– О, теперь вы оказываете мне еще большую честь! Во всем Наббане не найдется ни одного Ингадарина, кто не гордился бы тем, что один из представителей нашей семьи сидит на Верховном престоле. – Он улыбнулся, наслаждаясь преувеличенной лестью.
Мириамель могла бы ему подыграть – оба знали, что все это чепуха, но сегодня она не была настроена на дворцовые интриги.
– Могу я что-то сделать для вас, кузен, или это просто визит вежливости?
– О нет! – Далло сделал вид, что пришел в ужас от такого предположения. – Нет, ваше величество, я не стал бы отнимать ваше время пустыми разговорами, ведь я знаю, что многие хотят встречи с вами. Но ранее я говорил о чести, и честь потребовала, чтобы я попросил об аудиенции.
– Честь? – Неужели он решил сделать вид, что она каким-то образом его оскорбила, или будет жаловаться на Салюсера?
Разногласия между ними настолько серьезны, что сейчас уже нет никакого смысла в мелких претензиях.
– Конечно! Несколько дней назад моя племянница вышла замуж за брата герцога. Однако в моем поместье произошло ужасное событие, испортившее весь день. Если бы не поразительная храбрость вашего величества, один лишь Бог знает, какие ужасные преступления могли быть совершены против моих гостей. Моя честь требует, чтобы я отблагодарил вас лично, моя королева. Вы спасли мое достоинство, и, возможно, много жизней.
Его слова застали Мириамель врасплох.
– Я сделала то, что сделала бы любая королева на моем месте, когда жизни моих подданных угрожала опасность.
– О, мне кажется, вы преуменьшаете то, что сделали. Не вызывает сомнений, что по всему Наббану сейчас только об этом и говорят – все и повсюду! Королева-воин, как Ксаксина из древних легенд! Наббан сгорает от любопытства.
Его лесть начала вызывать у Мириамель раздражение.
– Ксаксина была женой императора, насколько я помню, – или, если уж быть совсем точной, вдовой императора. Но в остальном я вас поняла и благодарю. – Она вдруг почувствовала, как сильно устала, и сейчас ей хотелось только одного: удалиться в свои покои с письмом мужа и спокойно перечитать его, надеясь найти среди с трудом нацарапанных строк толику надежды, которую она могла упустить.
Далло быстро поклонился, словно кто-то вдруг ослабил ниточки, управлявшие марионеткой.
– Я вижу, вы озабочены другими проблемами. Простите меня за то, что я попытаюсь еще раз воспользоваться вашей добротой, ваше величество, но моя племянница ждет. Она хочет лично вас поблагодарить.
Мириамель хотела отказаться, но в этот миг голубь вспорхнул с ближайшего дерева, опустился на дорожку и запрыгал по ней.
«Священная птица Элизии, – подумала Мириамель. – Птица прощения… птица мира».
– Конечно, – сказала она.
Далло махнул рукой, и из-за кустов появился слуга, которого Мириамель прежде не видела.
– Передайте моей племяннице, что она может подойти, – сказал Далло.
Когда слуга зашагал обратно по дорожке, Мири подумала о том, как граф и слуга сумели проникнуть в сад, а ее охрана ничего не заметила.
Она увидела яркую вспышку света – появились два солдата, шедшие по обеим сторонам от маленькой Турии, одетой в коричневое бархатное платье, отделанное драгоценными камнями.
«Далло охраняет эту девочку, как самоцвет», – подумала Мириамель.
Один из ее собственных эркингардов вышел на дорожку вслед за Турией и вопросительно посмотрел на королеву, словно только сейчас их заметил. Она кивнула ему, показывая, что все в порядке, и он отступил назад.
Турия молча ждала, когда Мириамель к ней повернется, а потом сделала глубокий реверанс.
– Благодарю вас, ваше величество, – сказала она, – за то, что сделали безопасным день моей свадьбы. Благодарю вас за все.
Она говорила без особой внутренней убежденности, как ребенок, выполняющий указания старших родственников, – в некотором смысле, так и было. Мириамель даже немного пожалела девочку, но во взгляде Турии, устремленном на королеву, было нечто вызывавшее тревогу, а не сочувствие. Мириамель могла представить, как воспитывали девочку в Хонса Ингадарис под не слишком приятным главенством Далло.
– Приветствую вас, миледи, – ответила Мири, – хотя, думаю, что моя роль преувеличена.
Теперь, когда она начала, Мири предстояло довести до конца весь ритуал. Она пригласила Турию присесть на скамейку рядом. Пока Далло и охранники стояли рядом, она вовлекла девочку-невесту в неловкий светский разговор.
– Я рада, что все прошло хорошо, леди Турия, – наконец сказала Мири, показывая, что им пора заканчивать разговор, который ни одной из них не доставлял удовольствия. – И, конечно, желаю вам счастья в браке.
– Прошу прощения, ваше величество, – сказала девочка, – но теперь я графиня Турия.
Мириамель не ожидала такого поворота.
– Конечно, – наконец сказала она. – Я не хотела вас оскорбить. Я желаю вам и вашему мужу графу счастья.
Турия сложила руки на животе, словно пыталась его защитить, и на мгновение Мири подумала, что девочка, возможно, уже беременна.
