а, по щекам текли слезы.
На наше появление внимания никто не обратил, и только когда мы подошли ближе, взгляд женщины скользнул по лицу сына.
– У вас гость! – громко сказал я, подходя к лежаку.
Хозяйка отпрянула, едва не выронила тазик. Вторая женщина даже не обернулась, что-то делала с ранами кузнеца. Парень при виде отца заметно побледнел, встал возле матери.
– Так это вы магик? – спросил я женщину, которая продолжала свое дело. – Так?
Она наконец соизволила обернуться и в упор посмотрела на меня. Зря…
Карие очи, роскошные локоны черных волос, тонкие черты красивого лица, пухлые сочные чуть раскрытые губы. Ноздри тревожно трепещут, взгляд строгий, полный печали.
Меня как током шарахнуло. Я повидал много красавиц, блондинок, брюнеток, шатенок, видел голубые, серые, зеленые и карие глаза. Целовал немало сочных губ, обнимал немало стройных тел. Я знал женщин, изучил вдоль и поперек их тела, легко проникал в их мысли, мог даже угадать настроение по одному слову, взгляду, жесту.
Но ни одна не задевала моего сердца и не проникала в душу. А вот эта знахарка как-то вдруг притянула меня, не сделав ровным счетом ничего. Только посмотрела и легким жестом отвела прядь волос со щеки. А я словно приклеился к ней взглядом, страстно желая приклеиться и телом.
Замешательство длилось от силы секунду, но за эту секунду я вдруг понял, что обычным влечением плоти это не объяснить и что мне позарез надо прийти в себя.
Я сделал некоторое усилие, мимолетно прикинул ее возраст и дал ей около двадцати трех. В самом соку баба! А мы-то думали, что магик – старая карга!
Уж не знаю, ощутила она мое состояние или нет, но не смутилась и взгляд не опустила.
– Я адепт факторума, – чувственным бархатным голосом сказала она. – Адъюнкт. Меня зовут Тинера.
Имя ей шло. И голос.
– Я… – Разум быстро возвращался на место после эмоционального скачка. – Я мэор Мард. Ищу магика. Только не знал, что он – женщина.
– Я занята, видите?
– Что с ним?
Тинера опять склонилась над раненым и глухо сказала:
– Он очень тяжело ранен. И я не могу помочь…
Хозяйка в углу охнула и опустила тазик на пол. Сын обхватил ее за плечи и присел рядом.
Я подошел к изголовью, посмотрел на кузнеца. Ему вспороли бок и чем-то врезали по груди. Раны обширные, повреждены внутренние органы, кости. Он не жилец, и так ясно. Чудо, что дотянул до дома.
Тинера, видимо, пыталась своими средствами остановить кровотечение и как-то закрыть раны, но ее старания успехом не увенчались. Тут нужен магик посильнее, хотя вряд ли и он что-то сделает.
Женщина промокнула корпию в чашке с зеленоватой жидкостью, приложила к ране, сверху прижала рукой.
– Отец… – негромко позвал парень, глядя испуганными глазами на кузнеца. – Ты меня слышишь?
Я приложил пальцы к его шее, нащупал сонную артерию. Поднес тыльную сторону ладони ко рту и носу. Тинера удивленно посмотрела на меня.
– Он умер. Пульса нет, дыхания нет.
Женщина быстро провела ладонью по груди кузнеца, охнула и закусила губу. Хозяйка, поняв, что произошло, припала к телу мужа и глухо зарыдала.
– У меня не хватило силы… я не смогла… простите…
Тинера обессиленно опустила руки, ее взгляд прошелся по всем порошкам, отварам, снадобьям, теперь бесполезным.
– Нам надо уходить, – сказал я. – Поселок захвачен, сюда могут ворваться.
Тинера безучастно смотрела на умершего, никак не реагируя на мои слова. То ли впервые видела мертвеца, то ли это был ее первый неудачный случай лечения.
– Тинера, надо идти.
Она окатила меня взглядом своих очей, потом вдруг встала. Тога плотно облегала ее стройное тело и четко прорисовывала хорошо развитую грудь. Я почувствовал, как у меня по спине пробегают мурашки. Какая красота! И с чего это я так запал на нее?..
– Куда идти? В поселке много раненых, им нужна помощь.
– Некому помогать, идет бой. Не слышишь?
– Нет.
К слову, и я не слышал. Даже шум у соседнего дома стих. Неужто каторжники сбежали?
Я не успел ничего сказать, когда в двери сильно заколотили и чей-то ломкий детский голосок прокричал:
– Дядька Садай, дядька Садай, открой! Это я, Думи…
Орал он громко, не преставая стучать в дверь. Сын кузнеца отвел взгляд от убитого и встал.
– Это Думи… сын синдика Броуха.
– Пошли, откроешь ему, – сказал я.
На террасе стоял мальчонка лет тринадцати. Вихрастый, в веснушках и с поцарапанным носом. Увидев в дверях незнакомого мужчину с оружием, малец отступил и хотел было дать деру. Но тут вышел и сын кузнеца.
– Думи, что?
Думи испуганно покосился на меня и скороговоркой выпалил:
– Отец сказал, чтобы все собирались и бежали в рощу! Быстрее!
– Почему? – спросил я. – Зачем бежать?
Малец переступил с ноги на ногу, ему явно хотелось уйти поскорее.
– Из-за озера прискакали, сказали, к нам идет много каторжников. Тех, кто напал, мы отогнали, но теперь нам не удержаться. Отец велел всем бежать в рощу и прятаться там. Он послал Стыка в город за помощью… Бегите, Акелем, бегите!
