– Так точно, пан генерал бригады.
– И хорошо, что понял. Где начштаба, у радистов?
– Не могу зна… – начал вестовой, осекся и закончил уже чуть нормальным голосом, – вроде бы к ним заходил.
– Вроде бы, – передразнил его Мрочкевич. – Ладно… скажи там адъютанту, пусть кофе сварганит полведра… ну, в этом своем родовом кофейнике и к радистам тащит.
На самом деле за «радистов» большая часть офицерского и даже унтер-офицерского состава – обычных рядовых в нем не водилось в силу специфики – 303-его отдельного батальона эфирной войны могла бы обидеться. И даже попытаться дать обидчику в морду. С низкими шансами на успех, поскольку физическими кондициями природа «очкариков» и «ботаников», не говоря уж о девчонках-планшетистках, обделила. Зато среди носившихся над Архипелагом радиоволн «эти умники» чувствовали себя уверенней, чем рыба в океане.
А еще командир «Сычей» и комбат 303-его майор неба Стенли Херш с первого взгляда ощутили взаимную симпатию. Не в силу нестандартной сексуальной ориентации, а просто почуяв еще одного из «стаи». Молодого волка, уже который год сражающегося на два фронта, против конфедератов и собственных дуболомов-командиров. Успешно громящего первых и зубами выгрызающего из вторых боевую технику, запчасти сверх всяких урезанных норм, сверхлимитное топливо, личный состав и так далее. Их становилось все больше – выросших на войне, научившихся побеждать…
– Шифровку видал?
– А то, – небрежно признался сразу в нескольких тягчайших нарушениях оборота секретной документации майор. – Сам Хан Глубины отбил. Я-то думал он давно того, а поди ж ты. Или это комиссариат с психологической войной чудит?
– Не, это вряд ли, – подумав, решил Мрочкевич. – У меня один из двоюродных племяшей в «глубинниках», он рассказывал. Если там хоть на треть правда, за такое Хан любому глаза на жопу натянет даже из могилы. Да и в сводках недавно что-то такое мелькало, про утопленный корытоносец.
– Ну охренеть, чо, – развел руками Херш. – А нам, как всегда, даже полслова не сказали, что в наших водах такие дяди резвятся. Опять в секретность переиграли?
– Да какая там секретность, – скривился Франтишек. – Бюрократия, к-курва. Ныряющие передают водоплавающим, те – нам, в каждом штабе шифрование и расшифровка, графики пересылки низкоприоритетных сообщений и прочая хрень. В результате имеем, что имеем. Так что вся надежда на тебя и твоих слухачей.
– Как обычно, как обычно, – пробормотал Стенли, – и конца-края не видать. Да и хрен с ним. Сейчас расклад покажу.
Штатно стеклянных экранов – как и много другого – 303-ему не полагалось. Это в метрополии на подземные командные пункты ПВО ставили отличные стационарные экраны со встроенной подсветкой, а про нужды подразделений «в поле», как обычно, никто лишний раз не подумал. Впрочем, на архипелаге быстро выяснили, что «центробежные штормовые стекла» мегалинкоров отлично подходят для нанесения меток – и никто особо не удивляется, что на кораблях те как-то часто бьются.
– Вот это злосчастное корыто, – Херш указал на красную закорючку в нижней части стеклянного диска. – Пока вроде даже на плаву, хотя молчит, как настоящий утопленник. Твои патрули – здесь, здесь и здесь. Вражеские – тут и тут… похоже, стандартные поисковые лепестки, один и которых и нарвался на посудину.
– А взлетали они…
– Примерно вот оттудова, верно, – проследив за взглядом Франтишека, согласно кивнул комбат 303-его. – Мы его переговоры ловим, ну и радаром он светит мощно. Как бы не Марк IX, сигнатура похожая. То ли наглый не по гонору, то ли нарочно подставляется.
– Думаешь, там за ним еще один в тени сидит? – скептически прищурился Мрочкевич. – Глупости.
– Почему это?
– Во-первых, – упав на стул, командир «Сычей» вытянул руки над головой, изгибаясь до хруста в спине… или спинке стула, так сразу и не разберёшь, – это для конфедератов слишком умный план. Они больше по-простому любят, с разбега и головой об стенку. А поскольку дури много и головы крепкие, иногда получается проломить. Что, в свою очередь, значит – схема рабочая, правильная. Результат даёт. Во-вторых… сам посуди, кого тут сложными планами ловить? Там, конечно, на радиоперехвате сидят не такие орлы, как твои, но уж какой-то примерный расклад они давать обязаны. Вот и считай… любая группа, что захочет до них дотянуться, сначала должна сесть к нам на дозаправку. Пока тудема-сюдема, авианосец уже давно за дальность наших тактиков, что флотских, что армейских с полной загрузкой отскочит с запасом в полсотни верст. А даже если не отскочит, все одно дупа. В округе крыло армейских бомберов, два десятка машин штатно… ну, дюжину они, если очень повезет, поднимут в один вылет и даже сумеют в топмачтовое. Плюс флотские торпедоносцы на Чага-Чага, пять машин. Остальное еще дальше и хрен соберешь. Даже возмечтав, что мои парни сметут нахрен воздушный патруль – синхронизировать это дурачье не выйдет, подойдут вразнобой. Конфедераты их ближним пэ-ве-о смахнут нахрен с неба и даже не вспотеют. Если там и впрямь Марк IX, то и зенитными стволами корыто утыкано до потери остойчивости. А… – Франтишек замолчал, глядя как подскочивший к экрану лейтенант неба, высунув язык, чертит маркером новую серию закорючек, – вот и веселье пошло. Ударную группу поднимают, да?
