– И вновь я думаю, что вы правы, милорд. Когда я в последний раз видел графа Эолейра, он был сильно встревожен из-за того, что увидел и услышал в Таиге. На самом деле, я не нарушу своих клятв, если расскажу вам, что видел его, когда доставил послание от вдовствующей королевы Инавен и сообщил, какие ужасные вещи происходят в Эрнисдарке, – я знаю, потому что королева сама говорила мне о них. Весьма возможно, это имеет прямое отношение к тому, что произошло со мной, когда меня едва не прикончил гигант у северной границы Эркинланда по пути к вам.
Мурдо застонал.
– Да хранит нас Бриниох – гигант, оказавшийся так далеко на юге! – сказал он. – Неужели возвращаются страшные времена? И зима похоронит всех нас?
– Я не могу сказать, что нам предстоит пережить ужасы смертельной погоды Короля Бурь, но знаю, что норны при желании способны вызвать бурю. Я сам это видел еще до того, как от Башни Дунат повеяло темной магией. – Элин сделал глоток вина из чаши.
Огонь, согревавший ноги, отличное красное вино графа – казалось, у него были все основания здесь задержаться. Его люди были измучены после пребывания в плену и долгого пути к Карн Инбарху. Им потребуются новые лошади, они загнали своих, когда спешили добраться до Мурдо, чтобы еще кто-то узнал о предательском договоре короля Хью с норнами.
– По меньшей мере, – сказал ему граф, – вы должны позволить мне снарядить ваших людей и снабдить их припасами, как просил меня в письме ваш дядя. Я считаю своим долгом исполнить все, что он еще планировал для вас, а также сообщить о его сомнениях относительно короля Хью. Я добавлю ваши слова к истории Эолейра и расскажу, что готов их подтвердить. Я знаю вас с самого детства, Элин, и вы ни разу не дали мне причины усомниться в том, что вы честный человек.
– Я не так хорош в том, чтобы излагать правду столь же искусно, как граф Эолейр, – со смехом ответил Элин. – Именно по этой причине я с самого детства знал, что из меня не получится министр или посол, как он, – и мне следует найти такое место в жизни, где прямота не является помехой.
Мурдо похлопал его по плечу, но лицо графа оставалось печальным.
– Я люблю прямых людей, – признался Мурдо. – Общение с ними позволяет экономить время на попытки понять, что у человека на уме и чего он хочет. Берегите себя и своих людей, сэр Элин. Эрнистир нуждается в таких людях, как вы, в особенности когда мы оказались в столь тяжелой ситуации. – Он вздохнул. – Я был уверен, что трудные времена остались в прошлом, во всяком случае, спокойной жизни хватит на мой век и моих сыновей.
– Я и сам на это надеялся, – ответил Элин. – Похоже, нашим надеждам не суждено сбыться.
– Тогда отправляйтесь, юноша, с благословения всех богов. Когда вы уедете?
– Боюсь, что на рассвете. А теперь я должен сообщить своим людям, что после стольких испытаний время вина и пиршеств слишком скоро заканчивается.
– Похоже, для каждого из нас, – сказал Мурдо, глядя в свою чашу.
Последняя Желтая луна совсем потускнела, и наступило время роста Красной луны: Танемут заканчивался. Когда разбойники везли Эолейра по дороге вокруг озера в сторону большого лагеря, он видел, что некоторые кланы уже уехали, быть может, из-за беспорядков, начавшихся после смерти Рудура, но многие остались. После долгих лет изучения нужд простых людей, чего часто не делали их правители, Эолейр испытывал некоторое недоумение; казалось, те, кто еще не покинул берега Кровавого озера, настроены более воинственно, чем прежде, – они напоминали Эолейру корабли, которые поднимает и объединяет прилив. Судя по всему, они верили, что их новый лидер, Унвер, поведет их к великим победам. Эолейр не мог не опасаться перемен, войны и смертей, похоже, неизбежных для всех земель Верховного престола.
Однако нельзя было исключать, что новый вождь тритингов, которого они называли шан, как и Рудур, мог думать, что лучше жить в мире с обитателями каменных городов, чем развязать большую войну. У Эолейра остались плохие воспоминания о последней Войне тритингов, хотя в ней участвовало лишь полдюжины западных кланов, совершавших рейды и грабивших вдоль границ Эркинланда. Тем не менее королю Саймону, его рыцарям и солдатам пришлось вступить в жестокие сражения, чтобы с ними справиться. Тритинги воевали не так, как другие армии, – атакуя по команде и принося в жертву пехоту, чтобы подготовить момент для главного удара кавалерии. Нет, у них была только кавалерия, опытные воины на быстрых лошадях, способные не только метко стрелять из луков с седла, но и смертельно опасные в рукопашном бою. Он молился, чтобы Верховному престолу не пришлось снова с ними воевать. Все сводилось к одному вопросу: что за человек шан Унвер?
«Похоже, очень скоро я это узнаю, к лучшему или худшему», – подумал он.
Не прошло и недели после гибели Рудура Рыжебородого, как новый лидер послал за Агвальтом, его отрядом и пленником, графом Эолейром.
