Экспансия разворачивается на запад
Псковское господарство
Псковская вечевая республика обрела независимость от Новгорода в 1348 году. Для псковичей это была важнейшая веха в их государственной жизни. В Пскове давно сложились самобытные правила вечевого управления, аналогов которым не было ни в Новгороде, ни в странах Европы.
Псков, как это заметил еще В.О. Ключевский, на протяжении своей истории обходился без «бурных сцен и побоищ на вечевой площади», без «новгородского задора в отношениях к князьям…социального антагонизма и партийной борьбы»1637. Причиной тому была сосредоточенность управления республикой в руках земства1638.
Иначе говоря, в Пскове не было так много крупных бояр, как в Новгороде, из-за этого псковское вече работало на более демократичной основе. В здешней системе управления не было должности тысяцкого. Это означало, что псковские пригороды имели право формировать собственные военные силы. Для рассредоточения власти в Пскове избиралось сразу два посадника. Их прерогативы ограничивались «правительственным советом», куда вместе с ушедшими в отставку посадниками входили сотские и старосты городских концов. Предводительствовал советом князь или его наместник. Без кончинских старост «правительственный совет» превращался в «судебную коллегию, господу, … заседавшую в судебне» на княжеском дворе1639.
Княжеская власть, столь сильная и непоколебимая в других русских землях, в Пскове не имела большого значения. Здесь князья являлись помощниками веча, они не разделяли с ним власть, а служили ему, как наемники со своими дружинами, исполняли поручения Пскова и получали за это жалованье или корм1640.
Новгородские князья имели право участвовать в законотворчестве и управлении, назначении и смене должностных лиц, но в Псковской республике все эти права монополизировало вече. Оно издавало все законы и вершило суд по чрезвычайным и политическим делам. Вече также принимало активное участие в текущем управлении республикой. «Внешняя опасность делала такое сосредоточение власти необходимым, а тесные пределы области – возможными»1641.
Псковская республика имела площадь всего в 300 кв. верст, охватывая территорию от верховьев реки Великой до реки Нарвы. Во второй половине XV в. на этой земле располагалось двенадцать псковских пригородов. К каждому из них «тянула» небольшая сельская волость1642. Все пригороды обладали собственными вечевыми структурами. Псковские крупные землевладельцы наравне с прочими классами общества «несли с своих земель военные тягости по вечевой разверстке».
Но самое удивительное было в том, что Псковская республика совершенно не знала «холопства и полусвободных состояний»1643. Здесь долговые обязательства ложились на имущество должника. Из-за этого псковичам не приходилось расплачиваться по долгам личной свободой.
Такой была Псковская республика к началу XVI века. К этому времени, как мы знаем, Москва уже добилась права сажать в Пскове своих наместников. В 1508 г. одним из них стал боярин князь Иван Репня-Оболенский, – человек до одури самовлюбленный и ненавидевший псковичей.
Настораживало уже то, что в Псков он прибыл не по обычаю и не по правилам: никто его не приглашал и не объявлял1644. Оболенский въехал в город насильно, назвал себя полноправным представителем Москвы и очень скоро перессорился со всеми псковичами. Если бы не скверный характер князя Ивана, можно было подумать, что он выполняет задание московского двора.
Ликвидация Псковской вечевой республики
Осенью 1509 г. Василию III в Новгород, где он пребывал с инспекцией, поступила жалоба от Репни-Оболенского. Самоназначенный наместник писал, что его подопечные не уважают московскую власть, «дела государские делают не по-прежнему», регулируют великокняжеские доходы, вмешиваются в суды и чинят насилие московским чиновникам.
Была ли хоть крупица правды в его словах? Пусть это останется на совести высокопоставленного жалобщика. Сомневаться в объективности слов Оболенского заставляет ответ псковичей: они тоже составили список жалоб на наместника и сами поехали в Новгород бить на него челом Василию III. В состав псковской делегации вошли многие посадники, купцы и житьи люди от всего Пскова. В один голос они обличали Оболенского в клевете на республику.
Василий назначил разбирательство и обещал наказать наместника, если его вина будет доказана. Недолгое и, скорее всего, формальное разбирательство пришло к выводу, что в действиях Оболенского нет никаких нарушений, и Василий III отказался смещать его с должности.
Стало ясно, что московский произвол будет усиливаться и дальше, если прямо сейчас не оказать ему сопротивления. Исходя из этих соображений, псковичи собрались с духом и потребовали от Василия III прислать им другого наместника. Правительство Пскова отказывалось видеть у себя князем Репню-Оболенского. Тогда Василий велел недовольным псковичам приехать в себе в Новгород и там, «обыскав», что они «не по правде бьют челом на его наместника», приказал их арестовать.
В Псков был послан московский дьяк Третьяк Долматов с требованием покориться воле великого князя. Государь, объявил Долматов, быть хочет в вотчине своей сам, сам хочет управлять в ней и жаловать и требует навечно снять вечевой колокол1645.
