В принципе, решение правильное – девчушки в рубке даже проводили туземку сочувственными взглядами. Вот изображать джентльмена и пропускать Ангу в каюту первой, а потом еще поворачиваться спиной, чтобы запереть дверь, точно не стоило. Хотя… что бы изменилось?
– Ты… ты…
– Демоническое отродье?! Дочь Тьмы? Порождение бездны?
– Гребаная маньячка! Тебя это реально заводит?
– А тебя, скажешь, нет?
– Я поговорить хотел…
– Ты не только этого хотел.
В нормальной ситуации после случившегося надо было устало упасть на огромную подушку и закурить, глядя в далекий потолок. Но курить при погружении запрещалось, а куцая подушка на капитанской койке по твёрдости могла поспорить с пайковыми галетами. Поэтому они просто сидели, обнявшись и вся романтика свелась к тому, что Анга положила голову на плечо Ярослава.
– Это ведь твой хитрый план, верно?
– Нет, ну что ты. Я же дикарка, у меня все просто. Вижу самца, который заводит, сразу напрыгиваю.
– Я не про нас… не про то, что сейчас произошло, – смущенно уточнил фон Хартманн. – В более глобальном смысле.
– А… ну это еще проще. Вызови бомберы.
– Бомбардировщики?
– Ну да. Я не в курсе всей операции, там уровня три секретности накрутили. Похоже, суета из-за удара по вашей столице, там у Янтарного Дворца то ли сарай для садовых ножниц взорвали то ли что-то ещё аналогичной ценности. Так что курируют операцию непосредственно «Пять Крыш». А жрицы Дома Оом-юм как-то мой Дом почти добили, лишь горсточка изгнанников уцелела. Вот я и решила, что пришёл удачный момент.
– Даже не хочется знать, как давно это случилось, – пробормотал фон Хартманн.
– Ну, раз в храме даже оригинальных свитков не осталось, – Анга зевнула, деликатно прикрыв рот ладошкой, – то не меньше тысячи лет назад. Наверное, ближе к полутора.
Глава 11
Глава 11. Подводник на пожаре.
Зажигательное оружие вызывает мучительные ожоги и другие травмы.
Доклад Human Rights Watch
– Красота-то какая! – восхитилась Анга. – Скажи, а? Почти как салют в честь восшествия на Янтарный Трон!
Фон Хартманн молча кивнул. С воды бомбежка действительно впечатляла. Самолеты шли на одной высоте, но «технологические допуски» запалов приводили к изрядному разбросу по времени срабатывания и высоте разрыва. Одни бомбы лопались высоко, ярким пятнышком отпечатывались на сетчатке и вытягивали к земле пучки разноцветных пламенных нитей. Другие выплёвывали начинку уже над самой землей, плотными огненными конусами.
Судя по количеству бомб, заявку «Имперца» отработало не меньше двух полков. Конечно, не первой линии, а транспортно-бомбардировочных «Амиго-123», довоенных ещё латаных-перелатаных этажерок с неубирающимся шасси. Несли они зажигалки с корпусами бумажного литья и фанерными стабилизаторами. Перед вылетом в оболочку просто засыпали гранулированный фосфор и заливали смесью бензина и нафтоната алюминия. Проще и дешевле – только даром. Но когда над целью магниевые вспышки расшвыривают начинку сотен бомб, тем, кому не повезло в этот момент оказаться внизу, вся эта бухгалтерия тотальной войны уже малоинтересна. Кому повезет – задохнутся в дыму или от нехватки жадно слизанного пламенем кислорода. Остальным будет хуже.
Низкий, полный страха и боли вой Ярослав скорее ощутил, чем услышал. Настоящий звук пришёл лишь позже, вызвал рябь на воде и дождь листьев, коры и прочей мелочи с деревьев. Последний крик чего-то неимоверно древнего, что жило задолго до Перехода…
– Вот и всё, – торжественно-печально декламировала островитянка и тут же чувствительно ткнула фон Хартманна кулачком под ребро. – Ну что, как тебе ощущения, губитель богов?
– Богов?
– А то! Конечно, так себе божество, захиревшее, но в пантеоне числился. Не какой-то там «Гуу из джунглей», у которого даже голова у аватара лишь затем, чтобы в неё есть!
Ярослав честно попытался прислушаться к своим ощущениям. В основном чесалась голова, несмотря даже на короткую стрижку. Казенное мыло «для соленой воды», вопреки наименованию, в морской воде почти не пенилось и ничего толком не отмывало, а запасы «самоварного» пальмового закончились на прошлой неделе.
– Когда сможем продолжить движение?
– Да хоть сейчас, – беззаботно взмахнула рукой Анга. – Пока доплывем, там уже большая часть прогорит.
Возможно, насчет «большей части» остроухая даже угадала. Но и от меньшей части впечатлений на мостике «Имперца» с лихвой хватило всем. Прежний зеленоватый отблеск почти растворился в багровом зареве. Тот же цвет обрела и поверхность воды. Темных пятен на этой поверхности становилось всё больше. Тлели ветки, лениво сочились дымком целые бревна, пузырились расплавленной фосфором плотью тела животных… или не только животных – всматриваться не хотел уже никто.
