Империя травы. Том 2 — страница 67 из 89

– Бабушка, а моя мама и правда за мной наблюдает?

– О, дитя, как можно говорить такие вещи! – ответила бабушка Нелда. – Конечно, она за тобой присматривает. И не говори больше ничего, а то я расплачусь.

– Но, если она за мной наблюдает, разве она не может прийти ко мне и сказать, когда вернется Морган.

– Не будь глупышкой. Она наблюдает за тобой с Небес, а до них очень далеко. – Герцогиня покачала головой. – Моя бедная Идела. Она была такой молодой – слишком молодой! Я едва в силах об этом думать, и ты поступила нехорошо, напомнив мне о ней.

– Но, если она на Небесах, которые далеко, как она может за мной присматривать? А если я нахожусь под крышей и не подхожу к окну? Как она увидит меня оттуда?

– Ну, а теперь ты говоришь глупости, дитя. Твоя мама с Богом и может увидеть все, что Бог захочет, чтобы она увидела, он позволяет ей за тобой наблюдать.

Но Лиллия уже давно нашла изъян в ее доводе, хотя и поняла, что лучше не говорить об этом вслух. Возможно, Бог способен наблюдать за каждым неоперившимся птенцом, когда тот еще только пытается расправить крылья в лучах теплого солнца, как сказано в священной книге Эйдона, но там нигде не говорится про то, что мертвые люди что-то видят. Если только они не святые, некоторые из которых способны бежать за императорскими солдатами после того, как им отрубили ноги. Она узнала этот жуткий факт из жизнеописания святого Эндраиса, одной из немногих историй в книге, которая ей по-настоящему понравилась.

Но с призраками все иначе. Они всегда находятся рядом, просто их невозможно увидеть. Табата, сбежавшая горничная, однажды вечером – когда была маленькой девочкой – видела призрака, который вел по дороге призрачную лошадь на поводу. Табата поняла, что перед ней призраки, когда увидела сквозь них деревья, и убежала так быстро, как только могла. И даже тетушка Ронер рассказала ей историю про принца Синнаха, чей призрак иногда появлялся на холме над полем сражения, где он погиб, и дул в призрачный рог. Вот почему Лиллия не сомневалась, что святые из книг могут стоять рядом с Богом на Небесах, но многие мертвые люди остаются на земле по собственным причинам. Один из самых молодых конюхов, странный косоглазый мальчик, однажды рассказал ей, что в Хейхолте очень много призраков.

«И не только людей», – прошептал он.

Вот почему, если мать за ней наблюдала, как твердили все, Лиллии представлялось разумным, что она где-то в замке. Есть ли у призраков специальные места, где они собираются? Следит ли за ней мать, когда она спит? Это выглядело как-то неправильно. Мать всегда старалась поскорее сказать ей «спокойной ночи» и отправить в постель, потому что ей нужно было делать разные вещи, встречаться с какими-то людьми. Нет, если призрак ее матери живет в замке, чтобы присматривать за дочерью, у нее должно быть укромное местечко, где ее никто не увидит. Табата говорила ей, что призракам не нравится, когда их видят.

Лиллия довольно долго размышляла на эту тему, пока снова не прогремел гром, немного ее напугав.

– Отойди от окна, дитя, – сказала ее бабушка. – Тебя ударит молния.

Лиллия вздохнула, вернулась и села на пол рядом с бабушкой. Снаружи продолжал греметь гром, а дождь и не думал прекращаться. Лиллия смотрела в свою книгу, но больше не видела картинок со святыми. Она погрузилась в глубокие размышления о том, где могут находиться убежища призраков. Лиллия думала о призраках замка, в особенности о призраке матери, и о том, где они могут прятаться.

Глава 51Паутина в небе


Легенда из пергамента Наккиги, где рассказывалось о семенах ведьминого дерева, спрятанных в подземельях Асу’а, казалась чем-то далеким, но быстро становилась все более реальной – буря, приближение которой никто, кроме Танахайи, не видел, хотя ее появление могло все изменить.

«Ведьмино дерево? – Танахайа не могла в это поверить. – Неужели именно оно привело к новому конфликту – священное дерево, последние семена Сада? Неужели Утук’ку развяжет войну против мира смертных только ради того, чтобы жить дольше?

Конечно, так и есть, – поняла Танахайа через несколько мгновений. – Ведьма Хамака поймана во времени, обиды давно исчезли, но она полна ненависти к смертным и даже к собственным родичам. Она не может умереть, пока не отомстит, однако без ведьминого дерева даже ее длинная жизнь когда-нибудь подойдет к концу. Конечно, она готова на все, чтобы добыть последние семена.

Джирики и Адиту должны узнать об этом как можно скорее и рассказать другим кланам зида’я о жестоком плане Утук’ку – моего слова будет недостаточно, чтобы убедить Кендрайа’аро или защитников Анвиянья и Винансу».

Она повернулась к Виньеде.

– У вас есть Свидетель? Я должна сообщить Са’онсерей о том, что мы узнали.

– Посмотрите сюда! – сказала Виньеда, словно не слышала слов Танахайи. – Страница отмечена старой печатью Хамака – собственной руной королевы. Этот пергамент не просто скопирован, его украли из архивов Наккиги. Кто мог совершить такое деяние?