Каким образом далекий и независимый от Москвы Псков мог ни с того, ни с сего оказаться вотчиной Василия III, можно понять, лишь обладая специфическим московским мышлением.
Первый московский наместник, не по старине посаженный в Пскове, появился уже при Василии Темном. Иван III угрозами заставил псковичей принимать на княжение московских воевод и отдавать Москве существенную долю доходов1646. В 1501 г. он самовольно назначил Василия III великим псковским князем, не спрашивая на то воли псковского веча, а в духовном завещании 1504 г. подтвердил это беспрецедентное решение, отдав ему Псков со всеми городами, волостями и селами1647.
С этого момента независимая вечевая республика, по сути, являлась аннексированной. Василию III оставалось лишь уладить формальности. Так что мое предположение о тайной миссии Репни-Оболенского, возможно, не было ошибкой. Уже на пятом году правления Василий III окончательно прибрал Псков и его богатства к своим рукам. «Вы достойны за свои вины казни и опалы»1648. Но я вас прощаю, – заявил он неповинным псковичам, – если только Псков признает меня своим господином, забудет все свои вечевые фантазии и превратится в обычный уезд Московского государства.
От этих зловещих слов – пусть даже они не так звучали в оригинале – веяло большим террором и массовыми казнями. От страха за свою судьбу псковичи дрогнули и покорились злой участи. 24 января 1510 г. Василий III велел привести города и села Псковской республики к целованию.
По случаю торжественной даты арестованные послы были пожалованы и выпущены «из нятсятва». Впрочем, «праздник» омрачился тем, что псковской знати велено было переселяться в Москву. Вместе с лучшими людьми уехал из псковского кремля и вечевой колокол. Вече было расформировано, выборные институты разрушены.
Василий III поставил управлять делами новой московской провинции наместников Григория Федоровича и Ивана Андреевича Челяднина, «и учинил все, как лепо быть государству его, и поехал из Пскова…»1649.
В одной старой книге сказано, что псковичи сами дали Василию III повод себя поработить1650. Не думаю, что именно так нужно расценивать их роль в уничтожении собственного государства. Вопрос должен стоять по-другому – имелись ли у псковичей хоть малейшие шансы избежать московского пришествия? С точки зрения процесса «московизации» Руси и строительства великой Московской империи, у Пскова таких шансов не было.
Москва переходит в наступление на западном фронте
Рассказывая об отношениях Московии с Литвой, С.М. Соловьев в тексте своей «Истории» задавался риторическим вопросом: «Мог ли король, зависимый во всем от сеймов, успешно бороться с великим князем Московским, который по произволу располагал силами своего государства?»1651
События последующих лет показали, что Литва с ее более сложным политическим устройством действительно не смогла остановить московскую экспансию на западном фронте.
Отношения с Литовским государством стали портиться еще при Иване III после завоевания им Новгорода. На границах между Московским княжеством и Литвой участились тогда стычки и разборки местных князей, поощряемые Иваном III. Он и сам не упускал случая напасть на пограничные литовские районы.
Так, например, в 1473 г. без объявления причин Иван III послал войско к Любутску и разорил его окрестности. Брат великого князя Андрей можайский отнял у Литвы Ореховскую волость. Люди князя Ивана Молодого вышли из Твери и разграбили вяземский город Хлепень. В это же время опустошению подверглись Торопецкая, Дмитровская и иные волости1652. В 1492 г., уже при литовском князе Александре, московские бояре по приказу Ивана III сожгли Мценск и Любутск, вывели в плен литовских наместников, бояр и многих людей. Другой отряд москвичей захватил литовские города Хлепень (уже подвергавшийся разорению), Рогачев и Мосальск1653.
Чтобы остановить московскую агрессию, в Литве придумали заключить династический брак между Александром и дочерью Ивана III княжной Еленой. Союз с московской принцессой должен был снизить чрезмерный напор Москвы, но Иван сначала желал заключить мир с Литвой, а потом уже вести переговоры о сватовстве. В качестве предварительного условия он требовал уступить ему – вернуть, как он выразился, – все недавно отторгнутые от Литвы волости и города.
Любопытна аргументация московского государя. Все, чем я владею, – утверждал он, – моя собственность1654. Ивану не впервой было простирать это «право» на территории другого государства.
Война 1493 года
Удивительное дело, но эта собственность прирастала прямо по ходу ведения переговоров. Летом 1493 г. к Ивану III на службу перешел из Литвы князь Семен Воротынский с племянником и со всеми вотчинами. Чтобы выслужиться перед новым хозяином, Воротынский по дороге захватил литовские города Серпейск и Мещовск (Мезеческ).
