«Неудобный вопрос, который сегодня должен задать себе каждый гражданин Конфедерации, независимо от рода, пола и звания: на что же годится выпестованная старым поколением военачальников наша военная машина, если в час испытаний лишь женщины, не прослужившие и года, остаются верны долгу? Если мужчины, обученные и вооружённые за счёт многонационального народа Конфедерации, бросают свои боевые посты и забывают о родовой чести, тогда как женщины, чьи руки созданы для заботы о доме и муже, а не штурвалов боевых машин, показывают им пример истинного мужества?
Бухта Синдзюван для всей Конфедерации стала не только полем боя, но и местом, где явлена правда о наших армии и флоте. Правда эта горька. Но она же даёт нам надежду! Если даже в самые тёмные времена находятся те, кто готов сражаться до конца, то победа будет за нами.
Слава героиням «Крамник Бэй»! Пусть их личный пример служения Демократии, их воинский подвиг, станет примером для всех, кто носит форму Конфедерации!»
Последние строчки экипаж слаженно провыл в голосину на всю палубу под громовые аплодисменты с острова и от дежурных постов экипажа.
Наступила страшная, предынфарктная, тишина. За плечом Такэды сопела и мялась Рысь, но, чего бы она ни хотела предложить командиру, её удерживал инстинкт самосохранения.
- Экипаж, - выдохнул совершенно нормальным голосом Такэда. - Все молодцы. Всем спасибо.
- Ренпо банзай! - рявкнул слаженный хор девичьих глоток.
- Но пожалуйста, в отведённом для этого помещении и в установленном порядке, - командир всё же нашёл в себе достаточно сил, чтобы закончить настолько же ровно, насколько и начал.
- Мы всё сделаем, Айвен Иванович! - пообещала Анна Тояма. - Сестрёнка уже распорядилась!
- Хорошо если так, - бездумно согласился Такэда и направился вглубь отсеков командного «острова». По дороге он старательно выдерживал подобающий вид, хотя больше всего после такой подставы ему хотелось убивать.
- Освободите пожалуйста отсек, - попросил он прямо от комингса радиорубки. - Я вряд ли надолго.
Дежурная смена удивлённо переглянулась, но все послушно вышли. Такэда зашёл, и неожиданно понял, что даже так он в отсеке всё равно не один.
- А ты ещё что здесь делаешь? - не выдержал он.
- Свою работу, Вань, - невинно улыбнулась Кривицкая. - Свою работу.
Такэда попытался найти какой-то подобающий ответ, но «Зинка, ты совсем охуела?» будучи совершенно верным по смыслу, настолько же не годился по форме, а на что-то иное командира ВАС-61 «Кайзер бэй» в этих условиях больше не хватало.
- Где твоя подписка о неразглашении вообще, кицунэ ты бесхвостая? - родил он наконец хоть сколько-то приемлемый, хотя и совершенно жалкий, ответ.
- Нигде, - добила его журналистка. - Вот даже ни единого чернильного пятнышка. Здорово, правда?
- Здорово? Да мне офицерское собрание Флота того и гляди в рисовой бумаге дальним курьером, не дожидаясь схода на сушу, наградной танто гоноровый без пяти минут сейчас вручит, вот как мне здорово! - тихо, чтобы не развлекать дежурную смену, прошипел Такэда. - За что нам такие сюрпризы на ровном месте, а?
- Это ещё не все сюрпризы на сегодня, - Кривицкая улыбнулась и потянулась к сумочке. - Айвен Иванович...
- Что? - спазматически выдавил Такэда.
- Брось ты эту суету, Вань, - из сумочки журналистки появилась вроде бы совершенно неуместная пузатая, в соломенной оплётке, каплевидная бутылка с характерным фиолетовым отливом стекляшки горлышка над золотым кружевом этикетки. - Не твой уровень совершенно. Без обид. Пошли лучше с девками твоими бухать. Они звали уже. От клуба местного собрания лётной полусотни, с пригласительным в письменной форме, совсем как у взрослых. Мне там одно сопровождающее лицо вписали. Без уточнений, но все же всё понимают.
- Я тебя сейчас за борт выкину, и скажу, что всё так и было, - устало сказал Такэда.
- Ну, так себе просьба дополнительных объяснений, но с учётом ситуации приемлемая, - усмехнулась Кривицкая. - Айвен Иванович, ты же сам понимаешь, что такая как я вместо обычного военкора на борту может появиться только за интерес. Того уровня интерес, который в деньгах, хоть за миллионный тираж, хоть каких, совершенно не исчисляется. Равно как и бумажка моя, в которой сказано, что «всё, что написано подателем сего, писано ко славе и благу Конфедерации!» не с пустого места нарисована чуть ли не лично папой твоей золотой девочки. А не лично — только потому, что ему до поры выгодно демонстративно не знать о своей к этому всему активной причастности.
Такэда сел на пустое рабочее место помощника радиста и театрально шумно выдохнул.
- Фигура ты, Айвен Иванович. Не самая паршивая в этой партии фигура. Где-то конь. А рыцарский или башка на палочке — это уже как против старых дубов Конфедерации сыграем. Мой интерес, сам понимаешь, целиком за успех, - мурлыкнула Кривицкая.
- А играет кто? - Такэду начало понемногу отпускать.
