Ей с самого начала надо было настоять, чтобы в их браке не было никаких детей. Джеймс был настолько влюблен в нее, что согласился бы на все. Тем более что у него уже был сын от первой жены. Но двадцать четыре года назад она была глупа и недальновидна, хотя и тогда мысль о ребенке приводила ее в ужас. Однако Джеймс очень хотел дочку, и у нее не хватило ума провести его.
Девять месяцев непереносимых страданий (Магдалена до сих пор не могла без дрожи вспоминать, во что превратилась ее роскошная фигура!), и на свет появилась Дженнифер Батлер.
Джеймс был в восторге. Отношения с сыном у него всегда были прохладными, и он надеялся, что дочь будет ему ближе. К тому же Дженнифер с самого рождения была похожа на него – рыжие волосы, серые глаза и вздорный характер. Отцовское сердце таяло, а Магдалена чувствовала, что Джен забирает у нее часть любви мужа, как забрала часть красоты. Быть второй Магдалена не привыкла, и она начала сражение с крошечной новорожденной девочкой. Джеймс ни за что не должен был заподозрить, что Дженнифер вызывает у нее раздражение. Она стала идеальной матерью. Джеймса до слез трогало ее воркование с дочкой, ее огромная любовь к малютке и забота о ней.
Постепенно Магдалена смирилась с существованием дочери и даже стала испытывать к ней определенные чувства. Восстановить утраченную гибкость фигуры оказалось очень просто, и это заставило ее теплее относиться к Дженнифер.
Поначалу ей очень хотелось, чтобы дочь была больше похожа на нее. Она наряжала ее в красивые платья и регулярно водила в салон красоты, однако Джен упорно сопротивлялась благотворному влиянию матери. Уже в три года она предпочитала более удобную одежду и закатывала истерики при виде нарядных юбочек и блузочек с обилием оборок, бантиков и кружев. Она вытаскивала из волос блестящие заколки и раскидывала их по всему дому, а когда научилась держать в руках ножницы, то остригла свою пышную шевелюру почти под корень.
Магдалена была в отчаянии, но Джеймс только смеялся над выходками дочери. Он не видел ничего ужасного в том, что Дженнифер бегает по дому в потрепанных шортах, а не в розовом платье с рюшами, а на голове у нее вместо изысканной прически – хвост, затянутый черной резинкой. О, Джен всегда могла рассчитывать на понимание со стороны отца, и этот негласный заговор против нее невероятно бесил Магдалену. Она стала проводить с дочерью все меньше времени, отговариваясь работой и светскими обязанностями. А Джеймс, наоборот, постепенно отходил от управления «Мэриголд корпорэйшн», чтобы как можно чаще бывать с Дженнифер. Впрочем, он был уже немолод тогда, и бремя корпорации было для него тяжело. Магдалена с радостью переложила его на себя.
Примерно в то время у нее начали портиться отношения с мужем. Джеймс был старше Магдалены на двадцать пять лет, и с каждым годом им было все труднее находить общий язык.
С возрастом Джеймса больше привлекали тихие радости семейной жизни, а Магдалена рвалась в мир бизнеса. Она была не только красива, но и умна, а ее деловому чутью позавидовал бы любой финансовый воротила.
Под руководством Магдалены корпорация процветала, чего нельзя было сказать о ее семье.
И Джеймс, и Дженнифер были ею заброшены, но им даже в голову не приходило жаловаться.
Отец и дочь были довольны, когда Магдалена с ее непомерными амбициями и претензиями не беспокоила их. Они с полуслова понимали друг друга, и Джеймс Батлер никогда не был так безмятежно счастлив, как в эти дни.
Примерно в это время в жизни Магдалены появился Ларри. До этого она никогда не изменяла богатому и влиятельному мужу, слишком шатким казалось ей собственное положение. Но Ларри заставил ее совершенно позабыть об осторожности, и Магдалена впервые открыла для себя, что физическая любовь может быть не только способом получения благ, но и служить источником неземного удовольствия.
Порой Магдалене казалось, что Джеймс обо всем догадывается. Ларри часто бывал у них дома, и тысячи мелочей могли бы открыть глаза ревнивому мужу. Но она беспокоилась зря. Джеймс Батлер уже давно не был ревнивым мужем. Он был стар, болен, и вся его любовь принадлежала единственной женщине, его дочери.
Когда Дженнифер исполнилось восемь лет, Джеймс Батлер тихо умер в своей постели, развязав Магдалене руки. Она играла роль образцовой вдовы, но в ее сердце было мало печали.
Теперь она сможет совершить необходимые преобразования в «Мэриголд корпорэйшн» и занять достойное место в обществе. Джеймс сыграл свою роль в ее жизни, пришло время для, более молодого, сильного и крепкого Ларри Батлера. Его сына.
После смерти Джеймса любовь Ларри и Магдалены тихонько угасла, уступив место надежным дружеским отношениям. В завещании Джеймс назначил своим душеприказчиком Ларри, чем оказал Магдалене неоценимую услугу.
Если бы не забота Ларри о ее интересах, не видать бы ей «Мэриголд корпорэйшн» как своих ушей. Но в те трудные дни он не потерял голову и буквально спас ее, когда положение было безнадежным.
