— Ну и что мы теперь делать будем? — задумчиво произнесла Марина.
— Что я буду делать, я довольно точно представляю, — ответил я, — Семёныч рассказал. А вот насчёт тебя вопрос открытый…
— Так мы же до сих пор вместе все дела делали, — обиженно ответила она, — а теперь чего, меня в сторонку решил отставить?
— Ну ладно, — с большим сомнением сказал я, — поехали вместе, только ничему не удивляйся и ни на что не обижайся. Я, короче, тебя предупредил.
— А куда мы едем? — немедленно поинтересовалась Марина, когда мы тронулись из больничного двора.
— На Хорошевское шоссе, — буркнул в ответ я, — в штаб-квартиру ГРУ.
— А что такое ГРУ? — немедленно переспросила она.
— Главное Разведывательное Управление, конкурент КГБ, точнее не всего КГБ, а его первого отдела, зарубежной разведки, — любезно сообщил ей я. — А сейчас мы мимо Ваганьковского кладбища проезжаем. Знаешь чем оно знаменито?
— Даже не догадываюсь.
— Тут будет похоронен Высоцкий… а чуть позднее Миронов…а ещё чуть позднее мать Миронова.
— Откуда ты это знаешь? И когда они будут похоронены? — задала сразу два вопроса она.
— От верблюда. Знаю, что будут, а вот когда, это уже в тумане… считай, короче, меня за российскую Вангу, слышала про такую?
— Конечно, она слепая, живёт в Болгарии и предсказывает судьбу всех, кто к ней обратится.
— Вот-вот, — подтвердил я, — только я не слепой и живу не в Болгарии.
— И что мы там будем делать, в этом ГРУ? — продолжила свой допрос Марина.
— Вот там точно будем что-то делать не мы, а я, тебя просто за проходную не пустят.
— Ну тогда хотя бы намекни, что ты там будешь делать — интересно же, — попросила она и тут же добавила, — там наверно одни Джеймсы Бонды сидят, в этой разведке?
— Что-то я там ни одного Джеймса Бонда не заметил, — ответил я, — сплошные солдафоны и задрюченные бумажной работой клерки.
— Фу, как нероманично, — скривила губы Марина, — что ты так грубо обламываешь мечты юной девушки.
— Если уж докапываться до сути, то Джеймс Бонд это чисто виртуальный продукт западного киноискусства, не было таких задорных и удачливых мачо в истории разведок ни в одной стране, — продолжил обламывать мечты я. — Разведка это тяжёлый и неромантичный труд с кровью и слёзами пополам, а не бокалы мартини в казино и не любовь с красотками на фоне экзотических пейзажей. Но мы, кажется, приехали.
Это было не совсем Хорошевское шоссе, а скорее уже улица лётчицы-героини Гризодубовой, но не будем придираться. Комплекс ГРУ впечатлял, что уж там… я подрулил к проходной, поставил машину на стоянку, она тут необъятных размеров была, и дал руководящие указания Марине:
— Сиди, короче говоря, тихо и незаметно. Если всё будет хорошо, я выйду назад примерно через час-полтора.
— А если пройдёт не всё так гладко, как ты думаешь? — немедленно поинтересовалась она.
— Тогда ждёшь меня два часа, если я не появлюсь… часы-то у тебя есть?… ну и отлично, в ноль часов восемнадцать минут, если меня не будет, тихо выходишь из машины, удаляешься на безопасное расстояние… ну вон за тот угол хотя бы… и набираешь вот этот номер, — и я сунул ей в руку бумажку с номером.
— И что сказать тому, кто ответит? Кто, кстати, ответит?
— Ты его всё равно не знаешь, так что пусть он будет… ну Нострадамусом что ли. Скажешь ему дословно такую фразу — «Чемодан-вокзал-Лос-Анджелес». Запомнила?
— А почему Лос-Анджелес?
— Я рад, что чемодан с вокзалом у тебя никаких вопросов не вызвали. Ни почему, это простая кодовая фраза. Я пошёл… и пожелай мне выжить, — сказал напоследок я.
И тут Марина меня удивила, повиснув на моей шее и впечатав долгий поцелуй мне в губы.
— Пожалуйста выживи, Серёженька, — сказала она и зарыдала.
Я с трудом оторвал её руки от моей шеи, сказал «Я постараюсь» и строевым шагом направился ко входу. Там сидел не один и даже не два вахтёра, а три молодцеватых прапора, один другого бугаёвее.
— Добрый вечер, — вежливо сказал я ближайшему прапору, — моя фамилия Сорокалет, вот паспорт. На меня когда-то оформляли многоразовый пропуск, его срок ещё не закончился. Посмотрите пожалуйста.
Прапор без лишних слов загрёб паспорт с моей руки, мельком пролистал (он практически весь скрылся в его ладони — конкретный такой качок, подумал я), жестом сказал мне стоять и бояться, а сам скрылся в караульном помещении. Вернулся он через пару минут с бумажкой в другой руке.
— Я должен вас обыскать, Сергей Владимирович, — сказал он мне густым басом.
— Да ради бога, — поднял я руки, — обыскивайте. Мне скрывать нечего.
А дальше я ничего не помню вплоть до того, как Марина меня начала хлестать по щекам и что-то причитать при этом. Приподнялся, посмотрел вокруг — я лежал на заднем сиденье своей копейки.
— Ну слава богу, — обрадовалась Марина, — я уж думала всё, кранты тебе пришли.
