– Стоп! – сказал самому себе Александр Викторович и его юный спутник с удивлением на него посмотрел.
– Это я сам себе, – начал оправдываться Знатнов. – Просто в голову закралась одна сказочная мысль.
– Не удивительно, – улыбнулся Терёшечка. – В нашем царстве и такое возможно. Просто любой человек способен создавать вокруг себя ауру спокойствия и благовестия, будь на то его воля.
– Ауру света, цвета и запаха? – недоверчиво улыбнулся Знатнов. – Если бы такое было возможно, то на планете давно исчезли бы зависть, страх, ненависть, алчность, вожделение и вообще – все войны. Однако эти ядовитые твари существуют, не давая людям жить, создавать что-то, дарить радость.
Человек предпочитает, что лучше отнять кем-то созданное, то есть экспроприировать экспроприируемое, чем создавать что-либо стоящее. Пусть лучше у меня последняя корова сдохнет, чем у проклятого соседа лишняя появится. Сосед живёт, ну, всем на диво. А я не так – несправедливо! Жена его, ну так красива! Но не моя – несправедливо!
– Вот в этом вся проблема! – радостно вскричал мальчик. – Когда человек понимает, что в каждом из нас всякого дерьма – по уши, но старается не проливать его на других, а сам пытается дарить радость окружающим. Сам! Пусть крохотную, малюсенькую, но радость – тогда и жизнь и природа преображаются! Ведь подаренная кому-то радость возвратится к тебе же сторицей! Тогда и жить интересно, и творить, и создавать что-то, а не драться из-за протухшего куска недоеденного кем-то мяса.
– Ты прав, – согласился Знатнов. – Перед каждым человеком постоянно встаёт дилемма: как поступить? Однако очень редко кто выбирает предложенный тобой путь. Даже священники. Ты, наверное, ещё не забыл, что в Москве самый главный пастырь на Руси – и тот с телохранителем! Что же от других требовать, когда любая рыба с головы гниёт?
– Мой народ давно свой выбор сделал, – твёрдо вымолвил мальчик.
Собеседники умолкли: в промежутках разросшейся зелени проглянула огромная церковная колокольня.
Вскоре они подошли к храму, огороженному кованой чугунной решёткой, цель которой была совсем не для того, чтобы не пускать людей, а чтобы кедры, кипарисы, берёзы и прочие деревья не проникали в расчищенное от них же пространство.
Собственно аллейка, выбегающая из парка, тоже охранялась от наступления леса, но здесь чувствовалась рука профессионального лесника. Лес, очищенный от бурелома и сушняка, всегда благодарен присматривающему за ним человеку.
Путешественники вошли в церковный двор и очутились прямо перед центральными дверьми храма Покрова Богородицы, где над входом в небольшом углублении красовалась икона Девы Марии с омофором на руках. Надвратные иконы можно увидеть в любом храме, но эта была размером в человеческий рост – весьма необычная деталь для церквей того мира, откуда прибыл Знатнов.
Первыми людьми, встретившими путников, были казаки. Вернее, двое мужчин, одетых в синие казачьи штаны с жёлтыми широкими лампасами, онучи вместо сапог и белые рубашки, подпоясанные цветастыми ремешками с кистями на концах, подметали большими мётлами двор.
– Здравии будьте, боляре, – поклонились казаки вошедшим. – Откель будете?
– Да я ж из заклепа его вынул, – кивнул мальчик в сторону своего спутника. – Чужие начисто обложили и зазирати[27] его думали, ан не имут рог.[28]
– Дак ты-то их опростоволосил? – спросил один из казаков.
– А то, – кивнул Терёшечка. – Нам теперича к предстоятелю в поклон.
– Здеся он, – кивнул казак на храм.
Мальчик взял Знатнова за руку и, как поводырь, повёл к храмовым большим дверям, сколоченных из хорошо подогнанных досок. Александр Викторович помог отворить Терёшечке тяжёлую створку. Внутри стены были такими же белыми, как и снаружи. Фресок и росписей, подобно современным церквам, не было. Лишь на столбах между трапезной и амвоном были изображены тексты на старославянском.
Пятиярусный иконостас внушал благоговейный трепет. Особенно красиво смотрелись иконы из деисусного чина и пророческого.[29] В концах солеи расположилось по клиросу, а перед амвоном стоял аналой с поставцами для свечей по бокам.[30]
Терёшечка подвёл гостя к аналою и трижды земно поклонился лежащей там иконе. То же самое сделал Знатнов. В этот момент боковые алтарные двери открылись и к ним вышел Смарагд. Он, увидев прибывших, ласково улыбнулся, спустился с солеи и подошёл к ним.
– Здравии будьте, боляре, – поздоровался он. – Рад узрить вас обоих. Теперь ты, Терёшечка, поборник чести.
Мальчик снова отвесил земной поклон. Видимо, в здешнем царстве это было нормальным явлением. Знатнов решил было последовать примеру мальчика, но на этот раз старец удержал его.
– Се рать чужих зде не дадут покою, – произнёс горестно старец.
– Если я чем могу помочь, – взглянул ему в глаза Александр Викторович, – рассчитывайте на меня. Я ещё даже «Джит кун до» не совсем забыл. Такую борьбу изобрёл в своё время Брюс Ли, а результаты известны всему миру.
