Еще до того, как служанка приготовила ужин – другой знакомый незнакомец появляется из морозного мрака.
Наполовину сожженная голова, черный мундир, взгляд-гвоздь.
"Завтра забираю тебя на Хоккайдо". "О! Выходит, так! Неужели директор Исода получил ответ от Сумицу-ин?". Капитан Томоэ Рююносуке не оскорбит Кийоко каким-либо чувством. "Никто не собирается ждать; цуя и похороны состоятся незамедлительно. Твоя мать совершила джигай. Кийоко".
Мисс Торн, наверняка мисс уже раньше стало известно из вашей прессы, ибо скандалы европейских столиц быстрее всего окружают земной шар; тем не менее, пишу как личность, черпающая эти знания из собственного опыта, вернувшись буквально только что из Венсенского леса и осмотрев разрушения на Рю де Пари и соседствующих улицах. Я разговаривал с жителями. Даже провел небольшое следствие, пойдя по следу денег, которыми был оплачена аренда наиболее поврежденных домов. Прошу не верить статьям журналистов, гоняющихся за сенсациями, приписывающих пиратам-аэронавтам безумие и какой-то азиатский фанатизм (к тому же в Париже действует значительная польская диаспора, и подозрения были обращены на нее). Битва разыгралась в ночь после Рождества и, по всем свидетельствам, на сей раз нападение осуществил более тяжелый воздушный бомбардировщик, а Соколенку пришлось бежать, поджав хвост. Приняв, что ранее, в результате очередного незавершенного абордажа, не был осуществлен обмен экипажами между воздушными машинами, я воспроизвожу ночные события следующим образом: господин Эзав после гибралтарского столкновения, в котором его машина сильно пострадала, и после которого, как нам известно, он нанимал у португальцев инженерную помощь, он тайно отправился (именно потому ночью, да еще в праздник) в место, где он мог бы рассчитывать на поддержку специалистов. Я ведь открыл историю того промышленного комплекса на Рю де Пари: еще пять лет назад средства на его содержание поступали непосредственно со счетов RedHandLtd., фирмы, зарегистрированной в Сингапуре неким С. Вокульским как основным владельцем и председателем правления и Д. (или же Б.) Гейстем в качестве миноритарного пайщика и директора во Франции. Этот "Гейст" заставил меня вспомнить слова господина Эзава, сказанные им во время пикника под Пекином, когда он рассказывал нам историю Кораблей Духа. Из этого же мы можем видеть еще и то, что господин Эзав не оставался в контакте с европейскими силами. Весь промышленно-лабораторный комплекс в Шарентон был закрыт несколько лет назад. И что сразу же представляется очевидным заключением: эта братоубийственная вражда так быстро не закончится. Господин Эзав и господин Якуб ищут здесь поддержки и помощи у своих друзей и сторонников, ищут – и находят ее (а не у диаспоры ли?). Они заново вооружились. Пополнили запасы топлива. Завербовали свежих людей. В развалинах на Рю де Пари были обнаружены останки трех мужчин, которые проживающие по соседству не идентифицировали; среди них только у одного были решительно восточные черты лица. Проблема идентификации усложняется еще и тем, что тела серьезно подавлены и обгорели. Наивысший из павших – нельзя утверждать со всей уверенностью, что это не господин Эзав (или же господин Якуб). Я подкупил охранника городского морга.
Моя мисс Торн, опасаюсь, что вам придется согласиться с совершенно иной перспективой и масштабом этих состязаний в вопросах чести (конечно же, если речь здесь идет о чести). Гибнут люди. Машины портятся, и машины восстанавливаются. Иные страны, иные континенты, иные политики. Они будут драться. Все небо принадлежит ним. Не вижу, что в подобном ходе событий могло бы притормозить это братское неистовство. Кроме безоговорочного уничтожения.
Уже над Иберийским полуострове они появились в несколько иных летучих машинах тяжелее воздуха. Похоже, что господин Эзав установил себе пушки более тяжелого калибра, увеличил крылья. Господин Якуб приспособил нечто вроде трубы для производства маскирующих туч и мощную электрическую динамо-машину. Боеприпасы оба поменяли на земные. Покрываемый заплатами панцирь они красят в другие цвета. Они приспосабливаются. Учатся. Модернизируются.
Прилагаю фотографии.
замолк храмовый колокол
но мир все так же звучит
звоном цветов
文
明
開
化
цивилизация и просвещение
Ее приветствуют кваканье лягушки и гром водопада.
Насколько же могущественны чары бесполезных вещей!
Они ненавидят друг друга больше жизни..
Ее приветствуют кваканье лягушки и гром водопада.
Выйдя из экипажа за первым мостом, она не направляется к деревушке Окаму, не направляется в сторону Трех Долин; нет, идет прямиком в дом над водопадом.
Который стоит пустой и холодный. Похороны состоялись два дня назад. Служащие (две сестры) выехали к родным.
Хрустальная белизна спекшегося в глазурь снега прожигала зрачки. У Кийоко две сумки и небольшой военный ранец. Она возвращается в дом, где никогда не становилась ее нога; в тень жизни матери, которой она не касалась и пальцем.
