Оказавшись на стоянке, Анна, не зажигая света, помчалась к автоматической двери. Она уже поднимала руку с электронным ключом, когда створка скользнула вверх и в помещение ввалились четверо вооруженных мужчин. Она недооценила своих врагов... Анна едва успела нырнуть за машину.
Когда преследователи проходили мимо нее, Анне показалось, что звук их шагов отозвался вибрацией во всем ее теле, и едва не разрыдалась. Они обыскивали проходы между машинами, светили фонариками под днища.
Анна приклеилась к стене, стараясь остаться незамеченной, и внезапно обнаружила, что вся рука залита кровью. Она подтянула жгут зубами, мучительно ища выход.
Мужчины медленно удалялись по стоянке в другую сторону, тщательно обследуя каждый сантиметр периметра, но они вернутся и в конце концов найдут ее. Анна снова огляделась вокруг и в нескольких метрах справа заметила серую дверь. Если она не ошибается, этот выход приведет ее в здание, откуда она сможет попасть на улицу Дарю.
Не размышляя, Анна протиснулась между стеной и машинами, добралась до двери, приоткрыла ее и скользнула внутрь. Через несколько секунд она оказалась в светлом современном холле, где, к счастью, не было ни души, перемахнула через ступени и вырвалась на волю.
Анна бежала по дороге, наслаждаясь прикосновением дождевых капель к коже. Внезапно за ее спиной резко завизжали тормоза: машина остановилась в нескольких сантиметрах от нее, едва не задев крылом кимоно.
Анна в страхе отступила. Водитель опустил стекло и прорычал:
– Эй, цыпочка! Смотреть надо, когда дорогу переходишь!
Анна не обратила на него внимания. Она затравленно оглядывалась по сторонам, боясь, что появятся новые легавые. Ей казалось, что воздух напоен электричеством, словно собиралась гроза.
Напряжение исходило от нее самой.
Водитель медленно объехал ее.
– Не приголубить ли тебя, красотка?
– Вали отсюда...
Он затормозил.
– Что?
Анна угрожающе ткнула в его сторону окровавленным пальцем:
– Пошел прочь, урод!
Мужчина колебался, его губы исказила судорога. Он, похоже, сообразил, что происходит нечто куда более серьезное, чем обычная уличная перепалка, передернул плечами и нажал на педаль газа.
У Анны появилась новая идея. Она ринулась вверх по улице к православной церкви, пробежала вдоль решетки, миновала посыпанный гравием двор и в несколько прыжков преодолела ступени паперти. Толкнув тяжелую потемневшую от времени дубовую дверь, Анна попала в полумрак собора.
Неф показался ей погруженным во мрак, хотя в действительности ее зрение мутилось из-за острой боли в висках. Постепенно она начала различать цвета: старое золото утвари, красновато-коричневый фон иконостаса, спинки кресел того медного оттенка, что наводит на мысль об угасающем пламени...
Анна осторожно пошла вперед. Убранство церкви освещалось тусклым светом, проникавшим с улицы через витражные окна, пламенем свечей и массивной люстрой кованого железа. Казалось, что даже лица святых на иконах тянутся к свету, пытаясь вырваться из плена векового мрака. Все пространство церкви было залито серебристым светом, а в сумрачных углах свет боролся с ночью.
Анна старалась восстановить дыхание. Внутри у нее все горело. Тело и одежда были мокрыми от пота. Она остановилась и прислонилась спиной к колонне, наслаждаясь прохладой камня. Вскоре сердце забилось ровнее. Все в этой церкви успокаивало: колеблющееся пламя свечей в канделябрах, лики Христа, вытянутые и оплывающие, как воск, круглые, похожие на плоды лунника, светильники.
– У вас что-то случилось?
Анна обернулась – перед ней стоял священник. Огромного роста, в черной сутане с длинной белой бородой, он казался ожившим Борисом Годуновым. Несмотря на остроту момента, Анна невольно спросила себя, с какой картины сошел этот человек. Низким певучим голосом священник повторил свой вопрос:
– Вам не дурно?
Бросив взгляд в сторону двери, Анна спросила:
– У вас есть склеп?
– Простите?
Анна произнесла медленно, почти по слогам:
– Склеп. Место, где хоронят.
Ей показалось, что священник понял наконец смысл ее вопроса. Он придал лицу соответствующее случаю выражение и сложил руки на груди, спрятав ладони в широких рукавах.
– Кого вы хороните, дитя мое?
– Себя.
22
Когда Анна добралась до приемного покоя отделения "Скорой помощи" больницы Сент-Антуан, она поняла, что ее ждет новое испытание. Придется выстоять в столкновении с болезнью и безумием.
Свет люминесцентных ламп отражался от белых кафельных стен, заполняя собой все помещение.
Сейчас могло быть восемь часов утра или одиннадцать вечера. В приемном покое было жарко, как в тамбуре вагона, удушающая атмосфера обрушивалась на людей, как тяжелая свинцовая туча, пропахшая дезинфекцией. Попав сюда, вы оказывались в зоне перехода между жизнью и смертью, где не действуют законы пространства и времени.
