Перед Мири появлялись лица, руки пытались схватить поводья, но она наносила удары тяжелым мечом, прижимаясь к шее Орна, пока жеребец пробирался через самую густую часть толпы. Кое-кто пытался уступить ей дорогу, но жеребец затоптал нескольких крестьян, другие успевали отскочить в сторону. К тому времени, когда серый жеребец добрался до ворот и вылетел на дорогу, большая часть толпы осталась у них за спиной.
«Да упокоит Господь твою душу, сэр Юрген», – только и смогла подумать Мириамель.
Она прижалась к шее Орна, когда в них из толпы полетели камни – один даже угодил в бок жеребца, заставив его затанцевать на месте, – но через мгновение Орн снова помчался вперед, галопом уходя от врагов. Половина западного крыла дворца уже была объята огнем, пламя вырывалось из окон, жадно тянулось к тем частям, которые еще не загорелись, восточное крыло также ярко пылало. Мири видела людей на крыше дворца, над главной резиденцией, они вытаскивали из альковов статуи и сбрасывали их во двор, танцевали и радовались, точно демоны.
«Да упокоит Господь твою душу, Юрген, – снова подумала она. – Без тебя я была бы мертва, а Саймон стал бы вдовцом. И пусть Господь защитит герцогиню и ее детей. И проявит милосердие к нечестивому аду, что зовется Наббаном».
Глава 49Дорога сборщиков
Ярнульф занял свое орлиное гнездо за час до рассвета, готовый действовать или умереть, а быть может, к тому и другому; его нервы были настолько напряжены, что ему казалось, стоит кому-то до него дотронуться, и он зазвучит, как струны лютни.
Он несколько недель готовился к этому дню и сейчас снова и снова повторял молитву, обращенную к Богу, просил даровать ему силу и твердость руки, чтобы глаз видел, а разум точно знал, что нужно делать, чтобы реализовать свой единственный – тут у него не было сомнений – шанс.
Дважды изогнутый лук достался ему от тритингов, которые сражались верхом; Ярнульф купил его в Эркинланде, у мастера, научившегося искусству делать такие луки у Луговых тритингов. Он обошелся ему в несколько серебряных квинтисов, но он ни разу не пожалел о своем приобретении.
Но даже из такого мощного лука ему придется сделать выстрел с очень значительного расстояния от лагеря, поэтому он построил помост высоко на дереве, на склоне холма, работая бесшумно всего по одному часу в день, чтобы успеть добыть достаточное количество дичи и не вызвать подозрений долгими отлучками. Когда помост был готов и надежно закреплен, Ярнульф сделал огромное количество пробных выстрелов – неизменно далеко от лагеря, – чтобы выяснить, как ветер, высота и растительность влияют на полет стрелы, потом спускался вниз и собирал выпущенные стрелы. Ярнульф знал, что ему придется натянуть лук до предела своих возможностей и сил, но теперь у него появилась уверенность, что он сумеет сделать точный выстрел. Ни в одной из легенд не говорилось, что королева Утук’ку носит доспехи, и, хотя она будет окружена вооруженными, быстрыми, как молния, королевскими Зубами, Ярнульф не сомневался, что ему удастся направить стрелу с железным наконечником ей в сердце прежде, чем кто-то из них успеет понять, что случилось.
Сейчас лук лежал рядом с ним на помосте, завернутый в ткань вместе со стрелами и тетивой, чтобы сохранить их в сухости и тепле. Когда придет время, он внесет последние поправки в выбранный наконечник, а потом сделает ставку на единственный выстрел.
«И, если Бог будет добр, а мое сердце чистым, сука королева умрет. И моя клятва Отцу и Повелителю нашего мира будет исполнена. Возможно, хикеда’я сумеют меня поймать и убить, но это не будет иметь значения. Меня с радостью примут в Небесах».
В полдень, когда в лагере возникло оживление, Ярнульф сел и принялся растирать руки, чтобы их согреть, наблюдая, как воины хикеда’я и все остальные мечутся, точно вечно занятые муравьи. Очевидно, что-то происходило, и он уже не сомневался, что всеобщее волнение вызвано прибытием королевы.
Он вытащил лук из защитного чехла, закрепил тетиву на одном конце, прижал его ногой и согнул, чтобы надеть петлю на другой конец. Он проделывал это множество раз, тщательно продумывая каждый следующий шаг, и сейчас ему казалось, будто он движется, как во сне.
Натянув тетиву и продолжая наблюдать за суетой в лагере, Ярнульф взял стрелу, которую выбрал. Он решил, что не станет втирать в нее кровь дракона, пока не придет время стрелять: едкая жидкость проест железо, если будет находиться на нем слишком долго, но держал наготове глиняный кувшин, а также осколок камня, чтобы размазать черное тягучее вещество, когда придет время.
Ярнульф продолжал наблюдать за лагерем, и вдруг у него появились сомнения. Если армия норнов готовится к приезду королевы, почему они снимают палатки Ахенаби и других офицеров и аристократов? Неужели они не останутся здесь до тех пор, пока отряд королевы не напоит лошадей и не отдохнет, прежде чем двинуться дальше?