И, не дожидаясь ответа, драпанул сам.
Акелем, стало быть, и есть сын кузнеца. Парень застыл в дверях, не зная, что делать. Столько всего свалилось на него разом, что он впал в ступор.
Но мне-то застывать некогда, надо сваливать. Хотя интересно узнать, что за каторжники и с чего они вдруг напали на поселок? Каторжникам место на каторге, если я ничего не путаю.
Я схватил парня за плечо, развернул и толкнул в прихожую.
– Подними мать, возьмите самое необходимое и бегите. Живо!
Парень очухался и поспешил в светелку. Я пошел следом.
Тинера так и сидела на лежаке, глядя на рыдающую хозяйку и на труп кузнеца. Похоже, и она в шоке. Не вовремя, совсем не вовремя.
Я поднял ее и развернул к себе лицом.
– Сюда идут каторжники. Большой отряд. Надо бежать, слышишь? Немедленно! Собирай свои… вещи.
– Сюда? Зачем?
Вот что раздражает, так это неуместное торможение в экстремальной ситуации. Есть у женщин такая черта! Если мысли гуляют далеко, к реальности они возвращаются не сразу. Хоть ори, хоть доказывай – без толку.
Остается один способ – резко вывести ее из забытья. Но сейчас у меня рука не поднимется дать ей пощечину. Водой окатить что ли?
Выручила, как ни странно, хозяйка. Услышав слова о нападении, она глубоко вздохнула, оторвала себя от тела мужа и с натугой сказала:
– Надо идти. Сынок, возьми лепешек и мяса. А я соберу корзину.
– Некогда собирать, берите монеты, если есть, еду и мигом из дома! – рявкнул я. – Сюда скоро нагрянут!
Подействовало. Хозяева забегали по дому, хватая самое необходимое, и через пять минут мы все выскочили на улицу. Хозяйка с сыном и бабкой побежали к роще, куда тянулась цепочка уцелевших жителей. Тинера тоже хотела бежать за ними, но я придержал ее.
– У меня конь, доскачем быстрее.
Она промолчала, но послушно пошла за мной. С момента сборов Тинера не произнесла ни слова. Хорошо, хоть слушала, что говорят.
Снежок легко принял дополнительный вес и понес нас прочь. Я прижимал сидящую впереди Тинеру, чувствуя ее тело. Черт, меня аж в жар бросало от прикосновений. Вот колдунья, очаровала прям! Да еще так не вовремя.
По идее надо выбираться отсюда. Проехать рощу и свернуть к дороге. Витя, наверное, уже обыскался меня. И обматерил раз пять. Коммуникатор у него, выйти на связь я не могу. Эх, надо было сразу брать средства связи на всех, а не парный комплект! Влип, Максик, по своей дурости угодил в переплет. Хотя если бы не поехал, магика точно бы не нашел. Но порцию люлей я, видимо, получу. Но это потом, а пока уйти подальше, узнать, что произошло, и увезти Тинеру отсюда.
Беглецы рощу знали хорошо, отыскали большую поляну и разбили на ней временный лагерь. Впрочем, лагерь – это громко сказано. Просто побросали скудную поклажу и попадали на землю. Я насчитал около сотни женщин, детей и где-то десятка два мужиков. Многие ранены, у кого-то набухли кровью повязки, кто-то вообще не успел себя перевязать.
Среди сельчан царила паника. Нападение стало для них неожиданным, как гром среди ясного неба. Всегда жили спокойно, и вдруг такое! Странно, что сообразили в рощу убежать. Видимо, глубинная память сработала – в случае нападения тикать из дому.
Тинера сразу бросилась к раненым, а я отыскал взглядом синдика – здорового мужика с окровавленной повязкой на голове – и пошел к нему. Пора наконец прояснить обстановку.
Синдик Броух, узнав, что с ним говорит дворянин, поспешно стянул с головы треух и выразил готовность помочь, чем может.
– Кто напал на поселок, что за каторжники? Откуда они здесь?
– Мэор Мард, это беглые с каменоломен. На шестой день октана Огалтэ сбежали. Перебили стражу и ушли.
– Откуда известно?
– Вчера был человек из города, рассказал. Говорит, новую партию пригнали, а стража на праздник выпила много. Ну каторжники на них напали, как-то перебили, взяли оружие и ушли.
Броух страдальчески сморщился и тронул замотанный лоб. Видно, ему попало дубиной или рогатиной по голове и здорово рассекло кожу. Вон повязка вся в крови.
– Где эти каменоломни?
– Так в каньоне. Каньон Навнир, до него всего-то двадцать верст. Видать, беглые по поселкам пошли, а потом и к нам нагрянули. Я старшего сына послал в Ностах, чтобы помощь привел.
– Помощь… помощь это хорошо. А чего же вы раньше из поселка не ушли, если знали о беглых?
Синдик потупился, неловко кашлянул.
– Так это… думали, мимо пройдут. А они вон нагрянули…
Да, не угадал синдик, жадность подвела. Хотя и его понять можно, не привыкли в империи от всяких беглых драпать. И вообще драпать не обучены. Да и от кого? Вот и поплатились за свое неумение.
– Сколько всего каторжников, не знаешь?
Синдик пожал плечами.
– Там где-то сотни полторы-две всегда работало. А недавно каменоломни расширили, что-то еще копать стали. Говорят, согнали еще около сотни. И вот новых привели.