На привинченных к стене стульях восседали фантастические образчики больного человечества. Мужчина с бритым черепом не переставая чесал запястья, периодически зажимая голову ладонями; его сосед-клошар, намертво приклеившийся к сиденью, гортанным голосом ругал медсестер и умолял, чтобы кто-нибудь "вправил ему яйца"; чуть в стороне от них старуха в одной рубахе все время пыталась раздеться, бормоча что-то нечленораздельное и демонстрируя окружающим серое тело в слоновьих складках, опоясанное детской пеленкой. Нормальным казался только человек, сидевший боком у окна. Впрочем, стоило ему повернуться, и Анна заметила, что другая половина его лица утыкана осколками стекла и залита успевшей засохнуть кровью.
Анна не была ни удивлена, ни напугана этим Двором Чудес. Напротив. Этот бункер казался ей идеальным местом, чтобы остаться незамеченной.
Четырьмя часами раньше она увлекла за собой священника в глубину склепа и начала рассказывать о своих русских корнях и страстной вере, о том, что тяжело больна и хочет быть похоронена в этом святом месте.
Настоятель смотрел на нее с недоверием, но все-таки слушал целых полчаса и, сам того не зная, спас от рыскавших по кварталу людей с красными повязками на рукавах.
Когда Анна выбралась на свет божий, путь был свободен. Кровь на ране свернулась, и она могла передвигаться по улицам, спрятав руку под кимоно и не привлекая к себе слишком много внимания.
Больше двух часов Анна бродила под дождем, затерявшись в толпе на Елисейских Полях. Она старалась не думать, не позволяла себе приблизиться к темной пропасти своего сознания.
Она была свободна, и она была жива.
И это немало.
В полдень, на площади Согласия, она спустилась в метро. Линия № 1, в направлении к Венсеннскому замку. Сидя в конце вагона, она твердо решила получить подтверждение, прежде чем искать пути отхода и спасения. Анна мысленно перебрала больницы, находившиеся на этой линии, и остановилась на заведении Святой Анны рядом со станцией "Бастилия".
Она ждала уже двадцать минут, когда появился врач: под мышкой он держал большой конверт. Положив снимки на пустую стойку, он начал шарить в одном из ящиков стола. Анна рванулась к нему.
– Вы должны немедленно принять меня!
– Дождитесь своей очереди, – бросил он через плечо, даже не оглянувшись. – Сестра вас пригласит.
Анна схватила его за руку.
– Прошу вас! Мне необходимо сделать рентген!
Он недовольно обернулся, но выражение его лица сразу изменилось.
– Вы подходили к регистратуре?
– Нет.
– И не предъявляли полис?
– У меня его нет.
Врач окинул ее взглядом с головы до ног. Это был высокий, темноволосый, очень смуглый парень в белом халате и сабо на пробковой подошве. Загар и золотая цепочка на волосатой груди делали его похожим скорее на ловеласа из итальянской комедии, чем на медика из отделения "Скорой помощи". Он беззастенчиво разглядывал ее с улыбкой знатока на губах, потом спросил, кивнув на разорванный рукав кимоно, промокший от крови.
– Дело в вашей руке?
– Нет. Я... У меня болит лицо. Я хочу сделать рентген.
Он нахмурился и почесал поросшую жесткой шерстью грудь.
– Вы упали?
– Нет. Скорее всего, невралгия лицевого нерва. Не знаю.
– Или обычный синусит. – Он подмигнул. – В это время года многие им страдают.
Он бросил взгляд на ожидавших своей очереди пациентов: наркоман, алкоголик, старуха... Обычный контингент. Врач вздохнул – похоже, он был готов позволить себе небольшую передышку в обществе Анны.
Улыбнувшись хорошенькой пациентке широкой улыбкой средиземноморского красавца, он нежно произнес:
– Мы пропустим вас через сканер, моя дорогая мисс. Сделаем панорамный снимок. – Он ухватил ее за разорванный рукав. – Но сначала – перевязка.
Часом позже Анна стояла на каменной галерее, нависавшей над больничным садом: врач разрешил ей дождаться здесь результатов обследования.
Погода изменилась, солнце пробивалось сквозь завесу дождя, превращая его в серебряный волшебный туман. Анна вглядывалась в капли дождя на листьях, в радужные лужицы и тонкие ручейки, сбегающие по гравию к корням деревьев. Эта маленькая игра позволяла ей не поддаваться панике. Главное – никаких вопросов. Еще не время.
Справа за ее спиной раздались шаги. Врач возвращался, неся в руке рентгеновские снимки. Он больше не улыбался.
– Вы должны были сказать мне о несчастном случае.
Анна поднялась ему навстречу.
– О каком несчастном случае?
– Что с вами произошло? Автомобильная авария?
Анна в ужасе отступила к стене. Врач недоверчиво покачал головой.
– Никогда бы не поверил, что пластические хирурги научились такое делать, если бы не увидел собственными глазами. И никогда бы не догадался по вашему внешнему виду...
Анна вырвала у него из рук сканограмму.
И увидела на снимке треснувший во многих местах череп – сшитый, склеенный, сросшийся. Черные линии указывали на участки на лбу и скулах, подвергшиеся пересадке тканей; нос был переделан полностью; штифты в углах верхней челюсти и у висков поддерживали протезы.