– Ты, братове, посвящённый, – улыбнулся старец. – Зде имать другой рог надоти, как в Аркаиме. Оттедова и Арджаспа из рода Спитамова[31] к нам приезжал. Он эту храмовину и возлагать стал. Он и правозвестие нам дал.
Старец показал на одну из стен, где на белом фоне киноварью был начертан текст: «Не потребиша языки, яже рече Господь им, и смесишася языцех, и навыкоша делом их. И поработаша истуканным их, и бысть им в соблазн, и пожроша сыны своея и дщери своея бесовом, и пролияша кровь неповинную, кровь сынов своих и дщерей, яко пожроша истуканом ханаанским…»
– Вот тако во все веки во всех языцех истину возвещали. Имеющий уши, да слышит, – Смарагд окинул взглядом высокий храм.
Знатнов тоже посмотрел наверх и, к своему удивлению, увидел на потолке великолепную роспись. Только вот почему-то на стенах фрески отсутствовали. Вместо этого были различными красками записаны тексты провозвестников.
Вероятно, так было принято в те далёкие времена и осталось до сих пор. Но кто такой Арджаспа из рода Спитама, Александр Викторович не знал и никогда не смог бы догадаться, если б не помощь мальчика. Тот потеребил гостя за рукав и, видя, что старец временно замолчал, негромко прошептал:
– Арджаспа, сын Порушаспы, родился и жил в Аркаиме, повзрослев, он получит имя Заратуштра.
– Тот самый? – удивился Знатнов.
– Конечно. Заратуштра был один, заложил здесь храм, после него наше царство не умирает.
– А как же он попал в Персию? – поинтересовался Знатнов, поскольку проштудировал как-то жизнь Заратустры, точнее, узнал ровно столько, сколько удалось достать исторических свидетельств и документов.
– Зде был отрок Арджаспа, зде и благословение на царство имамы, – добавил к пояснениям Терёшечки старец. – Зороастризм сперва был в языцех, лишь после – православие. И только вера приносит любовь человекам, религия – свору да поругание.
Глава 13
Дагда проснулась от страшного крика, испускаемого ею самой. Приснится же такое! Даже во сне нет никому покоя от чудовищ и страхов. Где и кем посылаются страшные сны? Ведь не может же дьявол во сне мучить Божью душу, не по зубам ему, да и Господь не разрешит. Сны посылаются Богом, это понятно, только не каждый смертный в силах разгадать посланное виденье, а предугадать посланное предупреждение – и подавно. Рядом недовольно заворочался муж, но скоро затих. Затихла и Дагда.
Её правоверный славился своим умом в царстве Десяти Городов, кое-кто уже величал его пророком и пытался создать из него живого идола. Но Порушаспа недаром принадлежал к роду Спитама. Все выходцы из этого колена отличались умом и ясновидением. Мужу Дагды мудрецы предсказывали светлое будущее, только он с юных лет не привык гоняться за славой, и волны тщеславия обтекали его стороной.
Несмотря на то, что Порушаспа постоянно давал соплеменникам мудрые советы, но всегда отказывается от вознаграждения, и семья, поэтому не имела большого достатка. Дагду устраивало и это, потому что она обожала мужа, готова была пожертвовать всем ради него одного. Женщина пыталась быть достойной хранительницей домашнего очага. Оттого, будет ли покой в доме, – так и дела мужа сложатся. Эх, увидеть бы во сне какую-нибудь цветочную поляну или хвойный лес, где запах кедрача кружит голову!
Только сон на этот раз долго не шёл. Женщина просто боялась уже засыпать: если снова приснится нечисть или нелюди, то Дагда опять закричит. Женщина не может контролировать своих поступков во сне. Да и в жизни иногда – тоже. А всё потому, что любая женщина, доверяясь интуиции, действует зачастую без каких-нибудь правил, не обращая внимания на законы, установленные обществом.
Каждая действует только во имя спасения или же сохранения домашнего очага, то есть своего маленького микромира, в котором нет, и не может быть никаких демонов-искусителей.
Она боялась злых духов и не знала, как от них избавляться. Хорошо, что муж, замаявшись днём, как правило, крепко засыпал. Но вчера вот проснулся от сонного крика жены, разгневался, от чего та просто не находила себе места. А сегодня то же самое! Уж не наслал ли какой проходящий мимо бес порчу на их семью, на их дом, на их очаг?..
Сон свалился неожиданно, как приходит что-то долгожданное и желаемое. В этот раз Дагде привиделось, как она и мечтала, огромное поле, заполненное чуть покачивающимися под ласковым ветерком маками. Вокруг поля рос какой-то хвойный лес, и ароматы сосновой смолы носились в воздухе вперемешку с духмяными запахами трав.
Красное – на зелёном так успокаивающе подействовало на женщину, что в следующее мгновение она уже бегала среди цветов, окунаясь в душистый аромат, напоминающий смесь лаванды, фиалки и гиацинта. Запах был таким чарующим, что Дагда упала посреди поля на спину и, жмурясь от солнца, принялась считать плывущие по голубому небу облачка.