Покорение страны «Мордия»
Пока русские князья раз за разом третировали Волжскую Булгарию, территория между Владимирской Русью и устьем Камы оставалась вне их пристального внимания. Кардинальные изменения произошли в начале XIII в., когда славянская колонизация и русская экспансия единым фронтом двинулись осваивать земли древнего народа «морденс».
Страна с этим именем была известна готскому историку Иордану в VI в. нашей эры. В X в. о «Мордии» писал византийский император Константин Багрянородный844. За этими названиями скрывались мордовские племена «эрзи» и «мокши», обитавшие на обширном правобережье Оки и Волги с их притоками Сурой, Пьяной, Тёшей, Мокшей, Сатисом, Цной и Кудьмой.
До прихода великороссов мордва довольно плотно заселяла южную часть нынешней Нижегородской области с наибольшей концентрацией за реками Тёшей и Пьяной, где до сих пор преобладают мордовские географические названия845. На северо-востоке границы мордовского расселения достигали устья Оки.
На этих пространствах от Волги до Цны и развернулась цепь исторических событий, итогом которых стал переход мордовских земель во владение великоросского этноса.
Один из устойчивых мифов русского исторического сознания, поддерживаемый в том числе научной литературой, гласит, что русская колонизация мордовского правобережья Оки проводилась мирным путем. Это мнение настолько распространилось, что в него верит даже часть современной мордвы.
Однако весь массив исторических фактов, доступный исследованию, опровергает это явное заблуждение. Исторические документы и находки археологов позволяют с высокой степенью достоверности реконструировать отдельные вехи завоевания страны Мордия и одновременно показать методы русской военной экспансии, которая предшествовала земледельческой колонизации «подготовленных» земель.
Мордовские земли вызывают интерес
Первый тревожный звонок для мордвы прозвенел, когда на правый берег Оки стали переселяться остатки финно-язычной муромы, бежавшей с окского левобережья под натиском русской колонизации846.
Плотность населения Владимиро-Суздальского княжества в XII – начале XIII вв. постоянно росла. Есть данные о том, что левый берег Оки был буквально усеян русскими городками, теснившимися в километре друг от друга. Когда земельная плотность достигла критического предела, за муромой через реку начали переправляться первые русские колонисты.
Их более-менее заметное вкрапление в мордовскую среду обитания краеведы датируют началом XII века. Тогда же состоялись, видимо, и первые «неприязненные» столкновения русских переселенцев с мордвой847.
Во всяком случае, арзамасскому мещанину и краеведу-энтузиасту конца XIX в. Н.М. Щеголькову, предполагавшему подобный сценарий в своих исторических штудиях, такая формула аккультурации двух народов, как стычки и межэтническая вражда, не казалась выдумкой или искусственной натяжкой.
Русскую земледельческую и промысловую инфильтрацию на окраину Мордовии сопровождали редкие поначалу княжеские военные походы. Летописные известия не связывают их с поддержкой крестьян-колонистов, и понятно почему: на тот момент князья не были инициаторами славянской миграции.
Первый княжеский поход на мордву состоялся 4 марта 1103 года. Ранней весной войска рязанского князя Ярослава Святославича вторглись с юга в мордовские земли, однако встретили неожиданный отпор. Князь «на великом бою побежден был от сопротивных»848.
Неудачный опыт, судя по дальнейшей манере поведения, был учтен, и русские князья никогда больше не ходили на мордву в одиночку. Каждый раз собирая достаточные силы и действуя заедино, Рюриковичи в довольно короткие сроки подавили мордовское сопротивление.
Это случилось в период между 1103–1125 годами.
Начальная дата покорения мордвы – это неудачный поход в Мордовию рязанского князя Ярослава, а конечная – последние годы правления в Киеве Владимира Мономаха.
Такой вывод следует из чтения «Слова о погибели Русской земли». Вскоре после Батыева нашествия ее автор ностальгически вспоминал, что «буртаси, черемиси, вяда и моръдва бортьничаху на князя великого Володимера», то есть Мономаха849.
Из этого же источника мы узнаем, с какой целью Мономах подчинял себе мордву. Его еще не привлекали новые земли на востоке, зато интересовали «оброчные» доходы. В номенклатуре даннических повинностей мордве досталась поставка Киеву пчелиного меда и воска.
Во второй половине XII в. право на мордовскую дань от Киева перешло к Ростово-Суздальскому княжеству. По сведениям «Слова», мордва вместе с буртасами и черемисами оставалась подвластной северо-русским князьям вплоть до правления Всеволода III850.
В период между 1125–1183 гг. большая часть русских князей была занята междоусобной борьбой.