— Расскажи, что случилось, — еле шевеля языком, попросил её я, — вообще ничего не помню от момента прохода через вахту.
— Через час примерно ты вышел обратно, так что звонить по твоему номеру мне не пришлось. Ты качался из стороны в сторону и лицо у тебя синее было…
— Что, совсем синее?
— Совсем, как будто синькой намазали.
— А сейчас как?
— Вроде отходит потихоньку… можешь посмотреть в зеркало. Я довела тебя до машины, положила на сиденье и начала брызгать водой и бить по щекам. Минут через пять ты очнулся, на этом всё. Ты совсем ничего не помнишь?
— Совсем… видимо мне какой-то препарат дали, чтобы память отшибло… не всю, а выборочно — я слышал, есть такие.
— Здорово, — отозвалась Марина, — и что мы дальше делать будем?
— Бумажка с номером, что я дал, у тебя уцелела?
— Да, вот она, — протянула она мне требуемое.
Я вытащил телефон, набрал этот номер, а когда на том конце сказали «Слушаю», выдал в ответ «Чемодан-вокзал-Тамбов». Немного подумав, мне ответили «улица академика Анохина, дом 45Б, квартира 18» и на этом связь прервалась.
— Слышала? — спросил я у Марины.
— Не очень отчётливо.
Я повторил адрес, она немедленно достала атлас Москвы и быстро нашла требуемую точку.
— Это наискосок почти через всю Москву проехать надо, Юго-Запад, рядом с метро.
— Ты водить-то умеешь? — спросил я её на всякий случай.
— Да, в прошлом году права выдали. А что?
— А то, что я похоже не в состоянии сейчас рулить, ты поведёшь, а я уж за штурмана сыграю.
Марина без лишних слов помогла мне переместиться в вертикальное положение, а затем уселась за руль. До Юго-Запада мы докатили минут за сорок без каких-либо приключений.
— Вот этот дом, — указала она на круглое строение красно-кирпичного цвета. — 18-я квартира скорее всего в первом подъезде. Идти сможешь?
Я попробовал… трудновато конечно ноги передвигались, но в целом мне стало гораздо лучше.
— Пошли, — сказал я, — только я на тебя опираться буду.
Домофонов здесь пока не навесили, так что в подъезд мы беспрепятственно проникли, лифт стоял внизу и ждал нас.
— Так, тут по шесть квартир на этаже, значит нам на третий, — нажала на соответствующую кнопку Марина.
18-я квартира была в самом углу, я тут же надавил на звонок, подождал, но никакой реакции изнутри не последовало.
— Может постучать? — предположила Марина.
Я постучал, сначала рукой, потом ногой — с тем же нулевым результатом.
— Так может у тебя ключ есть от этой квартиры? — начала размышлять вслух она. — Посмотри в карманах.
Я выгреб всё, что лежало у меня в карманах и в сумочке для документов. Подходящий к замку ключ оказался всего один — Марина тут же проверила его и он подошёл…
Квартирка оказалась достаточно просторной, из своей памяти я вытащил, что эти круги строили как кооператив для творческой элиты, разных певцов, музыкантов и художников, так что планировку сделали повышенной комфортности. Сразу направо кухня… никого, но на столе я увидел хлебные крошки, значит обитаемая квартирка-то. Дальше зал с двойной стеклянной дверью с большим книжным шкафом слева и импортным телевизором справа… здесь следов пребывания человека я не обнаружил. Ну и последняя комнатушка, видимо спальня… в спальне кроме кровати и одёжного шкафа имелись ещё два глубоких и даже на вид уютных кресла, в каждом из которых сидело по человеку…
— Не узнаёшь? — спросил меня ближайший гражданин в свободном спортивном костюме типа Адидас… попроще конечно, чем Адидас, польский наверно.
— Если честно, то нет, — ответил я.
Тут сзади возникла Марина и тут же спросила:
— Серёжа, а это кто такие?
— Сейчас они всё объяснят… наверно, — предположил я.
— Ай, как нехорошо, — сказал в ответ всё тот же гражданин (второй сидел в тени и участвовать в разговоре пока не собирался), — сам же не очень давно сказал, что ты мой должник, и предложил обращаться к тебе по любому поводу.
Я собрал мысли в кучку, лихорадочно перебрал все свои обещания за последние пару лет и наконец наткнулся на что-то похожее… сцена с полоумной бабкой в бомбоубежище и как я благодарил Господа бога за спасение… только я это, кажется, вслух не произносил… а может и вырвалось, но свидетелей там было три штуки — бабка, Анюта номер 2 и Инна… ладно отложим выяснение того, кто слил информацию, на потом.
— Так ты Господь бог что ли? — сразу перешёл я на ты, — а с виду и не скажешь…
— Шутка, — сразу же открестился от бога гражданин, — я Сергей Викторович, помнишь такого?
— Тебя же застрелили в ноябре 77-го… — растерянно ответил я.
— Значит не до конца застрелили, не полностью — дырки заштопали и всё, — грустно отвечал тот.
— И не похож ты на него нисколько.
— Пластическую операцию сделали, — продолжил он, — а на соседнем кресле сидит Виктор Сергеич.
Тут второй гражданин повернул лицо и я понял, что это действительно он, который проворачивал аферу с наркотой в мом родном доме.
— Выпустили что ли с зоны-то? — спросил я у него. — По моим подсчётам тебе там ещё лет 7–8 оставалось париться.