кта, что в этот самый момент она была готова провалиться сквозь землю. Да и было бы странно, если бы она чувствовала себя иначе. Ей вот-вот предстояло обнажиться перед двадцатилетними студентами юрфака с безупречно гладкой упругой кожей. На ее заплывшем жиром животе все еще были видны растяжки после родов. Кожа в промежности потемнела из-за экземы, а ляжки превратились в два шмотка сала. Она чувствовала себя словно в очереди на прием к гинекологу. Никакого сексуального возбуждения она определенно не испытывала. Мари вытерла вспотевшие ладони о простыню и быстро встала. Ей не хотелось, чтобы молодые люди, выйдя из ванной, застали ее сидящей на кровати. Показывать им, что она нервничает, Мари тоже не желала. Она взглянула на небольшой искусственный садик, сооруженный на веранде из кактусов и сансевиерий в цветочных горшках. Непрозрачные стекла полностью закрывали вид на улицу, и из-за яркой подсветки веранды было трудно определить, какое сейчас время суток. Мари посмотрела на часы. Стрелка показывала начало девятого, но ей казалось, будто не было еще и двух часов дня.
Из ванной вышли Сонук и Панда с обернутыми вокруг бедер полотенцами.
— Ва-ва-ва-а-аша очередь. — заикаясь, выговорил Панда.
Мари достала из сумки косметичку и направилась в ванную. Когда она уже собиралась закрыть дверь, в проеме показалась голова Сонука:
— А как ты будешь мыться с гипсом? Мари посмотрела на свою левую руку.
— Хм, точно.
— Может, мы поможем? — спросил Сонук, оглядываясь на Панду.
Немного подумав, она ответила:
— Зайди один.
Сонук юркнул внутрь и с торжествующим видом закрыл за собой дверь. Он расстегнул пуговицы, приподнял руки Мари и стянул с нее блузку. Затем он снял с нее бюстгальтер и юбку, приоткрыл дверь и бросил ее одежду наружу. Трусы Мари сняла сама и, скомкав в руках, положила на батарею. Она встала ногами на дно ванны и подняла левую руку вверх, чтобы не намочить повязку. Сонук взял в руку душевую сетку и включил воду. Струя брызнула ей на ноги, затем стала медленно подниматься выше. Сначала вода была немного холодной, но потом потеплела до нужной температуры. Сонук, уже сбросивший с себя полотенце, выключил воду и обхватил губами ее сосок, но Мари покачала головой. Он выдавил на ладонь немного геля для душа, опустил руку ей на лобок и стал мягкими движениями взбивать пену. Мари прикрыла глаза. Сонук принялся растирать гель во всему ее телу. От теплой и мягкой пены ей стало немного щекотно.
— Хватит, — тихо сказала она.
Сонук потер желобок между ее ягодиц. Мыльные пальцы скользили по анусу дальше в промежность. Она слегка наклонилась вперед. Сонук положил руки ей на грудь и стал массировать круговыми движениями.
— А знаешь, почему мужчинам так нравится женская грудь?
— Почему?
— Говорят, это потому, что она похожа на попу. То есть грудь — эта как бы попа спереди. Иначе ей незачем было бы так выпирать. Достаточно было бы одних сосков. Мужчины, когда смотрят на сиськи, на самом деле представляют себе женский зад.
— Полный бред.
— Я читал где-то.
Мари посмотрела ему между ног. Налитый кровью пенис был устремлен вверх, словно целясь в ее попу с сосками, и покачивался при каждом движении. Сонук снова включил воду, и мощная струя окатила ее ноги. Мари смотрела вниз на свое тело. Сбегавшая вниз пена была похожа на человеческую слюну. Она вспомнила парня, с которым впервые в жизни переспала. Он плюнул ей между ног, потому что она была совершенно сухой, затем смазал своей слюной головку члена и с силой протолкнул в нее. Она прикрыла глаза. И где этот ублюдок такому научился? Сонук медленно водил сеткой душа, смывая мыльную пену.
— Повернись, пожалуйста.
Мари повернулась, подставив ему спину. Струя воды омыла части тела, недоступные ее взгляду. Сонук взял сухое полотенце и стал тщательно промокать им каждый сантиметр ее тела. В эту минуту он казался ей заботливым мужем. Она обняла его, прижавшись к его груди все еще влажным телом. Твердый член уперся ей в живот. Она опустилась на колени и взяла его в рот. Поласкав его примерно с минуту, она подняла голову вверх и посмотрела Сонуку в лицо.
— Ты ведь знаешь, что я люблю только тебя?
— Конечно.
— Я никогда этого не хотела. Хочу, чтобы ты четко понимал это.
— Я знаю. Это я попросил тебя.
— Подумай хорошенько, пока еще не поздно. Ты серьезно хочешь, чтобы я была с другим? И ты сможешь на это смотреть?
— Ты не будешь с другим. Любовью будем заниматься мы с тобой, а он не более чем игрушка, как какой-нибудь вибратор, чтоб добавить нам ощущений.
— Ты ведь правда меня любишь?
— Конечно! А теперь даже еще больше. Ты ведь решилась на такое ради меня. Я никогда этого не забуду.
— А с ним… как… ладно, не важно.
— Что? Что ты хотела сказать?
— С ним… как далеко ты хочешь, чтобы я с ним зашла?
Он ухмыльнулся, как будто недоумевая, зачем она вообще о таком спрашивает, и обхватил обеими руками ее голову. Она снова взяла в рот его член.
— До самого конца. Я хочу посмотреть, как другой берет тебя. Просто представь, что это я. Это же всего лишь игра. Давай не будем думать об этом слишком серьезно.