Литве удалось отбить их силами смоленского воеводы Юрия Глебовича и князя Семена Можайского. Но факт московского владения, увы, уже состоялся. Узнав о потере своих новых провинций, то есть городов, захваченных Воротынским, Иван III выслал к западной границе столь крупное войско, что Мещовск сдался ему без боя. Жители Серпейска хотели защититься, но сдались после сильнейшего артобстрела. За строптивость и неповиновение государю город был отдан на разграбление войскам. Уходя, москвичи сожгли все его опустошенные дома и церкви1655. Той же участи подвергся вскоре город Опаков. Разоренных жителей насильно привели к присяге1656. 530 бояр и прочих знатных горожан разослали в заточение по московским городам1657.
Тем же летом воеводы Ивана III – Даниил Щеня и Василий Патрикеев – осадили и завоевали Вязьму, арестовали вяземских князей вместе с панами, а черное население заставили присягнуть Ивану1658. В том же году Иван III посылал князей Воротынских с товарищами разорять Мосальское княжество1659.
Наконец, 16 сентября 1494 г. литовский великий князь Александр предложил Ивану III подписать мир, как и хотелось московскому государю, на всех его условиях. Литва отступилась от Вязьмы, Серпейска, Мещовска, Воротынска, Одоева и других городов по реке Угре1660.
Верховские искатели старины, война 1500 г. и битва на реке Ведрошь
Не успели еще литовцы как следует помириться с Москвой, как сразу же посыпались на них новые неприятности. Хитрый демагог Иван III стал ломать перед союзником комедию. Он раструбил по всей земле, что королеву Елену насильно заставляют принимать латинскую веру и что те же муки совести испытывают в Литве подданные греческого вероисповедания.
Напрасно смоленский наместник Станислав Кишка, посланный Александром в Москву, оправдывался перед Иваном III, что все это сплетни и полный бред, что «никогда силою и нуждою предки наши и мы к римскому закону» никого «не приводили и не приводим»1661. Но все было тщетно. Верховские князья, русские по крови и литовцы по подданству, как бы подыгрывая Ивану III, устремились к нему с жалобами на религиозные притеснения, а затем массово перешли с вотчинами на его сторону.
Существует вполне вразумительное объяснение, почему удельная мелкота литовских окраин стала массами переходить на службу к Ивану III. Московский государь, ни мало не смущаясь беспринципностью своего деяния, просто обманул доверчивых родственников. Он объявил себя защитником удельных прав, на которые активно наступало тогда литовское правительство. Всем, кто готов был перейти на его службу вместе с их уделами, Иван обещал сохранить владетельный статус и пожаловать новые земли1662.
«Возник исторический парадокс: ликвидатор удельной системы и создатель единого Русского государства Иван III завлекал верховских князей тем, что подчеркнуто гарантировал их удельные права и удельный статус! И они, поверив в это, ехали с вотчинами на Русь, смотря на нее как на спасительную землю, на которой можно будет сохранить заветную “старину”»1663.
Впрочем, не обязательно считать верховских князей настолько близорукими и полагать, что они совсем уже не видели опасности в сближении с Иваном III. Просто великий князь Иван давал им больше, чем предлагала Литва. Они жили сегодняшним днем, как делает большинство людей на Земле, и не задумывались о том, что случится с ними через двадцать лет, когда сын Ивана Василий III полностью ликвидирует удельную систему в Московском государстве.
Переход части верховских князей в подданство Москвы, по сути, означал начало острого международного конфликта, поскольку вместе с «беглыми» князьями Литва теряла значительную часть территории. Но Иван III не заботился о мире. Он сразу же отправил Александру разметные письма и повелел войскам взять под охрану верховские земли.
Совершив быстрый марш на запад, московские полки под командованием боярина Юрия Захарьича оккупировали литовскую окраину под видом ее защиты. Иван III велел своему воеводе действовать решительно, и оборона захваченных уездов вскоре переросла в новые завоевательные походы. Из захваченных городов москвичи совершили несколько дерзких вылазок и отняли у Литвы Путивль и Дорогобуж1664.
Краткосрочный мир рухнул, не оправдав возложенных на него надежд. Литовский великий князь Александр собрал войско и двинул свои силы к Дорогобужу. Здесь на Митковом поле на реке Ведрошь 14 июля 1500 г. состоялась битва русских и литовских полков.
Это было крупное сражение («бой велик и сеча зла»), в котором принимало участие до 40 тысяч человек с каждой стороны. Сначала удача была на стороне литовского гетмана Константина Острожского, но исход сражения решил внезапный удар московского засадного полка. По Новгородской летописи, в плен попало 500 литовцев и еще 5 тысяч было убито. По Вологодско-Пермской летописи, литовцы потеряли убитыми 13 тысяч человек. Весь цвет литовского воинства погиб или попал в плен1665. Войска Ивана III одержали крупную победу. Известие о ней вызвало в Москве неподдельную радость1666. В грамоте союзнику – крымскому хану Менгли-Гирею – Иван III хвастливо перечислил все завоеванные литовские города. Среди них были: Брянск, Мценск, Серпейск, Дорогобуж, Опаков, Почеп, Радогощ, Чернигов, Стародуб, Гомель, Любеч, Рыльск, Новгород-Северский, Трубчевск и Мосальск1667.