У Эолейра имелось много причин опасаться встречи с ним. Этот Унвер мог ненавидеть эрнистирцев, Верховного короля и Верховную королеву. Мог приказать пытать обитателя каменного города, чтобы развлечь своих людей. А Эолейр был бессилен ему помешать, связанный, он снова ехал за спиной Хотмера, как слишком старая и никому не нужная невеста. Нет, веревки не имели значения: между ним и свободой стояли разбойники Агвальта и тысячи разгневанных тритингов. Эолейр понимал, если он и выберется отсюда живым, то не с помощью бегства.
Старый лагерь Рудура теперь принадлежал Унверу, и его охранял покрытый шрамами и татуировками воин, который отступил в сторону, чтобы пропустить Агвальта и его людей в ворота. Несколько часовых отвели их в открытый загон перед большим полосатым шатром, также принадлежавшим Рыжебородому.
Эолейру и разбойникам пришлось ждать довольно долго, пока к ним не вышел из шатра на удивление молодой и стройный мужчина с эмблемой клана Журавля.
– Я Фремур, сын Хурвальта, – сказал он. – И тан клана Журавля. Шан Унвер все еще не исцелился от ран, нанесенных ему Рудуром Рыжебородым. Любой другой человек уже умер бы, но Унвер очень силен. Тем не менее он до конца не поправился, поэтому шан поделился со мной своими мыслями и уполномочил разобраться с вами. Кто из вас Агвальт?
Молодой Главарь разбойников был не старше Фремура и сейчас задумчиво смотрел на него, возможно, пытался понять, что сделал юнец, чтобы заслужить право говорить от лица шана. Эолейр понимал сомнения Агвальта: Фремур не выглядел как воин, заработавший свое место силой оружия, и у него все еще был гладкий подбородок неженатого мужчины.
– Я Агвальт, – наконец сказал разбойник. – Я поздравляю шана в связи с его победой над Рудуром.
Фремур бросил на него холодный взгляд.
– Унвер не искал схватки и в любом случае не считает себя победителем. Так всегда бывает с истинным шаном. Так или иначе, но ты пришел к шану Унверу не по своей воле, а потому давай пропустим пустые слова и поговорим о том, что вас сюда привело. – Он махнул рукой, в дальней стороне загона распахнулась дверь стоявшего у ограды фургона, и оттуда появились двое дородных воинов, которые наполовину подталкивали, наполовину тащили третьего мужчину со связанными, как у Эолейра, руками. Когда они подошли ближе, двое воинов поставили пленника перед ними на колени.
– Ты его узнаешь? – спросил Фремур.
Агвальт посмотрел на мужчину.
– Я его первый раз вижу, – сказал он. – Он утверждает, что знаком со мной?
Фремур не стал отвечать на его вопрос. Возможно, он и был молод, но Эолейр уже увидел в нем суровый и решительный нрав, незаметный в первый момент, некую уверенность, характерную только для самых праведных.
– Это Огда Раздвоенная Борода, тан клана Фазанов. Именно его люди атаковали ваш отряд, лорд Эолейр.
– Это был не мой отряд, – ответил Эолейр, стараясь, чтобы его голос прозвучал спокойно и уверенно. – Эркингарды Верховного престола выполняли миссию по поручению нашего короля и королевы. Мы ни разу не ступили на земли тритингов и оставались на берегу реки, которую вы называете Умстрейя. Нападение на нас является ничем не оправданным убийством.
– Шан Унвер с этим согласен, – сказал Фремур. – И какие бы претензии ни имел новый шан к Верховному престолу, известие о том, что Фазаны Огды перешли границу наших земель, чтобы напасть на королевские силы, его разгневало – как и те случаи, когда отряды Наббана вторгались на наши земли и атаковали наш народ. – Фремур посмотрел на него взглядом, полным многолетней ненависти, и Эолейр не мог не вспомнить, что находится в окружении жестоких потенциальных врагов. Он подумал, что, если у него появится шанс на переговоры, ему следует провести их так же осторожно, как при королевском дворе. – Солдаты Наббана повели себя недостаточно разумно и не отступили после вторжения, – продолжал Фремур, и его голос стал жестче, – более того, они остались на чужих землях и начали строить деревни на территориях, полученных нами у наших предков.
– Пожалуйста, передайте шану, что Верховный король и Верховная королева, будь они здесь, согласились бы с вашими претензиями и отнеслись с сочувствием к высказанному вами неудовольствию.
Эолейр почувствовал, что стоявший рядом с ним Агвальт был явно недоволен из-за того, что его исключили из разговора. Эолейр надеялся, что здравый смысл поможет Главарю разбойников держать язык за зубами, пока не выяснится, чего хочет шан. До сих пор им очень везло, и Эолейр надеялся, что так будет и дальше.
– Ты предлагаешь Огду в обмен на графа Эолейра, Руку Короля? – громко спросил Агвальт, с презрением глядя на темнобородого мужчину, стоявшего перед ними на коленях. – Меня он не интересует. И помни, не мои люди атаковали отряд графа Эолейра. Мы появились позже и взяли его, как добычу на пустом поле боя.
– О, – с усмешкой сказал Фремур, – я забыл, что ты не принадлежишь ни к одному из кланов. Тебе плевать на честь – ты хочешь получить золото.
Фремур снова поднял руку, и на этот раз уже из шатра вышел высокий, длиннобородый воин в развевающемся плаще. Он шел медленно – и так же, как Фремур, не сомневался в своем положении и привилегиях, – и все ждали, когда он к ним подойдет. По ожерелью и костяным украшениям Эолейр понял, что это шаман тритингов.