Твердая головка члена с силой уперлась в ее нёбо и ринулась глубже внутрь.
Чхольсу сидел в своей машине, уставившись на вывеску «Мотель „Богемия“». «Богемия, твою мать», — пробормотал он себе под нос и вытянулся в тесном кресле. На секунду ему вспомнилась утренняя поездка в «Пассате» вместе с Мари. Удобное кожаное кресло, идеально поддерживающее спину… Он вытянул руку и взял с пассажирского сиденья телефон, но тут же бросил его обратно и обеими руками приподнял спадавшую на лоб челку. Волосы были влажными от пота и душного воздуха. Ему хотелось помыть руки. Он вышел из машины и неторопливо зашагал к мотелю. У входа с потолка на него смотрели две камеры видеонаблюдения, напоминавшие фасеточные глаза мухи. За автоматическими раздвижными дверями его встретил лишь огромный жидкокристаллический экран. Он окинул взглядом вестибюль: с виду было не похоже, что на этом этаже где-то мог быть туалет. Где бы помыть руки… Над его головой раздался низкий мужской голос.
— Вам помочь?
Чхольсу машинально поднял глаза на потолок и увидел небольшой динамик.
— Мотель без персонала, говорите? Видимо, не совсем уж без персонала.
Голос из динамика равнодушно повторил свой вопрос:
— Вам помочь? Вы кого-то ищете?
— Нет, я просто хотел воспользоваться туалетом…
— Если пройдете метров триста налево, там будет станция метро с общественным туалетом.
— Хорошо, спасибо, — снова выкрикнул в воздух Чхольсу и вышел из мотеля.
Он осмотрелся по сторонам. Неподалеку была какая-то стройка — вероятно, еще один мотель. Он заметил водопроводный кран, который, вероятно, подвели к строительной площадке, чтобы мыть колеса самосвалов. Свет нигде не горел, и рабочих тоже не было видно. Чхольсу подошел ко входу на стройку и открыл кран. Струя оказалась неожиданно мощной, и вода брызнула ему костюм. Он отрегулировал напор и вымыл руки. Вот бы еще мыло… Но мыла там не было и быть не могло. Он вернулся в машину, промокнул воду на руках бумажной салфеткой и снова вперил взгляд в вывеску мотеля. За то время, что он проработал в этой «компании», ему многое пришлось повидать, но с таким он сегодня столкнулся впервые. Мари торжественно перешагнула порог мотеля и прошествовала внутрь впереди двоих молодых людей словно королева со своей свитой. Сейчас они, наверное, предавались утехам где-то там в одном из номеров. «Интересно, и часто она этим занимается?» — подумал Чхольсу. Как бы там ни было, ясно одно: она ничего не знала о том, что в этот момент происходило с ее мужем. Если бы знала, то вряд ли вела бы себя подобным образом. Чхольсу взял телефон и набрал номер.
— Это Пак Чхольсу.
— Ты все еще там?
— Да.
— Сворачивайся. Думаю, там он не появится.
— Может, это все уловки Ким Киена?
— А может, ты просто смерть как хочешь к ним присоединиться?
Чхольсу оторвал трубку от уха и выругался в сторону так тихо, что только профессиональный чтец по губам мог бы уловить: «Скотина хренова, думаешь, это смешно?»
— Тогда что мне…
Он не договорил, увидев перед мотелем какого-то молодого человека. Тот немного постоял в нерешительности, озираясь по сторонам, и затем быстрой походкой направился ко входу. С виду это был типичный студент, в кедах и с тряпичным рюкзаком за спиной.
— Секунду… Тут какой-то подозрительный тип… один… появился.
— Подозрительный тип? Это Ким Киен?
— Нет, похож на студента.
— Чем тебе не угодил студент?
— Сильно смахивает на тех двоих, что вошли внутрь с Чан Мари. По-моему, он с ними.
— Может, у него там тоже свидание с какой-нибудь шлюхой.
— Ну да, наверное.
Чхольсу осекся, почувствовав себя несколько неловко из-за того, что последние слова, как ему показалось, прозвучали чересчур жалобно. Серый жилет тоже не упустил из виду эту перемену в интонации.
— Хорош уже фантазировать, сворачивайся.
Чхольсу повесил трубку и снова выругался. Он поднял глаза на мотель, но молодого человека уже не было.
Внутри палатки стояла духота. Киен все еще не мог решиться. Ехать? Или остаться? Он сам удивлялся, что за прошедшие двадцать лет ни разу не задумался над этой дилеммой. Что это, небрежность по отношению к судьбе или бегство от нее? Если подумать, он ведь ни разу не проходил медицинский осмотр. Он не знал ни своего давления, ни уровня сахара в крови. А все потому, что он никогда и не пытался представить себя спокойно умирающим в постели в окружении семьи. Когда Маркесу объявили, что у него лимфома, он весьма убедительно объяснил, почему всю жизнь прожил заядлым курильщиком. Он рассказал, что, будучи критически настроенным интеллектуалом и журналистом, выступающим против системы, в стране, которая находится на грани анархии, он никогда не надеялся, что сможет так долго прожить. Его родина — Колумбия, страна, где защитника национальной сборной, который во время чемпионата мира нечаянно забил гол в свои ворота, могут среди бела дня застрелить из пистолета. Там, в Боготе, городе наркотиков и уличных перестрелок, дым кубинской сигары казался ароматом прекрасного. Ему удалось избежать высылки из страны и лишения свободы, он не стал жертвой бандитских пуль и линчевания — и дожил до того дня, когда его настиг рак.