Война как наслаждение
Тут бы и остановиться престарелому и больному князю Ивану Васильевичу. Но военная лихорадка овладела им, несмотря на телесные недуги. В 1502 г. он снова двинул войска на литовские земли, чтобы отнять у литовцев Мстиславль. Исполнять приказ государя отправились князья Семен можайский и Василий Шемякин.
В четверг, 4 ноября московское войско окружило город плотным кольцом. Город охранял крупный литовский гарнизон. В сражении москвичи снова блеснули умением побеждать. Согласно Никоновской летописи, они перебили около 7 тысяч литовских жолнеров, многих захватили в плен. Мстиславский воевода князь Михаил Ижеславский с остатками войска покинул крепость.
После бегства литовцев кампания полностью приобрела разорительный характер. Вся земля вокруг города была разграблена. В Москву привели огромное количество пленных1668. В следующем году Иван III организовал повторный поход в литовские земли. В октябре 1503 г. князь Дмитрий Иванович Внук «повоевал и попленил» многие литовские уезды. Одной из его целей был тогда город Смоленск, который москвичи взять не сумели из-за величины и неприступности смоленских стен1669.
Василий III: стабильность в завоевательной политике
В 1505–1506 гг. в Московском и Литовском великих княжествах сменились первые лица. В Москве воцарился Василий III, в Литве – Сигизмунд I.
Как писал С. Герберштейн, у Василия III не было формального повода для нападения на Литву. Он также видел, что литовский великий князь питает к войне явное «отвращение»1670. Поэтому в первый год своего правления московский государь вынужден был мирно принимать у себя литовских послов1671, но уже весной 1508 г. Василий III нашел, наконец, повод для обострения. Им стали пограничные стычки русских и литовских княжат, к которым правительство Сигизмунда не имело ни малейшего отношения. Тем не менее в Москве поспешили обвинить короля в злостном нарушении мирного договора. Вслед за этим московские войска поспешно вторглись в Литву и учинили грабеж и разорение пригородов Мстиславля1672.
Затем армия Василия III углубилась во внутренние районы государства и достигла коронных литовских земель. Никоновская летопись, рассказывая об этих событиях, ограничивается краткой, но весьма характерной репликой, согласно которой москвичи пленили, жгли и секли литовцев, «приидоша близко Вильны»1673.
Вильна была столицей Великого княжества Литовского, и московские войска, находясь в непосредственной близости, могли повернуть в ее сторону. Сигизмунду пришлось забыть о миролюбии и крепко подумать о защите. Он наскоро собрал армию и укрепил Вильну.
Отведя опасность от главного города, польский король вынужден был озаботиться защитой юго-восточных пределов государства. Под ударом могла оказаться Орша. Но особенную тревогу вызывал Смоленск. Русские из Москвы считали его своим городом, мало заботясь о том, что Смоленское княжество никогда им не принадлежало. Сигизмунд понимал, что Василий III способен решиться на его штурм, ибо это соответствовало политике собирания земель, принятой в Москве.
В тот раз простого маневра войск короля оказалось достаточно, чтобы остановить движение Василия III к Смоленску. Но это не значило, что в Кремле исчезла сама идея овладения Смоленской землей. Напротив, с каждым годом она становилась все более навязчивой.
Поводом для начала Смоленской войны послужили грабительские вылазки крымских татар. Весной 1512 г. на южные окраины Московии несколько раз нападали сыновья крымского хана Менгли-Гирея1674. Разузнав, что за их спинами будто бы стоит Сигизмунд, Василий III решил отнять у него Смоленскую землю.
Какая связь имелась между грабежом московских уделов крымскими номадами и государственной принадлежностью Смоленска, знал, видимо, только московский государь. Понятно, что дело было не в вымышленных инсинуациях короля. Просто условия благоприятствовали успешной войне, так как Сигизмунд увяз в распре с племянником Альбрехтом Бранденбургским, великим магистром Тевтонского Ордена1675. Пока между родственниками длился спор за поморские и прусские земли, Василий III приступил к аннексии Смоленска.
Литовский город Смоленск
Смоленское княжество входило в состав Литовского государства с конца XIV века. Впервые оно было присоединено к Литве Витовтом в 1395 году. В 1404 г. после временного перерыва Витовт вторично подчинил Смоленскую землю. Как сказано в летописи, он посадил в Смоленске своих наместников и передал город во власть «ляхов»1676.
Источники опровергают, однако, что поляки заполонили русское княжество: массового наплыва иноземцев, как и католического засилья, в Смоленске не произошло. Точно так же не было и литовской колонизации Смоленщины. Известны лишь редкие случаи присутствия «литвы» в Смоленской земле. Ни поляки, ни литовцы не рассматривали эту русскую провинцию в качестве объекта для территориальной колонизации. Католическая церковь в Смоленске всегда была слабой. Единственный костел на его территории, известный еще с XIII в., возвели для приезжих купцов, а Виленское епископство, похоже, не располагало в Смоленщине ни приходами, ни земельной собственностью1677.