Витиеватая руна была отштампована белыми чернилами на черном поле у основания развернутого пергамента. Танахайа ее заметила, но не поняла, что королева Утук’ку касалась документа. Она вздрогнула от нехорошего предчувствия.

– Вы уверены, с’хьюэса?

– Перед нами собственная печать королевы, а не одного из ее министров.

Теперь, когда Виньеда указала на печать, Танахайа все поняла. Однако что-то, связанное с именем летописца и отметкой, сделанной рядом с ним, привлекало внимание Танахайи, хотя она и сама не знала почему.

– А кто автор хроник? Я не узнаю его имени – «Ниджин».

– Ниджин был одним из придворных историков Утук’ку до Прощания, – ответила Виньеда. – Но я впервые вижу документ с его именем. Он умер в дни Десятого Предстоятеля.

Что-то в пергаменте все еще вызывало недоумение у Танахайи, но она больше не могла игнорировать испуганные голоса у себя в голове. Лесные пожары начались, тут не могло быть никаких сомнений, и всякое мгновение, позволявшее им набирать силу, делало борьбу с ними все более сложной – если только не было уже слишком поздно.

– Я спрашивала раньше и спрашиваю снова, – сказала Танахайа, – у вас есть Свидетель, госпожа? Именно ради него я к вам пришла. Что бы вы о нем ни думали, Дом Ежегодного Танца необходимо поставить в известность о том, что происходит.

– Враг моего врага должен быть мне другом, не так ли? – у Виньеды на лице появилось кислое выражение. – Чистым придется склониться, чтобы облегчить жизнь тем, кто уже связал свою судьбу со смертными?

– Нет, но Чистые должны понять, что вы зида’я по крови и наследию – армии Наккиги не видят разницы между вашим народом и моим. Утук’ку безумна и думает только о себе. Она без колебаний уничтожит всех нас. – Она видела, что Морган слушает ее разгневанную речь.

– Не бойся, – сказала она на его языке. – Сегодня мы узнали нечто важное – то, что может помочь всем, в особенности вашему народу. Скрепи свое сердце.

– Даже в разгар наших споров ты находишь время, чтобы утешить смертного, – с горьким удовлетворением сказала Виньеда.

– Я бы поступила так с любым невинным, оказавшимся в плену у тех, чей язык он не понимает. Давайте хотя бы на время забудем о ненависти, Виньеда. У меня нет к вам злых чувств – как и у Джирики и Адиту Са’онсерей.

– Красивые слова, скрывающие грязную историю.

– А я считаю, что ваша ненависть к смертным ослепляет вас и не позволяет увидеть преступления Утук’ку. Она ваш истинный враг, а вовсе не Дом Ежегодного Танца.

– Может быть, – сказала Виньеда. – Но ты также ослеплена связью с судхода’я. С чего ты взяла, что существует тайный заговор, целью которого является возвращение зерен ведьминого дерева, похороненных под Асу’а? Всего несколько сезонов назад хикеда’я могли ими завладеть. Смертный священник Прайрат позволил им ходить по всему старому Асу’а. Почему люди Утук’ку не забрали зерна тогда?

– Возможно, причина в том, что тогда кризис не был таким тяжелым, – сказала Танахайа. – Когда шла Война Возвращения, как они ее называют, Утук’ку и ее хикеда’я владели рощами ведьминого дерева под горой, их питали зеркала, и им ничего не грозило. Тогда линия Садового Корня еще не начала гибнуть.

– В том, что ты говоришь, есть смысл, – признала Виньеда. – Но Свидетелей в наши ужасные дни стало трудно находить, как и ведьмино дерево, однако ты требуешь, чтобы тебе разрешили использовать то, что принадлежит нам. Ты говоришь, что должна предупредить Са’онсерей, но разве не так же катастрофа пришла в Джао э-тинукай’и? Джирики привел смертного – деда этого юноши, – и стало только хуже! – а потом туда пришли разрушители Утук’ку.

– Неправда! – возразила Танахайа. – Хикеда’я атаковали Джао э-тинукай’и, чтобы заставить замолчать мудрую Амерасу. И дед этого юноши тут совершенно ни при чем, да и сейчас Морган ни в чем не виновен. Утук’ку хочет, чтобы ее планы оставались тайной, именно поэтому мы должны рассказать о них Джирики.

Виньеда хотела разразиться новой гневной тирадой, но просто подняла руку, плотно сжав губы.

– Я не могу одновременно обдумывать то, что мне следует сделать, и спорить с тобой, – заговорила она после долгого молчания. – Ты и опекаемый тобой смертный останетесь здесь. Я вернусь после того, как у меня будет спокойное время для размышлений. – С этими словами она повернулась и вышла из архива.

Остальные Чистые посмотрели ей вслед, затем обратили золотые взгляды на Моргана и Танахайю, молча, как цветы, следующие за солнцем, и вернулись к чтению.

– Она собирается нас убить? – спросил Морган.

Танахайа оторвалась от пергамента Имано.

– Если честно, я не знаю. Чистые сильно отдалились от мира, который мне знаком, и я не могу даже предположить, что они думают или как поступят. – Она увидела его взгляд. – Я сожалею, что подвергла тебя опасности, Морган, – но ты принц, внук монархов. Ты должен понимать, что иногда угроза для всех перевешивает опасность для немногих.