Возможно, княжеские распри стали одной из причин неизменности в отношениях с мордвой, до которой у князей просто не доходили руки. Иногда даже казалось, что в складывавшихся мирных контактах намечается перспектива добрососедства и этнокультурного сближения. В этом смысле наиболее показателен пример Юрия Долгорукого, при котором в Суздальское княжество перебрались тысячи мордовских переселенцев851.
Крутой поворот
Долгое время такое положение вещей устраивало русскую метрополию. Более 100 лет мордовские племена являлись объектом ее экономической эксплуатации. Похоже, за это время мордва притерпелась к своей роли и стала свыкаться с положением зависимого брата, которого заставляли работать, но не сажали с собой за общий стол.
Резкий поворот в отношении мордвы совершил сын Юрия Долгорукого, великий князь Всеволод III. В 1184 г., возвращаясь из успешного похода на Волжскую Булгарию, Всеволод неожиданно развернул конницу на запад от Волги и приказал начать массовое разорение мордовских поселений852.
Это выглядело довольно странно, ведь в начале похода против булгар он заключил с мордовскими князьями мир и даже предоставил им право поставлять своей армии провиант853.
Тем не менее Всеволод III нарушил данное мордве слово и преступил, как сказали бы моралисты, грань дозволенного. Его конное войско прошло «огненным» рейдом сотни километров от берега Суры (тогда еще Суруи) до побережья Цны854. Как сказано у В.Н. Татищева, воеводы великого князя, «…пришед в Мордовскую область, много сел их до реки Цны разорили, и со многим полоном возвратились»855.
Каким бы резонам не следовал Всеволод III, отдавая этот сомнительный в этическом плане приказ, своего он добился: мордва была устрашена и деморализована, а численность мордовского населения заметно сократилась.
Иногда пишут об участии мордвы в антирусских «интригах» Волжской Булгарии856 и этим подспудно объясняют обрушившиеся на нее ужасы 1184 года. Что тут сказать? Я уже разбирал вопрос о русско-булгарских отношениях и показал беспочвенность утверждений о реальном влиянии Булгарии в мордовском крае.
В действительности мордве не на кого было рассчитывать в борьбе с русской экспансией. Даже если бы булгары хотели прийти к ним на помощь, они не стали бы этого делать из опасения рассердить русского медведя и дать ему предлог для очередного нападения.
Затишье перед бурей
С 1184 по 1220 гг. Мордовия находилась в положении провинившейся «падчерицы», отдаленной полупровинции русского территориального конгломерата. В эти 36 лет не происходило активных завоевательных действий, зато окончательно сложились условия для начала массовой колонизации мордовских земель.
В первой четверти XIII в. активная часть славяно-русского населения стала воплощать мечту о привольном житье в мордовском Заочье, и в это же время русские князья всерьез задумались о присоединении этих земель857.
Старт завоевательной политике был дан в 1221 г., когда великий князь Юрий захватил стратегически важную часть мордовских территорий и основал в месте слияния Оки и Волги (двух величественных рек с финскими именами) город-крепость Нижний Новгород858. «Нижегородский летописец», устраняя всякие сомнения, прямо указывает, что до прихода русских к устью Оки «владели той землею поганые Мордва»859.
Новая приволжская столица взяла на себя функции центра военной экспансии мордовских земель. По сути, с 1221 г. начался период военно-территориального захвата лакомых областей страны «Мордия», или, выражаясь яснее, период кровопролитных и беспощадных русско-мордовских войн, в которых роли были расписаны наперед и победить в которых могла только одна сторона.
Однако нужно ответить на вопрос: что так неожиданно заставило суздальских князей отказаться от получения дани и перейти к прямой аннексии эрзянской части Мордовии?
Чтобы сдвинуть русских князей с места, одних только крестьянских чаяний было мало. Окончательная ставка на расширение в юго-восточном направлении была сделала после того, как на своих западных окраинах суздальские князья столкнулись с соперничеством возросшей Москвы860. В этом противостоянии великорусских земель, а не в надуманной угрозе со стороны булгар или мордвы, заключалась главная политическая причина военного завоевания Волго-Окского междуречья в 1220–1230-х годах.
На смену даннической полуавтономии к мордве пришла русская военно-земледельческая колонизация с ярко выраженным курсом на массовое вытеснение мордвы вглубь ее исконных территорий, а часто направленная и на ее физическое истребление.
Именно эту неприглядную сторону русской колонизации имел в виду Г. Перетяткович, когда указывал, что Суздальско-Нижегородское княжество возникло искусственно на землях чуждых Руси «инородцев», где «еще недавно всецело господствовали мордовские князья»861. «Если прежде столкновения северо-восточных князей с мордвой были редки и имели вид случайных, то после основания Нижнего Новгорода они … становятся гораздо серьезнее – борьба принимает характер истребительный»862.