Иначе говоря, под властью Литвы Смоленская земля оставалась, как прежде, православной, никто не стремился отнять у смолян их старую веру.
Терпимая политика Витовта в отношении Смоленска сказалась уже при его жизни. Пример тому – стойкость смоленских полков в битве при Грюнвальде в 1410 году. Смоленская знать успешно интегрировалась в состав литовского правящего класса. Местные бояре верой и правдой служили великим литовским князьям. На протяжении всего XV в. они почитали в них своих господарей и искали у них справедливости1678.
После смерти Витовта и свержения Свидригайло в 1432 г., смоляне остались верны законному правителю государства и участвовали в походах Свидригайло для отвоевания престола у Сигизмунда Кейстутовича1679.
Было бы ошибкой утверждать, что в Смоленске совершенно не существовало антилитовских настроений. Их яркая вспышка произошла после событий 1435–1439 гг., когда в Смоленской земле разразился страшный голод. Смерть от недоедания выкашивала тогда целые семьи. Трупы, валявшиеся по улицам, едва успевали собирать и «метали» в «скудельницы»1680.
Власти не приняли должных мер для избавления людей от несчастья. Литва в то время переживала «междуцарствие», а разгар великого мора совпал по времени с присягой великому князю Литвы Казимиру Ягеллону. Через три дня после коронации (в 1440 г.) «черные люди» в Смоленске подняли восстание. Смоленский наместник Сакович, местные бояре и дворяне выступили против городских низов. Произошло сражение, в котором чернь была разбита. Однако победители поспешили тотчас уехать в Литву за подмогой, ибо чувствовали шаткость своего положения.
По иронии судьбы, социальный бунт низов начинался на городском вече, которое существовало в Смоленске при иноземной власти и продолжало играть важную роль в жизни бывшего княжества. Литовско-польское господство не лишило смоленский плебс политических прав. В середине XV – начале XVI вв. «черные люди» были полноправной частью городского социума – они приносили присягу, ходатайствовали перед великим князем и получали его «привилеи» вместе с другими сословиями, сходились на вече и владели имуществом1681.
И все же восставшие в 1440 г. горожане хотели отложиться от Литвы и вернуть Смоленску самостоятельность1682.
В конечном итоге, восстание было подавлено. «Преступники», смутившие умы сограждан, понесли наказание1683. Тем не менее в дальнейшем литовские власти проявили незаурядное политическое здравомыслие. Они многое сделали для того, чтобы смоляне почувствовали себя полноправными подданными Литвы.
Началось с того, что в 1449 г. великий князь литовский и король польский Казимир IV добился от Василия Темного отказа от Смоленска и Смоленской земли1684. Удостоверившись в том, что восточная опасность ликвидирована (договор с Москвой имел бессрочную силу), литовцы в течение второй половины XV в. предоставили Смоленску важнейшие права и привилегии, узаконенные королевскими грамотами.
Всего таких грамот, или «привилеев», было три, и последний даровался Смоленску в 1505 году. Грамоты короля гарантировали неприкосновенность церковной собственности, исполнение прав завещания, законный порядок разрешения судебных споров, свободу граждан от ареста и заключения под стражу за мелкие преступления.
Жители Смоленска также освобождались от целого ряда государственных повинностей, таких как предоставление подвод и коней, плата за тамгу (клеймение лошадей) и так далее. На период с 1500 по 1515 гг. смоляне освобождались от уплаты мытной (торговой) пошлины. Специальные статьи привилея 1505 г. запрещали литовцам держать в Смоленске свои корчмы и уравнивали в правах князей, бояр и панов смоленских с литовскими. Королю запрещалось «вступать» в старинные вотчины смоленской знати1685.
Московским подданным даже во сне не снился столь широкий перечень прав и свобод. Не удивительно, что в Смоленске начала XVI в. местный патриотизм заметно поутих. Население было довольно своим положением и уже не требовало изменений. Интеграция в Великое княжество Литовское закончилась успехом. И вот теперь Москва изготовилась разрушить сотканную ткань.
О первом походе на Смоленск
В январе 1513 г. Василий III сложил с себя крестное целование к Сигизмунду и вместе «со своею братиею» и многочисленными полками явился под стены Смоленска.
Смоляне восприняли осаду как наказание Господне за свои грехи. Никаких братских чувств к москвичам они не питали. Напротив, в городе возобладали стоические настроения. Жители решили насмерть сопротивляться московским войскам. Инстинктивно они чувствовали: присоединение к Москве уничтожит все их свободы и привилегии, полученные от Литвы. К счастью для смолян, город обладал прекрасной фортификацией, а у москвичей тогда еще не было навыков штурмовать неприступные крепости.