Она разводит огонь в очаге и в котацу. В церемонии с участием всего одного человека пьет горячий чай в главной комнате на четырнадцать татами.
На пустой белой стене напротив – единственный свиток какеджику.
無
常
Кийоко не помнит материнскую каллиграфию. Возможно, это ее рука.
Господин Айго умер в третий день декабря. То была случайность. Господин Айго упал с лошади после сумерек, возвращаясь после целодневного совещания с shihō-shoshi, что вел его гражданские дела перед судами Окачи. Мать Кийоко обрезала волосы, похоронила мужа, попрощалась со знакомыми, после чего вскрыла себе шейную артерию. Не хватило новорожденного, жестокая беспомощность которого удержала бы ее среди живых.
Знаком какого языка записать то, что соединяло мать Кийоко и господина Айго? Это не была love. Не была это и αγάπη. Не была и 義 理.
На пустом белом поле – одинарный след лиса.
Кийоко спит, прижавшись к теплому котацу.
Утром ее выманивает на двор голос древесной лягушки. Откуда лягушка посреди зимы? Кийоко кружит между лесом, наполовину замерзшим ручьем и присыпанным свежим пухом снегом домом, выслеживая загадочную ошибку природы.
На залитом солнцем берегу, над водопадом – очередная церемония с участием одного-единственного исполнителя. Кийоко выпивает вид, словно пейзаж с ширмы эпохи Асикага: черно-белый сток вулкана, пересеченная наполовину сочной тенью котловина с деревушкой Окаму, робкая речечка, искушающе вьющаяся от одного мостика к другому.
С другого берега к Кийоко приглядывается косоглазый олень.
Кийоко громко бьет в ладоши: раз-два-три.
И ничего не изменилось.
Насколько же могущественны чары бесполезных вещей! Один взгляд на паука tetsu tamasi, и паук живет в душе Кийоко.
Дом доктора Ака заполняют странные и еще более странные предметы Духа. Доктор Ака возбуждает ними любопытство и жадность бесчисленных контрагентов, инвесторов, политиков, которых он здесь принимает. Доктор Ака сейчас вице-директор группы компаний Онся.
"Цивилизация и просвещение, Кийоко! Цивилизация и просвещение! Чему я вас учил? Это великий шанс и преимущество, родиться в стране, оставленной столь позади в ходе гонки цивилизаций. Достаточно прочесть о прошлом стран, бегущих перед нами, чтобы узнать собственное будущее".
После смерти Куроды Кийотаки доктор Ака уже открыто выступает как управляющий Onsha Gurūpu в шичо Окачи. Над одним домов постоянного расширяемого хозяйства висят выполненные из железа духа вывески "Онся Участки", "Онся Сталь", "Онся Безопасность".
Госпожа Ака подливает Кийоко саке, склоняясь глубже, чем это следовало бы из вежливости хозяйки. Она словно бы просила прощения. "Мы так долго жили в громадной неуверенности. Милость повелителя – словно золотой горб. Позвоночники под ней вырастают криво. Только лишь крупные военные заказы очистили небеса".
Кийоко не слушает. В голове Кийоко – паук tetsu tamasi.
Мастерское рукоделие тончайшей Стали Духа соединяет ножками из струн и цепочек дюжины маленьких лампионов и ажурных балластных шариков. Шарики можно прибавлять и отнимать (они цепляются один к другому крючочками), чтобы удерживать паука в воздухе на постоянной высоте. Пауков можно соединять друг с другом, создавая таким образом коврики цветных огоньков целыми ярдами, висящие и дрейфующие под потолками, над садами, вдоль улиц и рек.
В голове у Кийоко следующий пейзаж, словно бы с быобу: пауки-светляки tetsu tamasi, плывущие над крышами городов, золотые медузы из стали, высыпавшие тысячами над деревушками и рисовыми полями. Созвездия поднебесного сияния на расстоянии вытянутой руки.
Она вытягивает руку.
Госпожа Ака смеется. Она видит, как ее полугодовалый внук тянется за погремушкой.
В пяти футах над въездными воротами в поместье господина Ака вздымается колокол, словно половина туши касатки. Кандзи, отпечатанные в его tetsu tamasi, говорят: "Ударь ради Милости Императора".
Впоследствии Кийоко обнаруживает в лавочке господина Фуси целый ассортимент невесомых ремесленных поделок. Господин Фуси очень доволен результатами продаж. Изделия geist-art не занимают места на его полках. Они колышутся на холодном сквозняке вдоль стен, над головами клиентов.
Фигурки животных, пагод, ками, Будд и Христов. Мелкие игрушки, крупные игры, украшения, небольшие алтари, клетки для птиц, курильницы и колпаки для свечей. А еще предметы, настолько очевидно бесцельные, что их нельзя причислить к какой-либо категории под готовым наименованием. Как раз они привлекают Кийоко сильнее всего.
Господин Фуси радуется тому, насколько радуют ее его дешевые побрякушки. "У меня дешевле, чем в Хакодате! Я покупаю напрямую от производителя. В детстве господин Гомесу Хибики лакомился моими хигаси".
На следующий месяц Хибики приезжает в Долины подписать договора на увеличенные поставки