- Такэхито Абрам Коясыч, гроссмейстер, - журналистка бессовестно ехидничала. - Или забыл уже такого? Ну, понятно, что в силу определённой недееспособности жёлтый флаг из ослабевших рук великого ума подхватили товарищи по борьбе. Но можешь поверить на слово, где-то до миттельшпиля с этим дерзким ходом мы таки дошли. И что совсем уж неожиданно - с довольно прочными для нас позициями. Хотя размен фигур неумолимо близится, если ты понимаешь, о чём я.
- Знаешь, что? - Такэда не выдержал и встал.
- Что? - с невинным выражением лица подыграла ему Кривицкая.
- Зинка, - командир ВАС-61 «Кайзер бэй» улыбнулся и подал даме руку. - Пошли бухать!
Глава 12
Подводник. Охотник (не) жертва
Обязательно ли ношение шпор на ботинках?
Из письма подполковника Синдедевича в газету «Красная звезда», 1949 год.
Когда в отсеке появилась комиссар Сакамото, фрегат-капитан так и понял. По крайней мере, Таня не стала цеплять на пояс «федерле», что слегка обнадёживало. Ярослав не знал, какие инструкции Татьяне спустили в политкомиссариате. Но предполагал, что право и обязанность пристрелить любого, включая командира субмарины, за невыполнение боевого приказа, в их число входит. Правда, оба известных Хану Глубины инцидента закончились печально как раз для комиссаров.
А ещё, сообразил фон Хартманн, она тоже наверняка получила указания любой ценой обеспечить выполнение их сверхважной миссии.
Но пока что комиссар просто молча наблюдала за происходящим, не делая попыток вмешаться.
— Акустик – командиру! Пеленг два-три-три, цель крупнотоннажная, одна, корабли эскорта, и не менее двух!
— Кто в эскорте, не скажешь?
— Акустический рисунок похож на фрегаты типа «Черный павиан», — доложила Рио-Рита.
— Точно не эсминцы?
— Эсминцы на таких скоростях совсем по-другому шумят, — ответила вместо напарницы Кантата. – И вообще они больше и громче.
— Ясно…
— «Павианы», это тебе не просто так, — прокомментировала островитянка, — Охотники за субмаринами, поисково-ударная группа. Они тебя на торпедный залп не пустят.
— Скорее всего, — согласно кивнул Ярослав. – Но мы попробуем. Вахтенный, командуйте всплытие. Позиционное. Я к главмеху, объясню, что мне надо.
По дороге фрегат-капитан четыре раза почти споткнулся о банки и в мыслях поклялся, когда они переживут этот бой, пожертвовать морским богам не менее половины стратегического запаса варенья. Потом. Когда-нибудь.
…если переживут.
— На одном дизеле, да еще играть с оборотами?
— Ага.
— Ты здоров? – Сильвия ван Аллен почти собралась постучать разводным ключом о переборку, но в последний момент все же ограничилась тем, что помахала железякой перед лицом. – Нас же сразу начнет в сторону тянуть.
— Парируем рулем, не проблема, — отмахнулся фон Хартманн. – Главное, чтобы они слышали один дизель и один винт.
—…и тот с надрывом, — главмех поняла. – А знаешь… это так нагло и так безумно, что может и сработать.
— Старичье бы не клюнуло, — вдохнул Ярослав. – Но я верю, что мы повстречали бойкую молодежь.
Первые где-то полгода войны глубинники называли по-разному. «Золотой век», «охота на дронтов», «щедрые денечки» — и еще с полдюжины названий. Времена, когда можно было хоть в надводном положении зайти в середину конвоя и стрелять из всего, что стреляет. Но те времена давно прошли. Ярославу оставалось надеяться, что слабый отклик на радаре и неровный звук работы одинокого дизеля подарит им лишние минуты. Наверняка эскортники привыкли, что их нынешние цели стараются атаковать из-под воды. А если что-то наоборот, выглядит как утка, плавает как утка и крякает как утка…
— Командир, они запрашивают у нас какой-то код! Что им ответить?
— Ничего!
В придуманный образ Ярославом образ исправная радиостанция не вписывалась. Штука дорогая и хрупкая, куда уж нам.
А он последние минуты как раз усиленно пытался вообразить себя на мостике как раз такого кораблика. Жалкая посудина с барахлящим движком, то ли мобилизованный траулер, то ли вовсе буксир. Кое-как переваливающаяся с волны на волну и уж совершенно точно не представляющая никакой опасности.
Сейчас уже вряд ли кто мог вспомнить, с чьей легкой руки игра «волк, притворись овцой» распространилась на Глубинном флоте. Так-то, конечно, полная чушь – чтение мыслеобразов встречается нечасто. С другой стороны, помимо командира, на «Имперце» ещё полсотни голов и в них образом траулера даже не пахнет, зато виды торпедных аппаратов и приборов в отсеках в изобилии, самые разные.
Но всё же, вражеский конвой, даром что не получил никаких позывных, так и шёл прежним курсом, даже без противолодочного зигзага.
А и в самом деле, чего им боятся? Этот район Архипелага считался «ближней тыловой зоной», а шарахаться в сторону от каждого пятнышка на радаре – никакого топлива не хватит.
В целом, фон Хартманн угадал верно. Хотя в эскорт к «Звезде Конфедерации» действительно поставили поисково-ударную группу, её командир искренне считал быстроходный транспортник едва ли не более опасным, чем имперские субмарины. Из этих же соображений от противолодочного зигзага он и отказался. Как многие другие офицеры флота, командир эскорта искреннее полагал, что подобный маневр в исполнении армейца, тем более мобилизованного гражданского может закончиться очень и очень плохо. Потому что война, конечно войной, а вот армия…