеслась по всему Инфернуму. Я страшился только того, что мау империи поймут это, как освобождение от гнета. Сегодняшний праздник в этом плане мне на руку. Доказательство того, что ничего не изменилось, и они остаются грязными тварями.
Руки Нирель в кружевных перчатках дрожали. Она молчала, но я чутьем зверя ощущал тревогу, исходящую от нее. Мне хотелось прижать ее к груди и успокоить, ведь мау ничего не грозит, но подобные жесты на глазах у всех неприемлемы для императора.
– Шантаи чувствуют страх. Уйми дрожь. Тебе по должности не положено бояться вояк, – шепнул я ей на ухо.
Нирель вздохнула и посмотрела на меня.
– Я никогда к этому не привыкну. Не понимаю, как ты можешь лицезреть жестокость, – она резко перевела взгляд назатравленных мау разных рас, что толпились в углу зала.
– Лицезреть, – рассмеялся я. – Я собираюсь в них участвовать, зверек.
Она порывалась что-то ответить, но видимо не могла подобрать слов. Я получал особое удовольствие от ее наивной реакции на происходящее. Казалось, что Нирель выросла не в империи Инфернум и всего несколько дней назад свалилась с неба. При падении сильно ударилась головой и напрочь забыла, откуда взялась.
– Ты тоже можешь участвовать. Пленных в темницах хватает. У тебя, как у советника императора есть право после меня выбрать объект для утех.
Она округлила глаза так, что это было видно через маску. Спрятала дрожащие руки под стол и отрицательно покачала головой.
– Твое право.
– Ты обещал за ужином обсудить со мной вопрос…
– Кого ты хочешь отпустить? Дирама?
Я застыл, ожидая ответа.
– Сайли. Я хочу, чтобы ты отпустил ее домой.
– Я бы с удовольствием, зверек, но альва знает о тебе слишком много и при этом не рассказывает. Почти все пытки на ней уже использовали. Если у тебя получится развязать ей язык, то можешь поступать с пленной, как пожелаешь. Как тебе такое предложение?
– А если она и так рассказала все, что знает?
– Поверь моему опыту общения с альвами, я чувствую, когда они недоговаривают. Сайли скрывает что-то важное, то, что мне знать не положено.
– Хорошо. Я постараюсь добиться от нее правды, но не с помощью пыток. Прикажи привести ее в мои покои.
– Что ж, как только лекарь поставит альву на ноги, ее приведут в твои покои.
Нирель улыбнулась и отпила из кубка скуму. Но разговоры и яства не могли отвлечь ее от происходящего в зале. Мау визжали до одури громко. Выкрикивали ругательства и пытались вырваться из лап изголодавшихся по женской плоти воинов. Сегодня кармусы жестокостью переплюнули шантаи. Гарпи пока оставались в стороне – довольно пассивная раса. Их трудно удивить толпой сочных мау. Они всегда с большей охотой крутились у чана со скумой, чем ныряли под юбки мау. Нагилов в моем войске почти не осталось. Их раса самая уязвимая и в то же время самоотверженная. Вот уж кто наравне с могучими шантаями бросаются в бой на более сильного соперника и погибают за свою империю с честью. Они развлекались беседой с мау расы кармус. Не раз замечал, что их привлекают женщины в теле.
Я снова взглянул на Нирель, которая не знала, куда себя деть, то и дело, ерзая на стуле. Ей хотелось сорваться с места и убежать с праздника. Я бы мог ее отпустить, ведь Тулек сегодня мало пил и внимательно следил за девицей, но меня так и подмывало посмотреть на ее реакцию, когда выберу себе мау для утех.
– Тулек, приведи мне вон ту мау! – указал я на нетронутую воинами нагилу. Не зря мой выбор пал на эту расу.
Нирель впилась в меня взглядом.
– Повелитель, можно мне пройти в уборную? – привстала Нирель, но я усадил ее на место.
– Позже, когда Тулек освободится и сопроводит тебя.
Она сглотнула и ухватилась за кубок двумя руками.
Воин привел нагилу. Я жестом приказал ей встать на колени.
– Развязывай! – указал я на свои штаны.
Она покорно исполнила приказ, освобождая орган, обхватив его ладонью. Мау не осмеливалась смотреть мне в глаза. Она замерла, ожидая следующего приказа. Тулек смеялся, вгрызаясь в кусок мяса, с которого стекала кровь прямо по локтям вояки. Он любил зрелища и получал больше удовольствия от наблюдения, нежели от действа.
Будто невзначай я посмотрел на Нирель, которая побледнела и оцепенела. Статуей сидела в кресле без движения.
– Ласкай губами! – распорядился я, но не успела нагила коснуться набухшего от возбуждения органа, как Нирель сорвалась с места, подскочила к мау и оттащила ее от меня.
Теперь я оцепенел.
– Пошла вон! – закричала Нирель и нагила в страхе убежала, угодив в руки кармусов.
Я смотрел на Нирель, грудь которой вздымалась от гнева. Она сжимала кулаки и больше не походила на затравленного зверька. Она сорвала маску с лица и посмотрела на меня злыми синими глазами.
– Тулек, сопроводи меня в уборную, – ее голос дрожал, но она старалась держаться достойно, хотя за ней уже с интересом наблюдали воины.
Я завязал штаны и вышел из-за стола.
– Я сам тебя отведу.
Нирель бросилась из зала и я вслед за ней. Схватил ее за руку в коридоре и прижал к стене.
– Что за выходки?!
– Удовлетворяй свои похоти в мое отсутствие! – закричала она.
Я рассмеялся. Такое блаженство давно не испытывал. Это сравнимо с победой в бою.
– Какое тебе дело до моих утех, зверек? – прошептал я ей на ухо, сгорая от желания сорвать с себя маску и губами коснуться пульсирующей вены у нее на шее.