Великий князь дал псковским пищальникам три бочки меда и три бочки пива. Захмелевшие горе-вояки дождались полночи и ударили в крепостную стену. Их поддержали пищальники из других городов, тоже, видимо, не слишком трезвые. Так началась первая московская осада Смоленска. Смоляне начали стрелять в ответ. Ночь и весь следующий день шла встречная бомбардировка, и многие московские ратники пали от городского пушечного «наряда»1686.
За шесть недель штурма своей неутихающей пальбой москвичи принесли «граду Смоленску много скорби и убытка»1687. Тем временем конница получила приказ отправиться в опустошительные «загоны» по литовским, а точнее смоленским, белорусским и киевским землям. Москвичи разорили и ограбили Оршу, Друцк, Борисов с их округами. Отдельные отряды Василия III достигли Минска, Витебска и Бреславля. Князь Василий Шемячич Новгород-Северский добрался до Киева и растерзал его ближние посады1688.
Василий III пробыл под Смоленском ровно полтора месяца. Он делал все возможное, чтобы добиться успеха, но город выстоял и не поддался страху или панике. Жестокостью и грабежами отомстили москвичи за неудачную осаду. В марте 1513 г. в третью неделю поста армия Василия III вернулась в Москву1689.
Согласно иностранным источникам, за время штурма погибло до 11 тысяч московских ратников, что составляло шестую часть московского войска1690. Это значит, что Василий привел на Смоленск порядка 60 тысяч человек. Современные историки считают эту цифру завышенной1691.
Как бы то ни было, но штурм Смоленска, пусть даже и меньшими силами, все равно был серьезным испытанием для его жителей, а разорительные рейды московской конницы – страшным и немилосердным ударом по всем западно-русским районам Литвы.
Граждане Смоленска отбили московское нападение без чьей-либо помощи. Однако в дальнейшем они нуждались в поддержке великого литовского князя. Не за горами было новое московское нашествие. Сигизмунд попытался собрать чрезвычайный налог для оплаты войска, но польский сейм саботировал его решение.
О втором походе на Смоленск
Литва из-за своего особого политического устройства не смогла подготовиться к защите Смоленска. В Москве же с ее строгим режимом власти и привычкой во всем повиноваться великому князю подготовка ко второму смоленскому походу завершилась весьма успешно. В Силезии и Чехии москвичам удалось завербовать военных специалистов, умевших вести осадные работы и брать неприступные крепости. Поразительно, но даже Священная Римская империя, запрещавшая передавать современное оружие в руки варваров, предоставила Василию III отряд пехотинцев и несколько военных инженеров1692.
В июне 1513 г. Василий III развязал вторую Смоленскую войну. Согласно иностранным источникам, теперь его армия насчитывала 80 тысяч человек. 24 тысячи были направлены на штурм Полоцка и 8 тысяч – для овладения Витебском1693. Группировкой, шедшей на Смоленск, руководил воевода князь Иван Михайлович Оболенский.
Наместником Смоленска был пан Юрий Глебович Сологуб. Под его руководством смоляне вышли за стены города и дали бой передовым московским полкам. Вылазка закончилась для них настоящей катастрофой. Многих смолян тогда побили, иных князей, бояр и ратников поймали живыми и привели к Василию III в Боровск. Московские воеводы обступили Смоленск со всех сторон и начали разорять городские пригороды1694.
Ободренный первыми успехами, московский великий князь сам прибыл под Смоленск и приказал начать артиллерийский обстрел. Пушки били не переставая. Однако все, что москвичи разрушали днем, патриоты города заделывали ночью. Не подействовали на смолян и грамоты Василия III с обещаниями и угрозами.
Осада продолжалась четыре недели, и все это время снаряды беспрестанно падали на улицы, крыши и головы горожан. Вдобавок к постоянным артобстрелам в городе закончилась провизия. По некоторым известиям, горожане съели всех лошадей, но готовы были лучше умереть от голода, чем сдаться ненавистной Москве. Константин Острожский, присланный Сигизмундом на театр военных действий, острыми контрударами выбил русские войска из-под Витебска, Полоцка и Орши1695.
При наличии сильного противника в своем тылу дальнейшая осада Смоленска становилось слишком опасной. Василию III снова пришлось свертывать штурм. Перед уходом он распорядился опустошить окрестности неприступного Смоленска1696. За год с небольшим это было уже второе разорение Смоленского края, причиненного Москвой.
О смоленском взятии. Торжество артиллерии и пример русского милосердия
В первых числах июля 1514 г. Василий III объявил последний, решающий поход на Смоленск. Кроме «многих сил» конницы и пехоты на сей раз к городу была подтянута более мощная и гораздо более многочисленная артиллерия. По внешней окружности стен были расставлены пушки и пищали, и осада началась.
Много дней подряд над Смоленском стояла непрекращающаяся канонада. Москвичи пускали со всех сторон обычные и огненные ядра, смоляне отвечали встречными залпами и без устали тушили пожары. Под прикрытием пушек московская пехота «без отдыха» штурмовала городские стены. От «пушечного и пищального стука и людского кричанья и вопля» под ногами колебалась земля, и люди не видели друг друга. Весь город окутался пламенем и казалось, что дым рождается в воздухе и поднимается отовсюду1697.
