– И такая огромная!
– Как и все Восемь кораблей – так гласит легенда, – сказал Ган Даха. – Они были большими, как города. А теперь давайте пойдем к старейшинам.
Его слова еще не успели стихнуть, как в дальнем конце огромного каменного зала засиял свет, и только тогда Мири увидела стол, за которым сидело некоторое количество фигур.
«Неужели они только сейчас зажгли светильник? – подумала она. – И ждали меня, сидя в темноте?»
Она ощутила легкую суеверную дрожь.
За длинным грубым столом сидело почти две дюжины ниски. Ган Даха представил их, но имена пролетели мимо сознания Мириамель шорохом незнакомых звуков, и лишь последнее привлекло внимание.
– …А это Ган Лаги, старейшина моего клана, – закончил Ган Даха, указав на приземистую морщинистую женщину. Глаза старейшины были большими и тусклыми, как у морской черепахи, и она лишь едва заметно наклонила голову в сторону королевы.
– Благодарю вас за то, что посетили нас, королева Мириамель, – хрипло сказала старая женщина-ниски на вестерлинге. – Добро пожаловать под Спар.
– Для меня это честь, – сказала Мири. – И я буду вечно благодарна вашему клану. Я никогда не забуду Ган Итаи, и мне бы хотелось что-то сделать, чтобы почтить ее память.
– Вы чтите ее память уже тем, что относитесь к нам серьезно, – сказала Ган Лаги. – Мы знаем, что у вас мало времени, и те, что пришли вместе с вами, вскоре начнут волноваться. – Старая ниски бросила быстрый взгляд на сэра Юргена, который, казалось, погрузился в странный и тревожный сон, переводя взгляд с собравшихся ниски к могучему Спару, а потом снова на Смотрящих на Море. – Нам пора поговорить о вещах, о которых вы должны узнать по желанию моего народа.
– Вы правите всеми ниски? – спросила у нее Мири.
– Я? Правлю всем народом? – Ган Лаги покачала головой. – Я никогда не правила даже собственным кланом. Они просят у меня советов, и я их даю. Иногда они даже показывают мудрость и следуют им.
Мири услышала, как у нее за спиной тихонько фыркнул Ган Даха.
– Очень хорошо. И какой же совет вы хотите дать мне?
– Не совсем совет, ваше величество. Возможно, предупреждение.
Мири почувствовала, как напрягся Юрген и приблизился к ней на дюйм.
– Я вас слушаю, – сказала Мириамель.
– Вы знаете часть нашей истории, я полагаю. Моя родственница Ган Итаи рассказала ее вам, когда вы с ней находились на «Облаке Эдны».
– Да, она поведала мне о вас, тинукеда’я, но в моей памяти осталось совсем немного. Однако я узнала больше от ситхи.
– Зида’я не всегда говорят о нас правду, – кисло сказала Ган Лаги, – но сейчас это не имеет значения. – Ее глаза сохраняли проницательность, хотя она была совсем дряхлой. – Для вас важно знать, что тинукеда’я обладают даром прозрения и понимания. Иногда нам открываются некоторые вещи до того, как это становится достоянием других смертных. Иногда мы даже видим дни, которые еще не пришли, для этого у нас есть возможности, которыми не владеют наши хозяева кейда’я.
– Кейда’я? – удивилась Мириамель.
– Старое название племени, от которого произошли зида’я и хикеда’я – те, кого вы называете ситхи и норны. Но даже в тех случаях, когда мы видим, что может случиться, наша раса детей Океана не всегда этому верит. – Часть старейшин принялась издавать печальные стоны.
– Боюсь, я не совсем вас понимаю, – призналась Мири.
– Все впереди, – обещала Ган Лаги. – В стародавние времена, еще до возникновения Наббана, многие из нас жили в островном городе Джина-Т’сенэй. Мы предвидели грандиозную катастрофу, которая ждала остров, и предупредили наших хозяев, но те не поверили нам; вот почему бесчисленные кейда’я погибли, когда начала трястись земля. Море проглотило Джина-Т’сенэй, на севере могучий Кементари также ушел под воду, и все его колонны и стены обратились в прах. К тому времени, когда ваш дед вырос здесь – на Варинстене, как его называют смертные, – от великого города бессмертных Кементари остались лишь легенды и руины. Но многие тинукеда’я сумели спастись после двух катастроф и осесть здесь, на побережье.
– Я кое-что знаю о тех временах, но не более того, – сказала Мириамель.
– История не так важна, – продолжала Ган Лаги. – Я рассказала ее вам только для того, чтобы вы поняли: мы, тинукеда’я, можем предвидеть будущие события, знание о которых скрыто от других. Это важно, потому что в последнее время многих наших людей посещали видения и они слышали голоса.
– Видения?
– Да, и голоса. Обычно они приходят к нам во сне, называют тинукеда’я нашими древними именами и всегда призывают нас на север. Такие сны видят не только провидцы и глядящие за горизонт. Они посещают многих, в том числе и жителей Наббана, у которых есть немного крови ниски, не всех, конечно.
– Голоса, призывающие вас на север? – удивленно спросила Мириамель. – Но что именно они говорят?
Ган Лаги энергично покачала головой, и капюшон частично соскользнул на плечи, открыв редкие седые волосы и грубую, почти чешуйчатую кожу шеи и щек.