Пургасова волость
Центром обороны мордовского народа эрзя, на землях которого укрепился Нижний Новгород, была известная по источникам «Пургасова волость», располагавшаяся в междуречье Тёши и Мокши. Застигнутая врасплох и отступающая по всем фронтам эрзя спешно возводила здесь фортификационные сооружения. По данным археолога В.Н. Мартьянова, всего эрзянами было построено и окружено земляными валами семь укрепленных «твердей». Значение этих оборонных объектов, «как укрепленных пунктов в борьбе против феодальной колонизации со стороны русских князей» не вызывает сомнений у ученого, лично занимавшегося их исследованием863.
Испытать эрзянскую оборону на прочность армия великого князя Юрия Всеволодовича явилась уже вскоре после основания столицы Нижегородского края. В 1226 г. князья Святослав и Иван Всеволодичи, исполняя волю старшего брата, разорили «множество сел» Пургасовой мордвы864.
К 1227 г. Суздальско-нижегородская экспансия эрзи достигла больших успехов.
По сообщению Нижегородского летописца, за шесть лет с основания нижегородской крепости Юрий отогнал «поганую мордву, … жилища их и зимницы разорил, … и повеле русским людям селиться по Оке и по Волге и Куме рекам, и на мордовских жилищах, где кто похощет»865.
Кроме нижегородского кремля на захваченной территории близко к Пургасовым владениям была поставлена крепость Кадом (первое упоминание в 1209 году)866.
Стратегическая задача массовой колонизации, как понимал ее на тот момент суздальский великий князь, отнюдь не ограничивалась частичными захватами заокских и приволжских территорий. Об этом наглядно свидетельствуют события 1228 г., когда мордовские поселения снова подверглись русскому натиску867.
На этот раз Юрий вознамерился целиком уничтожить Пургасову волость, чтобы покончить с эрзей к юго-западу от Нижнего Новгорода. Победа в предстоящей кампании означала бы покорение почти всей эрзи, и давала возможность начать широкую колонизацию земель по Пьяне, Тёше и Мокше.
В военной операции участвовал сам великий князь Юрий, присутствовали его братья Ярослав и Всеволод (В.Н. Татищев называет еще и Святополка), князь Василько Константинович, князь Юрий муромский и Давыдовичи с их воеводами868. Судя по списку знатных участников, войско было внушительным.
Владимирские полки вторглись во владения князя Пургаса 14 января 1228 года. Удивительно, но летописи не рассказывают о каких-либо сражениях с мордовским князем в течение всей кампании. Но что же тогда делала крупная военная группировка на вражеской территории, если не участвовала в битвах с врагами?
Ответ может быть только один – с самого начала серьезных сражений с мордвой не предвиделось. Акция готовилась с истребительными целями.
Тяжелейший урон зимой 1228 г. понесли не отряды Пургаса, побитые годом раньше, а рядовые обыватели мордовской волости. Княжеские «мужи» деловито уничтожали население, жгли деревни, травили хлеба, истребляли скот и захватывали в плен молодых и работоспособных людей. Остальных, кто не успел укрыться в лесах или твердях, младшая дружина Юрия, по сообщению Никоновской летописи, безжалостно уничтожила.
Вот как описаны события летописцем: «И вошедше в землю Мордовскую в Пургасову волость, и жита пожгоша и потравиша, а скот избиша, а села пожгоша, живущих же в волости Пургасове посекоша мечем нещадно, а прочих в плен поимаша и послаша в свояси. Мордва же слышавшее вбегоша в лесы и тверди свои, а которые не убегоша и тех избиша»869.
В свете описанных событий совершенно иначе предстает организованное Пургасом в 1229 г. ответное нападение на Нижний Новгород. Это была бессильная месть патриота за невинную кровь своего народа. Как известно, сам город при этом нападении ничуть не пострадал. Осада мордвы была спешно ликвидирована, и разбитые нижегородцами мордовские «дружины» бежали прочь870.
В то же время или чуть позже, но только до конца 1229 г., Пургас понес тяжелейшее поражение от объединенных сил половцев и князя Пурейши – своего оппонента и коллаборациониста, имевшего контакты с великим князем Юрием. Половцы были едва ли не куплены на золото Юрия и своим присутствием резко усилили Пурейшу.
В сражении почти все войско Пургаса погибло, а имя мордовского князя навсегда затерялось в анналах истории. Булгары, пошедшие было на помощь Пургасу, узнали, что в мордовских лесах стоит русское войско, и спешно поворотили домой871.
После трагических событий 1228–1229 гг. организовывать сопротивление эрзянского народа русской экспансии было уже некому.
«…волости и села пожгоша»
Завершающий этап покорения эрзи пришелся на 1232 год.