Василий III намерен был взять Смоленск во что бы то ни стало. Постепенно это стали понимать и горожане. В последний день июля на них, как выразился летописец, напал «великий страх… и начали они из города вопить и кликать», прося великого князя прекратить обстрел и дать им возможность капитулировать. Бомбежка приостановилась. Из города показалась огромная делегация. Митрополит Варсонофий, князья, бояре, мещане и прочий городской люд согласились считать Смоленск его отчиной и обязались служить Москве.
Взятие Смоленска было завершено.
С. Герберштейн утверждает, впрочем, что смоляне испугались более присутствия в московском войске непобедимого военачальника Михаила Глинского, незадолго до того перешедшего к Василию от Сигизмунда1698.
В любом случае Москва заполучила новую провинцию и могла поставить ее в длинный ряд своих военных трофеев. В тот же день весь город был приведен к присяге московскому государю1699. Воеводой и наместником Смоленска великий князь назначил Василия Шуйского.
Смоленск избежал московских репрессий. Напротив, всем в городе выдали дорогие подарки и жалования. Литовского наместника пана Юрия Салагубовича Василий отпустил и велел проводить до Орши1700. Слишком дорого достался Москве неприступный Смоленск, и слишком большую роль играл он в отношениях с Литвой, чтобы начинать владение с репрессий. Тем более что еще не вся Смоленская волость была захвачена московскими войсками.
Завоевание смоленских окраин
Через неделю после капитуляции Смоленска московские войска двинулись покорять Мстиславль. Узнав, что на него идут все московские воеводы, князь Михаил Мстиславский немедленно выехал к ним навстречу и стал проситься на службу к Василию III. Таким образом, Мстиславль оказался в числе московских пограничных городов, а Михаил Мстиславский – в числе московских подручных князей1701.
Видя, что творится вокруг, забеспокоились в других смоленских уездах. В том же месяце, 13 числа, к великому князю пришли из Кричева и Дубровны мещане и черные люди, чтобы Василий III «пожаловал, велел им себе служить», а города Кричев и Дубровна склонялись «пред государем»1702.
Вскоре вся Смоленщина передалась Москве, но не потому, что в этом было какое-то историческое предопределение, – смоленские города отказывались от литовского гражданства из-за страха быть сожженными и уничтоженными московской ратью.
Присоединение Смоленска к Московскому государству, по сути, было грубым завоеванием, территориальной аннексией и превращением Смоленской земли в колониальную московскую провинцию.
К сентябрю 1515 г., как сообщает летопись, Василий III полностью установил в Смоленске московские порядки («…поустроив свою отчину град Смоленск, как есть лепо его государству»). Все дела были переданы московской администрации во главе с воеводой и наместником боярином Шуйским. Ему в помощь «на сохранение града Смоленска» прибыло «и иных много воевод со многими людьми»1703.
Смоленские князья, мелкие аристократы и торгово-посадские верхи, заправлявшие делами города до московского завоевания, лишились своего политического влияния. Они еще не знали, что так теперь будет всегда.
О том, как Варсонофий, епископ Смоленский, предал московского князя Василия III и мечтал вернуться к Сигизмунду
Остаток 1515 г. Смоленск провел в беспокойстве.
Искренность многих смоленских князей, перешедших к Москве на службу, была не настоящей. Другие успели убедиться в коварстве и лживости московского князя. Обманутый москвичом Михаил Глинский вступил в тайный союз с Литвой, был за это пойман и заключен в тюрьму. Многие горожане с нетерпением ждали возвращения поляков.
Самым влиятельным сторонником Польши и Литвы в плененном москвичами городе был владыка Варсонофий. Презрев свои клятвы Василию III, он отправил в Польшу к Сигизмунду племянника «Васка Ходыкина» с призывом отвоевать и вернуть себе Смоленск1704. По доносу сторонников Москвы Варсонофий был схвачен и отправлен в Москву, где подвергся жестокой опале. Остаток своих лет он провел в монастыре на Кубенском озере1705. Другие изменники были повешены на городской стене на глазах стоявших под городом поляков1706.
Через несколько дней польско-литовский князь Константин Острожский привел под Смоленск свои основные силы. В город смолянам были отправлены «грамоты», но из-за начатых репрессий оппозиция не посмела поднять голову. Московский гарнизон в Смоленске был слишком силен, и лишь по этой причине Константину пришлось отступиться от цели своего визита1707.
Приход поляков и Литвы вызвал надежды и волнения в Смоленской земле. Едва услышав о приближении Острожского, великому московскому государю «изменил» Мстиславль и отступился к королю Сигизмунду. Его примеру последовали Кричев и Дубровны1708.