– Голоса редко используют слова, королева Мириамель, так что мне трудно ответить на ваш вопрос. Они вкладывают идеи в наши головы, о свободе от земных горестей или о великой цели – сны у каждого разные. Но смысл всегда один и тот же: Идите на север! Вас призывают! И призывы очень сильны, очень… убедительны. Конечно, большинство из нас им не верит – я не верю категорически, ведь с севера к нам пришло много зла. Но мы чувствуем, что вы с мужем должны знать о снах, которые нас посещают. – Она сделала простой жест, разведя руки в стороны, словно обнимала остальных ниски, две дюжины широко раскрытых глаз молча смотрели на нее. – Только вам мы можем верить.
– Но зачем вас призывать? Вы думаете, что королева норнов хочет, чтобы вы за нее сражались? – спросила Мириамель.
Ган Лаги пожала плечами:
– Мы не знаем. Когда сны только начались, мы послали нескольких наших родичей на север на разведку, но никто из них не вернулся. Все покрыто тайной, но мы посчитали, что вы должны знать, что нам известно. Больше мне нечего сказать. – Ган Лаги едва заметно склонила голову – получился почти поклон. – Остальные старейшины и я благодарим вас за то, что почтили нас своим присутствием.
Ниски не склонны к придворной болтовне. Разговор был закончен, и Ган Даха повел Мириамель и Юргена через огромный зал обратно к лестнице. Мири была озадачена и встревожена странным предупреждением, и только после того, как они подошли к последнему пролету, поняла, что все это время Юрген молчал.
– С тобой все в порядке, Юрген? – спросила она.
Он ответил не сразу, и они успели подняться на несколько ступенек.
– Я поклялся вас защищать, ваше величество. Мне известно все то хорошее, что сделали вы и король Саймон, и я слышал о множестве странных вещей, которые вам довелось увидеть. Но не уверен, что до сегодняшнего дня в них верил.
Мириамель позабавили слова Юргена, несмотря на тревогу, которую она испытывала после разговора с ниски.
– А теперь ты веришь? – спросила Мири.
– Я должен поблагодарить вас, ваше величество. – А потом, к ее удивлению, он попытался опуститься на колени на узких ступеньках лестницы.
– Встань, Юрген, пожалуйста.
Он встал. Она видела, как покраснели его щеки, когда Ган Даха распахнул дверь и они вошли в зал гильдии.
– Я прошу прощения, ваше величество, – сказал рыцарь. – Но я хочу вас поблагодарить. Я спрашивал себя, смогу ли когда-нибудь увидеть нечто столь же удивительное, как то, что довелось пережить вам и королю. И вот теперь увидел. Я… я не знаю, что еще сказать.
– Я рада, что доставила тебе удовольствие, – сказала Мириамель, – но я надеюсь, что ты никогда не увидишь куда менее приятные вещи, с которыми пришлось столкнуться Саймону и мне. – Фройе и стражники уже спешили к ней навстречу, и на лице графа появилось нескрываемое облегчение. – Я каждый день мечтаю забыть многие из них.
Глава 12Кровь и пергамент
«Семнадцатый день тьягара, год 1201 от Основания.
Мой дорогой лорд Тиамак, приветствую вас. Надеюсь, Бог даровал здоровье вам, вашей леди и нашим королю и королеве.
Я пишу вам из Кванитупула, куда добрался два дня назад после морского путешествия. Казалось, наш корабль останавливался в каждом порту каждого острова и на каждом дюйме побережья. Сейчас я сижу в обеденном зале гостиницы, которая когда-то называлась «Чаша Пелиппы», а теперь – «Добро пожаловать в гавань», совершенно обманчивое имя…»
Брат Этан поднял голову и посмотрел в сторону входной двери, откуда доносился шум.
– Ты куда собрался, Мади?
Его проводник, который пересек зал с необычной для себя ловкостью, повернулся к Этану с выражением глубокого разочарования на лице.
– Что вы имеете в виду, отец Этан, мой дорогой? Я собирался выйти на улицу, чтобы подышать свежим воздухом. Вы же видите, какой сегодня жаркий день. Бог нас любит, но я потею, как ломовая лошадь.
– Не думаю, что ты такой уж мокрый, в особенности если подумать о твоем рте и горле. Бог ненавидит пьяниц, Мади. – Этан бросил на него строгий взгляд. – Но я останусь здесь и намерен писать письмо еще некоторое время, а для тебя у меня пока нет поручений. Если хочешь, можешь идти. Но возьми с собой детей. – Он махнул рукой в сторону Плекто и Парлиппы, которые лежали на полу, разморенные от жары и после преследования несчастного гостиничного трехногого пса.
Собака показывала им зубы и рычала, но вставать не собиралась, как и дети.
– Но отец Этан, – возразил Мади, – им будет намного полезнее понаблюдать, как вы работаете, – праведный человек, совершающий достойные дела. Я стараюсь их правильно воспитывать, в особенности рассказами о Боге Усирисе, Древе Казни и тому подобном, но они меня не слушают.
Он старательно сотворил Знак Дерева на груди своей не слишком чистой куртки.
Действительно ли Мади учил детей религиозным догматам, оставалось вопросом открытым. Этан не раз слышал, как Мади обещал своим детям, что Бог их убьет, если они не будут поступать так, как он им говорит, – но едва ли Этан мог возражать, оба маленьких существа отчаянно нуждались в исправлении. Когда он остановился в Репра Вессина, Этан наткнулся на них на площади, где они занимались обычной работой. Завязав ногу Парлиппы так, чтобы из-под рваной одежды выглядывала только одна нога, Плекто умолял прохожих помочь своей несчастной сестре-калеке парой монеток.