– Как долго вы еще пробудете с нами, ваше величество? – спросила Турия.
Мири сразу подумала, что этот вопрос велел ей задать дядя.
– Да, – вмешался Далло. – Мы рады вашему присутствию, но нам известно, что у вас множество дел дома, и все требуют вашего присутствия.
«Он знает, – подумала Мири. – Теперь во всем Наббане известно, что случилось с Морганом, хотя я сама узнала только что. Слишком много моряков приплывает сюда с севера, чтобы можно было долго что-то скрывать».
Мириамель постаралась нацепить на лицо безмятежное выражение.
– Не беспокойтесь, милорд, я останусь с вами достаточно долго, чтобы успеть подписать соглашение с ликтором.
Именно это держало ее в городе, несмотря на ужасные вещи, происходившие дома, обещание, которое они сумели вытянуть из ликтора Видиана, в обмен на ее присутствие на свадьбе. Мириамель знала, что никакой документ не сможет прекратить борьбу за власть, кто бы ни поставил на нем подпись, но это был важный публичный жест, который ясно даст понять, какого исхода борьбы между Королем Рыбаком и Буревестниками Далло ждет Верховный престол.
– О, это для нас большое облегчение, – сказал Далло. – Беспорядков в городе стало заметно меньше после вашего приезда.
«А вы лжец, сэр», – подумала она.
– Могу я задать еще один вопрос, ваше величество? – спросила Турия, поворачиваясь к королеве, и ее личико в форме сердца напомнило Мириамель лицо ребенка, выпрашивающего конфету.
– Конечно, графиня.
– Когда появились те люди и вы встали перед ними… вам было страшно?
В первый раз в голосе Турии появился неподдельный интерес, а глаза с тяжелыми веками вдруг стали блестящими и любопытными.
– Испугалась ли я? – Мири взвесила несколько различных ответов, но посчитала, что наступил важный момент, и решила сказать правду. – Да, конечно. Прошло много времени с тех пор, как я в гневе поднимала меч, и, хотя моя охрана хорошо подготовлена и отличается смелостью, разбойники превосходили нас числом. Поэтому, да, мне было страшно. Но, как вам скоро предстоит понять, мужество состоит не в том, чтобы не испытывать страха, а в том, что нужно выполнять свой долг, даже если все внутри у тебя дрожит от ужаса.
– Королева очень мудра, – сказал Далло. – По-настоящему мудра.
– Благодарю вас, ваше величество, – сказала Турия, делая еще один реверанс. – Я правда очень хотела знать.
Наконец Далло, его племянница и слуги – оказалось, что еще несколько человек находилось в саду, – ушли вместе со стражниками.
Мириамель снова повернула кольцо, тоскуя о муже, ее храбром кухонном мальчишке и ближайшем друге. Наб- бан, главный источник крови ее семьи, место, где все казалось более громким, ярким и, как правило, опасным, теперь стал больше походить на тюрьму.
Глава 24Яма теби
Чем дольше Нежеру находилась в крепости Черного Фонаря, тем труднее ей было справляться с удивлением, которое вызывало у нее все вокруг. Подземный лабиринт туннелей был настолько огромным, что ей требовалось немалое время, чтобы дойти от того места, где она ночевала, в одном из крыльев спального корпуса, до центрального зала с низким потолком, где она получала ежедневную порцию хлеба пуджу и сушеную рыбу. И чем больше она наблюдала, тем больше дочь магистра строителей убеждалась, что камнебуров – многоногих зверей из глубин земли – привезли сюда из Наккиги, чтобы они делали всю работу.
Но она не находила ответов на главные вопросы – почему это сооружение такое огромное и зачем оно было построено именно здесь? Насколько Нежеру знала, форт находился в регионе, расположенном между двумя великими лесами на внешних границах территории смертных, примерно в сотне лиг от владений хикеда’я. Что же до солдат под командованием Джуни’аты, их присутствие также оставались для нее тайной. Нежеру учили истории Ордена Жертвы, но она никогда не слышала о легионе Боевых Сорокопутов, однако сейчас оказалась среди них.
Она вспомнила слухи о рекрутах, которых тщательно отбирали и которые проходили подготовку отдельно от остальных Жертв, и не давали клятву вместе с ними. Она решила, что, если такие воины существуют, их должно быть больше, чем в обычных отрядах Жертв, отобранных ранее из других Орденов или даже самим дворцом. Ордена Певцов и Священников и даже часть более могущественных кланов аристократии часто набирали рекрутов из новых Жертв, пока те еще не до конца пришли в себя после испытания в Ящике Джедада. Однако Сорокопуты были не просто новыми рекрутами, но многочисленным и хорошо подготовленным боевым соединением, занявшим огромную крепость, о которой Нежеру никогда не слышала… в совершенно диком месте. И с тех немногих замечаний, которые ей удалось услышать, легион Сей-Джок’кочи являлся частью чего-то большего – «Северо-восточной армии», как ее называли, доселе неизвестной Нежеру.
– Мы делаем самую важную работу для Королевы, – вот все, что ответил ей разведчик Ринд, когда она у него спросила.