Помогал он ей и впоследствии, и Магдалена не осталась в долгу – сейчас Лоуренс Батлер занимал видное место в ее корпорации. Магдалена до сих пор прибегала к его советам в случае нужды, вот только в последнее время ей все чаще казалось, что Ларри перегибает палку со своей осторожностью. Что страшного может произойти, если она отошлет Дженнифер подальше от себя и получит наконец возможность наслаждаться жизнью без всяких помех? Она не желает зла девочке, им обеим будет гораздо лучше, если между ними ляжет океан. Но Ларри настаивал на том, чтобы контролировать каждый шаг Джен, и, слушая его аргументы, Магдалена нехотя признавала, что он прав. Она должна жить рядом с дочерью и всячески опекать ее, хоть с каждым годом это было все труднее и труднее.
6
В понедельник Чак поинтересовался выводами Марка. Тот показал ему исписанный блокнот, Рейнолдс с уважением присвистнул.
– Ты, как я вижу, времени зря не терял, – пробормотал он, перелистывая страницы. – Старина Уолш может потребовать сегодня отчет, а я и смотреть этот список не стал. К нам приехала двоюродная тетушка Элизабет, и у меня не было ни одной свободной минутки.
Марк сочувственно хмыкнул. Капризная жена Чака, ее непомерные аппетиты и вездесущие родственники были известны всему участку.
Может быть, именно благодаря им Чак Рейнолдс стал таким хорошим полицейским, так как в отличие от остальных он никогда не торопился домой, а предпочитал задерживаться на работе.
– План действий на сегодня – побеседовать со всеми четырьмя, – произнес Чак задумчиво. – Но действовать придется очень осторожно, иначе мы подставим твою красавицу…
Марк сделал вид, что не расслышал. После вчерашнего общения с Дженнифер напоминание о Магдалене уже не доставляло ему былой радости.
– Я возьму на себя эту девицу, секретаря, – продолжил Чак. – И заодно Батлера. Нечего тебе опять вертеться в «Мэриголд корпорэйшн», ты и так всем глаза намозолил… А ты поезжай на выставку и пообщайся с художником и другой девицей. По-моему, дележ честный.
Пару дней назад такое предложение возмутило бы Марка до глубины души. Как же, Чак лишает его возможность увидеть Магдалену. Но сейчас Марк сознавал, что совсем не жаждет встретиться с ней. И дело было не в том, что он узнал, сколько ей лет. Марк сам мог с трудом сформулировать, что именно мешает ему относиться к Магдалене так, как раньше, и эта передышка была как нельзя кстати.
– Хорошо, Чак, – с готовностью кивнул Марк. – Выставка так выставка.
По дороге он продумал свою легенду. Почему бы ему не стать агентом какого-нибудь богатого промышленника-мецената, который хочет организовать художественную выставку в СитиХолле? Эжени Каузар как администратор должна будет выложить ему массу полезной информации, в том числе и о выставке Магдалены Мэриголд, – ничего удивительно, если он будет особенно интересоваться ею. Тот же самый предлог подойдет и для художника. Вряд ли он откажется от возможности подзаработать.
Марк смутно представлял себе, что они с Чаком смогут узнать у этих людей путем иносказательных расспросов, но в любом случае будет полезно лично побеседовать с ними…
Эжени Каузар оказалась невысокой вертлявой девицей с короткими черными волосами и острым вздернутым носиком. Она беспрестанно поправляла прическу, что немного нервировало ее собеседников, но в целом производила приятное впечатление. Как Марк и ожидал, Эжени была польщена тем, что он обратился именно к ней. Выставка «Косметика для настоящей красоты» была ее первым серьезным самостоятельным проектом, и Эжени обрадовалась, что ее скромный труд не остался незамеченным.
Марк провел с ней час и не скупился на похвалы. Их беседа вполне естественно вращалась вокруг выставки Магдалены Мэриголд.
– С мисс Мэриголд очень приятно работать, – откровенничала Эжени, раскрасневшаяся от комплиментов Марка.
Однако личность мисс Мэриголд не особенно интересовала Марка в данный момент.
– Насколько я знаю, художественное оформление выставки – не ее заслуга? – спросил он. – Я слышал, что этим занимался известный художник…
– Альберт Голдштайн, – мечтательно сказала Эжени, словно пробуя на вкус это знаменитое имя. – Но он предпочитает, чтобы все звали его Таурицио. Считает, что так романтичнее.
Марк от комментария воздержался.
– Услуги Таурицио Голдштайна невероятно дороги, – продолжала Эжени. – Насколько мне известно, он согласился поработать над этой выставкой исключительно из уважения к мисс Мэриголд.
Марк вспомнил фотографию демонического красавца и усмехнулся про себя. Интересно, что они имеют в виду под «уважением»…
– То есть они с Магд… мисс Мэриголд в хороших отношениях? – уточнил он.
– В прекраснейших, – заверила его Эжени.
Тут Марку полагалось приревновать Магдалену к великолепному художнику, но он предпочел невозмутимо продолжить разговор.
– Мисс Мэриголд повезло, – сказал он. – Выставка изумительная. Но, как я понимаю, художник работал в паре с вами, так что здесь есть и ваша заслуга.