Давешние гнилостные ароматы тоже пропали. Их забил плотный запах гари, и с каждым мгновением всё сильнее. Дым над водой начал щипать глаза, а порывы горячего ветра заставляли отворачивать лицо. Впереди по курсу лодки рухнуло громадное дерево. Только мелькнуло напоследок корявое мочало воздушных корней в облаке пара и пелене искр.
Краем уха фрегат-капитан уловил чье-то испуганное бормотание про врата преисподней и души грешников.
– Мы точно здесь пройдем?
– Зона выгорания не шире двух-трех верст. Проскочим, если без глупостей. – Ярослав развернулся к вцепившейся до белых пальцев в ограждение Анне-Марии. – Отключить в отсеках вентиляцию. Подачу воздуха дизелям — через «хобот». Кислородные маски на мостик. И смена вахтенных каждые десять... нет, каждые пять минут!
Фон Хартманн задумался, не стоит ли рассказать лейтенанту о возможных последствиях отравления углекислым газом, но в итоге ограничился еще одним коротким приказом: – Доктору Харуми проследить, чтобы все, кто сменился, продолжали дышать кислородом!
Снизу подали связку дыхательных аппаратов, фрегат-капитан выбрал самый большой по виду и надел его. Точнее, попытался.
Маски для аппаратов формально выпускали трех размеров, однако большой на Глубинном флоте считался зверем абсолютно мифическим – его не видел никто и никогда. Ходили только дикие слухи, что под недоброй славы «Пятью крышами» или даже под императорским дворцом есть самые-самые особо секретные личные императорские склады, на которых запасено буквально все, что только можно вообразить, включая и пресловутые спасательные маски большого размера.
На практике же самым ходовым был средний, а малый… надо полагать, когда у интендантов появилась возможность забить ими весь штатный наряд «Имперца», на складе на радостях даже крысы устроили совместную пьянку с котами.
После двух минут мучений и сдавленной ругани Ярослав всё же кое-как приспособился прижать маску к лицу одной рукой. Неудобно, но всё лучше, чем без неё. Субмарина как раз шла через полосу огня, и пламя окружало протоку со всех сторон.
Справа и слева на берегу корчились в жутком танце силуэты горящих деревьев, наверху огненные языки словно беличья стая, прыгали с ветки на ветку и даже вода – фон Хартманн был готов поклясться в этом, хоть и не очень верил собственным глазам – в нескольких местах горела жирным чадным пламенем.
– Пять градусов правее.
***
– Что значит «надо еще поспать?» Вы что, сговорились?!
Подозреваемые в сговоре особы переглянулись. Комиссар поправила очки, доктор Харуми прижала к груди медицинский справочник.
– Капитан, вам необходим длительный отдых для восстановления. У вас классические симптомы отравления угарным газом средней тяжести: головная боль, тошнота, раздражительность, эмоциональная нестабильность…
– И расстройство памяти, – закончил фон Хартманн. – Доктор, а теперь перелистайте ваш справочник на несколько глав дальше и поищите там симптомы отравления кислородом. Это раз. Два – поищите у себя на полке хоть что-нибудь про хронические неврозы у глубинников.
– А что, у вас… – начала было докторша.
– Акустик – командиру! Шум винтов по пеленгу два-два-девять. Цель групповая, дистанция не меньше десяти миль!
– Все, после боя поговорим! – Ярослав поднялся с пуфика, тут же покачнулся и торопливо схватился за край распределительного щита. – Все по местам! По местам, я сказал! Акустик – данные по цели?
– Их много…
Когда Верзохину «накрывало» родовым даром, голос у неё чуть менялся. Совсем незначительно, только фрегат-капитан уже научился распознавать эту тонкость.
– Их?
– Живые. Тревога. Скука. Страх. Ожидание. Палитра эмоций, как многоцветная радуга. Сияет издалека. Переливается множеством оттенков. Красиво, – с ноткой удивления закончила штурман.
– Акустик?
– Сближаемся… пятнадцать узлов, не меньше.
«Всё же доктор в чём-то права», - задумался Ярослав, когда перед его глазами дрогнула и «поплыла», делясь на две половины картинка. Галлюцинации, это ведь симптом… чего? Забыл. Ну и не важно. Главное-то в голове осталось. Главное…
Он пару секунд еще покатал новую мысль в голове, словно горячую картошку с руки на руку перебрасывал. Много людей, идут курсом сближения, пятнадцать узлов. По нормальной военной логике этого просто не могло быть. Но и древнее темное божество тоже в нормальную логику не укладывалось. Возможно, эти две невероятности как раз взаимно уравновешивались.
«Как-нибудь потом я об этом подумаю», – решил фон Хартманн. Говорят, в старости глубинники могут стать хорошими философами – просто ещё никто из них так и не смог прожить достаточно, чтобы проверить это утверждение на истину.
– Боевая тревога. Все по местам. Глубина перископная, средний вперед.
Всплыть, поднять радар? Одиночный импульс могут и не заметить. Здешние воды у конфедератов числятся тыловой зоной, хоть и ближней. Полагаться только на пассивную акустику рискованно, с такой быстрой целью у них лишь один шанс, догнать уже не выйдет.
– Что ты задумал, Ярик?
В какой момент в отсеке оказалась Анга, фрегат-капитан так и не понял. Вроде бы её не было, а вот уже знакомый терпко-пряный запах чувствуется даже напрочь отбитым гарью носом.