Сражение под Опочкой
Отношения между Москвой и Литовским великим княжеством, как следует из сказанного выше, обострились до предела. Поляки пытались отвоевать Смоленск, но делали это без лишнего энтузиазма. В Москве же, напротив, чувствовали и кураж, и силу для продолжения войны. В 1516 г. московские и польско-литовские войска встретились в предместье Пскова под Опочкой.
Армия Сигизмунда в значительной степени состояла из наемников и имела мощную артиллерию1709. К Опочке постоянно подходило литовско-польское подкрепление. Однако из Москвы прибыло еще более сильное войско.
На границе двух миров встретились противоположные военно-политические концепции. Европейские монархи покупали профессиональных солдат на стороне, а московские князья держали ратников на жаловании и за безупречную службу обеспечивали им повышенную социальную комфортность. Голый контракт, с одной стороны, и пожизненный найм, с другой. Какой из принципов сулил победу?
На самом деле ответ на этот вопрос неочевиден.
Европейские армии лучше снабжались и быстрее получали военно-технические новинки, но московское войско имело превосходство в духе, ибо всегда боролось с «супостатом», отстаивало свою эксклюзивную веру и защищало батюшку-царя.
Под Опочкой богиня войны отвернулась от поляков и Литвы. В одном только столкновении москвичи уничтожили 4 тысячи вражеских солдат. Гетман Константин Острожский потерпел поражение и отступил. (Справедливости ради следует сказать, что среди «поляков» были не только наемники и не только иностранцы. Командиры литовского войска сплошь с русскими именами – Черкас Хребтов, Иван Зелепугин и т. д.1710)
Большая война с Литвой. Острастка 1519 года
В 1519 г. по просьбе Москвы на Польшу напал крымский царевич Багатыр. Другой крымчанин – принц Авдовлет – с татарской ратью присоединился к войску Василия III.
Союз России с Крымом был частью военно-политического плана по ослаблению Литвы. Московско-татарская армия Василия и Авдовлета выступила из Смоленска и двинулась в сторону Орши, Минска и Крева, что в 30 верстах от Вильны. Поход сопровождался нападениями, грабежом и захватом мирного населения 1711.
Где-то в районе Крева московские воеводы встретили и разгромили армию Сигизмунда, продолжая при этом терзать литовскую землю. Летопись называет пятнадцать крупных городов Беларуси и Литвы, подвергшихся полному разорению1712. Множество мест и местечек в окрестностях Вильны сгорели в огне пожаров.
Московская армия, превратившаяся на время в шайку мародеров и грабителей, возвратилась домой в полном составе, забрав в плен бесчисленные толпы литовских обывателей1713. Василий III жестоко карал Литву за воспоминания о Смоленске, и своим приближением к Вильне намекал Сигизмунду на большие неприятности в будущем, если вдруг он захочет продолжить смоленский спор.
Великий литовский князь предпринял ответный поход на Москву. В союзниках он использовал все тех же крымских татар. Одержав несколько ярких, но недостаточно крупных побед, Сигизмунд предложил Василию III заключить пятилетнее перемирие. Его текст был составлен в сентябре 1523 года1714. Этим актом Литва расписывалась в своем бессилии отвоевать Смоленскую область и верховские города. Летом 1527 г. мир был продлен на следующие шесть лет1715, а 17 марта 1532 г. – еще на год1716.
Постепенно Литва свыкалась с мыслью о своей потере. Московская держава с ее военно-экспансионистским настроем и жаждой территориальных завоеваний была слишком сильным оппонентом для ослабленных внутренними проблемами Польши и Литвы.
Их ближайшие соседи – Ливонский орден и вся Лифляндская земля – будут последовательно придерживаться мирной тактики в отношениях с Москвой. Еще в 1509 г. Ливония и Лифляндия уговорили Василия III принять перемирие сроком на четырнадцать лет, чтобы взаимно торговать друг с другом «по старине»1717. В 1531 г. ливонские немцы взяли у Москвы мир на следующие двадцать лет на прежних условиях1718 и были несказанно рады тому, что Василий III позволил им наслаждаться спокойствием и тишиной.
Слава о военных победах московского великого князя донеслась до Нижней Волги. (Сказались, конечно, и итоги Казанской войны 1530 года.) В 1533 г. Василию III били челом ногайские князья и просили не нарушать их многолетнюю торговлю с Москвой1719. Того же лета, в августе, приходили на Москву послы из Астрахани от царя Абдул-Рахман Кудалыяра с грамотой о дружбе и о любви1720.
Василий не противился челобитью мелких князей и царьков из «ближнего зарубежья». Еще в 1514 г. в договоре с императором Максимилианом он впервые в русской истории был назван императором. На его личной печати красовалась надпись: «Великий Государь Василий Божией милостью царь и господин всея Руси». По сообщению С. Герберштейна, московские бояре называли своего патрона величайшим правителем в мире. Имперская сущность московской России не просто наличествовала при нем как исторический факт, но была признана и утверждена императором Священной Римской империи.