Большая группа воинов Жертв впрягала восьмерку лошадей в огромную повозку, где лежал связанный спящий дракон. На глазах у Ярнульфа Саомеджи, одетый во все белое, подвел Го Гэм Гара к ее задней части, надел на гиганта большое деревянное ярмо и приковал его к повозке. Го Гэм Гар не сопротивлялся, и Ярнульф понял, что Саомеджи использовал кристальный прут, которым его контролировал.
Ярнульф догадался, что Го Гэм Гар будет толкать повозку сзади, если лошади не смогут сдвинуть ее с места, когда колеса попадут в большие рытвины. Из чего следовало, что хикеда’я не просто собирали палатки, а намерены в самом скором времени покинуть лагерь. Однако он не видел никаких признаков приближения каравана королевы, к тому же Ахенаби и все остальные явно никого не ждали. Более того, Жертвы построились в походную колонну и начали покидать лагерь, направляясь на юго-восток, к Эркинланду, в земли смертных.
Ярнульф больше не мог ждать, ему требовалось выяснить, что происходит. Он оставил лук и все остальное на помосте, быстро спустился на землю, перескакивая с одной ветки на другую, и зашагал к лагерю.
Он шел мимо сновавших взад и вперед хикеда’я, которые не обращали на него ни малейшего внимания, но Го Гэм Гар заметил.
– О, малыш смертный! – взревел монстр. – Здесь еще осталось место. Быть может, они найдут для тебя маленькое ярмо, которое подойдет для твоих плеч, и ты поможешь мне тащить ящерицу в Наглимунд.
Наглимунд! Ярнульф знал это место, но не понимал, почему гигант о нем упомянул. Вокруг замка развернулось ужасающее сражение во время Войны Возвращения, его захватили хикеда’я, но позднее смертные отбили. Для многих его имя все еще олицетворяло зло, хотя уже довольно давно Наглимунд превратился в обычную крепость смертных.
Ярнульф увидел, как Саомеджи дает указания полудюжине Певцов, которые вытаскивали книги, ларцы и мешки из кареты Ахенаби и укладывали их в багажный фургон. Ярнульф подумал о том, какое множество смертей, должно быть, находится там – чума, яды и заклинания, позволяющие калечить и убивать. Существо, которое прежде было Мако, стояло рядом с Саомеджи и смотрело единственным тусклым глазом, в котором едва теплилась жизнь. С тех пор как Ахенаби его оживил, Ярнульф старался держаться подальше от бывшего воина Жертвы, но сейчас не мог себе этого позволить – ему требовалось выяснить, что происходит в лагере.
– Милорд Саомеджи, – сказал Ярнульф, приблизившись и в последний момент вспомнив, что необходимо поклониться: с тех пор как они вернулись с драконом, Саомеджи вел себя как аристократ. – Я вижу необыкновенное оживление в лагере. Вы не расскажете мне, что происходит?
Одетый во все белое Саомеджи, чья кожа была едва ли темнее, повернулся к Ярнульфу, и его глаза засияли, словно два солнца.
– Мы уходим, – сказал Певец.
– Но почему? Я думал, мы ждем королеву и ее армию?
– Какое право у тебя спрашивать о перемещениях Матери всего сущего?
– Никакого, лорд Саомеджи. Но я надеялся получить награду за помощь, которую оказал командиру Мако.
– Ха. – Губы Саомеджи изогнулись в злобной усмешке, когда он посмотрел в сторону застывшего в неподвижности Мако. – Командир Мако. Теперь он нечто меньшее – и большее одновременно. Но королева не намерена здесь останавливаться. Мы встретим ее в другом месте. Время летит быстро, и планы изменились.
– Вы должны встретить ее в Наглимунде?
Выражение лица Саомеджи стало застывшим, как закрытое окно.
– Где ты это слышал?
– Мне сказал гигант, – ответил Ярнульф. – Но я не знаю, где находится это место, – солгал он.
– Гигант думает, что он нам необходим, но так будет недолго. – Саомеджи поджал губы, с трудом скрывая неудовольствие. – Да, мы отправляемся в место, которое смертные называют Наглимунд. И, если ты все еще рассчитываешь получить награду, садись в седло и готовься выехать.
Мысли Ярнульфа разбегались. Он сильно рисковал, оставаясь здесь, ведь в любой момент он мог лишиться жизни, если Саомеджи или Ахенаби решат, что он больше им не нужен. Ярнульф уже не раз задавался вопросом: почему хикеда’я так долго разрешают ему оставаться с ними. И откуда ему знать, встретится ли когда-нибудь эта группа Жертв с королевой, не говоря уже о том, позволят ли Ярнульфу оказаться настолько к ней близко, чтобы он смог осуществить задуманное? Но, если он намерен исполнить свою клятву и довести миссию до конца, ему придется искать другую возможность, другой шанс.
– Если честно, – наконец ответил Ярнульф, – я бы не хотел углубляться в земли смертных. Я исполнил свой долг перед королевой, но у меня остались и другие дела.
Слова Ярнульфа привлекли внимание Саомеджи. Певец внимательно на него посмотрел, как если бы, подобно своему господину Ахенаби, мог прочитать мысли стоявшего перед ним человека.
– Значит, ты намерен снова стать Королевским Охотником? – спросил Саомеджи.
– Именно этому меня учили. И я всегда успешно выполнял свои обязанности. – Но, если он хотел, чтобы ему поверили, следовало сделать еще кое-что. – Однако прежде, чем я уйду, есть один вопрос… серебро.