– Судя по переговорам, так, – подтвердил Херш. – И… – он осекся, вглядываясь в пометки на экране, – что-то странное. Не может же на флотском авианосце базироваться армейский гидроплан?
– У этих ебанько быть может все! – торжественно заявил пан генерал бригады. – Как и у нас, потому как… ладно, хрен с вами. Тащи сюда начштаба, хватит ему с планшетистками обжиматься и КОФЕ МНЕ!
Пока находившиеся в палатке приходили в себя после «командного рыка», Мрочкевич закрыл глаза и попытался представить своего заочного «оппонента».
Отчего-то упорно виделся парень с усталым, но умным взглядом, до боли похожий на них с Хершем, только в чужой форме. Бред, конечно, в Конфедерации не по гонору выскочке-простолюдину командовать целым авианосцем. Наверняка там или «золотой мальчик», а скорее всего – старый, но родовитый пень, зарабатывающий на очередную висюльку рейдами в стиле «нагадил и удрал».
– Ваш кофе, пан генерал.
– С ромом?
– Как можно, пан генерал… в смысле, как же без него!
Терпкий ароматный напиток пощекотал ноздри… обжег горло и горячей волной покатился вниз.
– Какой план, Франтишек? – Начштаба «сычей» был одним из немногих людей, позволявших обращаться к Мрочкевичу по имени. – Если патруль Хмурого пойдет на максималке, они еще могут успеть прикрыть судно снабжения.
– Если они пойдут на максималке, да еще в бой на виражах полезут, хватит их на пять минут. Дальше сами в воду посыпятся. Терять восьмерку «кайсаров»… нафиг. Просчитай курс перехвата ударников на обратном пути. Нет, не так. Два курса. Хмурый идет прямо на перехват, но пусть оба звена соберет в кучу, крыло к крылу, чтобы на радаре они за пару сошли. А Седой, наоборот, в широком строю, низенько, экономичная скорость и обозначь полёт на их корыто, а потом резкий поворот на курс перехвата.
– Изобразить торпедоносцы? – уточнил начштаба. – Не купятся. В той стороне только пара островков с дикарями, там даже лагун приличных нет, чтобы гидропланы посадить.
– Про то мы с тобой знаем, – Франтишек в два глотка допил кофе и отставил чашку. – А их командир угрозу своей палубе будет обязан принять во внимание и действовать соответствующее. Да, передай обоим группам, чтобы по самые гланды: никаких каруселей на виражах! Знаю я этих пеликанов недоделанных… один долбанный заход и точка! Пикируют сквозь строй, раздают люлей и уходят! Кто привезет больше десяти дыр, весь следующий месяц полосу ручным катком ровняет! Стенли… «Касатика» поднимешь?
Херш ответил не сразу. Набитый частично дефицитной, а частично и вовсе уникальной аппаратурой транспортник являлся одним из двух главных козырей 303-го и пускать его в дело без острой необходимости майор неба не любил. Мрочкевича же искреннее забавляла возможность по поводу и без устроить конфедератам подлянку там, где они считали себя сильнее.
– На корыто не пойду! – предупредил он. – Тебе все равно его топить нечем.
– Не больно-то и хотелось, – фыркнул командир «сычей». – Просто через полчаса отправь их связь и радар к морским демонам. Дальше мы сами.
Хаос в эфире. Окончательное решение.
В войне большую роль играет неведомое.
Карл фон Клаузевиц
— Командир, — нервно спросила Газель. — А это всегда так... ну...
— Тяжело? — подсказал Такэда. — Безвестность пугает, всё так, Газель-сан. Совсем ещё недавно у авианосцев голубятни на корме стояли. И отдельный пост для призывателя, способного выудить над океаном именно своего голубя и приманить на посадку. Закончилось это лишь когда посадочная скорость у самолёта превысила максимальную скорость полёта большинства доступных птиц. Такой вот затянувшийся ещё с парусной эры анекдот.
В отсеке негромко гудели вентиляторы охлаждения. Радарный пост уже обнаружил союзную воздушную цель и теперь его дежурная смена делала всё, что могла, чтобы своевременно проконтролировать дальние воздушные окрестности.
— Новый радарный контакт! — выпалил паренёк за пультом. — Пара в плотном строю!
По экранам заскрипели маркеры. Экипаж торопливо заносил в таблицы курс, высоту и скорость цели. Конечно, всё с какой-то погрешностью — но возможность следить за целью ещё за горизонтом с лихвой компенсировала многие ошибки капризной техники.
— Пара, — Газель с облегчением выдохнула. — Воздушный патруль, командир?
— Возможно, — согласился Такэда. — Любые гадания на кофейной гуще тут бесполезны. Ты не знаешь, что делает противник. Ты не знаешь, как он принимает решения. Ты не знаешь, какие ресурсы ему доступны. Всё, что у тебя есть — результаты собственного наблюдения. Они не факт, что точные. Они не факт, что полные. Чем меньше ты проговариваешь собственные беспочвенные догадки, тем меньше запутываешься в самообмане. Ну что, какое тебе видится решение в этой ситуации?