Вместо того, чтобы оказать помощь волжским булгарам в их борьбе с монголами, о чем упоминалось выше, Юрий Всеволодович начал новый разорительный поход на мордву. В этом «благом» деле его сопровождали муромские и рязанские князья.
По лапидарному сообщению Никоновской летописи, русское воинство «воеваша мордву, и волости и села пожгоша»872. По сообщению Лаврентьевской летописи, в тот год русские войска «много мордвы побили»873. Главным результатом этой военной кампании стало присоединение к русским княжествам обширных мордовских земель по рекам Мокше, Цне, Тёше и Кудьме874.
По справедливому замечанию нижегородского историка Е.В. Кузнецова, дальнейшее освоение нижегородского Поволжья растянулось на 400 лет пограничной жизни со всеми ее невзгодами и тревогами. «Едва ли не в каждом доме орало и меч ценились одинаково дорого, … на селе и среди горожан в равной мере чтилось искусство владения боевым топором и топором плотницким…»875
Нижегородская крепость приобрела ярко выраженное наступательное значение. Острием своих территориальных претензий она нацелилась на среднее нижегородское Поволжье, плодородные земли Присурья и бассейна Пьяны876. Военное присутствие владимирских дружин в Нижнем Новгороде поощряло и поддерживало дальнейшую колонизацию мордовской земли877. Уже к середине XIV в. ее ближайшим итогом стало отвоевание у мордвы долины реки Сундовик, бассейна Пьяны и левого берега Суры.
Продвинувшись к югу от сурского устья, русские колонисты основали Сару Великую, и в 1372 г. построили на берегу Суры пограничную крепость Курмыш878. От Нижнего Новгорода ее отделяло 180 километров бывшей мордовской земли.
В 1378 г. неожиданно (для летописца) суздальско-нижегородский князь Дмитрий Константинович послал своего брата Бориса и сына Семена ратью на мордву. Москва тоже не осталась в стороне, и от Дмитрия Ивановича в подмогу нижегородцам прибыло войско московского воеводы Свибла.
Две армии принялись «воевать» мордовскую землю: все мордовские волости, села, погосты и зимницы были разграблены; мужчины перебиты; женщины и дети уведены в рабство. Как сказано далее в Никоновской летописи: «…и землю их всю пусту створиша; а коих живых приведоша в Новгород, тех казниша смертною казнию и травиша их псы на леду на Валзе»879.
Великоросская колонизация окского Поволжья закончилась для мордвы этно-национальной катастрофой.
Эрзянский народ ослаб и поредел. Мокшане, обитавшие в бассейне реки Мокши, смогли выжить только за счет максимального удаления от центров русской колонизации нижней Оки и ожесточенного сопротивления русскому экспансионизму.
Дальнейшая судьба нижегородской мордвы складывалась при постоянном русском присутствии. «Из всех народов … чудского или финского племени, обитающих в России, – писал П.И. Мельников-Печерский в 1867 г., – ни одно так не обрусело в настоящее время, как мордва, особенно же та ее часть, которая живет в Нижегородском уезде и называется терюханами»880.
Культурная ассимиляция нижегородской мордвы была объективно предопределена численным перевесом русских. К середине XIX в. в Нижегородской губернии мордва составляла всего 9,7 % населения881. Подавляющее большинство жителей губернии были потомками великороссов, для которых Юрий и его «братья и сыновцы» так усердно расчищали жизненное пространство в начале XIII века.
От легендарной страны «Мордия» остались только воспоминания и развалины оказавшихся бесполезными эрзянских «твердей».
«Брань на поганыя»
Войны, в XII–XIII и последующие века периодически потрясавшие мордовское Поволжье, отнюдь не казались русским несправедливыми или неправедными. Суздальско-нижегородское население вполне усвоило некоторые удобные для «внешнего» применения нормы. Важнейшее из них гласило, что народы, не признающие православие и, следовательно, противящиеся христианству, не достойны сочувствия или жалости. Формула: «Дай бог … нам сотворити на поганыя»882 имела универсальный характер и являлась моральной индульгенцией, которая, в конечном счете, могла оправдать любые деяния против инородного элемента.
Даже просвещеннейший С.М. Соловьев во второй половине XIX в., описывая в своей «Истории России» поход Пургаса на Нижний Новгород, все еще продолжал называть мордву «варварами»883. Что же говорить о средневековых великорусских обывателях и их светлейших князьях! Для них войны с «погаными» были чем-то обыденным и само собой разумеющимся.
Но вот с востока на Русь явились несметные полчища невиданных ранее «варваров». Это были монголы. Они надолго обосновались в половецких степях и резко изменили историю Русского правящего дома, дав новое направление русской экспансии.