этот знак, но он хотя бы должен был догадаться, что это вовсе не Ангелы Смерти Императора.
Ксеносы, построившие пирамиду, что выпирала из кратера, оставались для меня загадкой, но о космических десантниках Хаоса, сошедших с трапа «Громового ястреба», я знал прекрасно, поскольку сведения о них составляли обязательную частью моего багажа тёмных тайн. Необходимостью мучить себя владением столь опасной информации меня и моих сокурсников однажды потряс в своём обращении лорд-комиссар Симеон Расп.
— Вы — хранители Гвардии. — сказал он нам. — Бдительность требует знаний. Некоторые знания требует веры, чтобы выстоять. Твёрдо придерживайтесь этих истин.
Я так и сделал.
— Это Грабители Харканора.
Вверх по склону начал подниматься отряд из пяти массивных фигур в иссиня-чёрной броне, пронизанной огненными жилками. Когда неприятели подобрались ближе, мне показалось, что линии эти вовсе не нарисованы, а на самом деле проходят сквозь доспехи и шевелятся.
— Мы не сможем сражаться с ними, — сказал я. — Не таким числом и не под изматывающим огнём.
— Тогда нам нельзя оставаться здесь, — ответил Марсек.
Я ждал, что он отдаст приказ. Но он этого не сделал. Если бы мы остались ещё немного, нам бы пришёл неминуемый конец. Я повернул голову, чтобы посмотреть в кратер. У нас остался всего один путь к отступлению.
— Некоторые из проходов открыты, — заметил я, указывая на пирамиду.
Капитан удивлённо охнул. Он колебался. Я дал ему ещё секунду, думая, что и это может стать ошибкой. И тут он крикнул: «Идём вниз!».
Огонь еретиков усилился, когда мы начали спускаться. Мы пытались отстреливаться, но они, как и до этого, давали по нам залпы из надёжного укрытия, и единственное, что мы видели, это дульные вспышки. Отряд потерял ещё несколько солдат по пути вниз. Не все умерли сразу, но мы не могли задерживаться.
Один из склепов у основания пирамиды был открыт, и мы направились к нему. Когда над нами нависла древняя ночь, воплощённая в камне, мои инстинкты возопили, чтобы я остановился, придумал другой план, нашёл иной путь, но не входил внутрь. Я не послушал. Не было никакого выбора. Я заставил себя бежать ещё быстрее, пока не переступил порог. Если бы я показал неуверенность, мой пример стал бы губителен. Так что я бросился вглубь склепа первым, постоянно подавая голос, чтобы остальные знали, что я жив. Марсек мчался прямо за мной, и, когда я вбежал внутрь, он последовал, выкрикивая что-то неразборчивое, но похожее на приказ роте следовать за ним.
Как только все вошли внутрь, мы остановились, чтобы дать глазам привыкнуть к темноте. Царящий внутри мрак отчасти рассеивали зелёные узоры, сияющие на гладком камне, сродни едва горящим люминесцентным полоскам. Мы оказались в коридоре, который уходил вдаль под идеально прямой линией, и увидели достаточно, чтобы двигаться дальше, если потребуется. Марсек расставил у входа часовых, в то время как Верстен и я связались с отрядом Ганосчека. Я должен был предупредить его о десантниках-предателях.
Ганосчек и его люди укрылись в другой пирамиде.
— Мы видели их. Какие будут приказы? — спросил он.
Хороший вопрос. Я подозревал, что Ганосчек уже знал ответ.
— Ожидайте, — сказал я ему и приказал Верстену привести Марсека. Когда капитан прибыл, я обратился к нему.
— Сержант хочет знать, какие действия он должен предпринять. — С этими словами я передал трубку командиру.
Марсек на какое-то время тупо уставился на неё, но в итоге взял её. Тут же раздался крик со стороны входа:
— Приближается враг!
Марсек получил новый толчок, что был ему так необходим, и когда заговорил с Ганосчеком, голос его снова стал чётким.
— Рядом есть враги?
— Да, капитан. Они спускаются по склону.
— Уходите вглубь пирамиды, — приказал Марсек. — Используйте пространство как можно лучше. Мы поступим также. Когда выйдем наружу, мы свяжемся с вами.
Наступила пауза. Первым нарушил молчание Ганосчек:
— Капитан, тут горит освещение. Эти сооружения могут быть не такими уж мёртвыми.
— Они погребены тут тысячи лет. Что бы в них ни было, оно безусловно мертво. У нас больше ни на что нет времени. Исполняйте приказ! Вперёд!
— Принял!
Марсек отдал трубку Верстену. Он выглядел так, словно хотел чего-то от меня. Я кивнул, что, по всей видимости, его удовлетворило, и он повёл нас вперёд по коридору. Разведчиков посылать он не стал, ведь у нас всё равно не было никаких других вариантов. Сейчас мы могли надеяться только на скорость и удачу. И всё же, я чувствовал, что он помчался бы во тьму, даже если бы у нас было время изучить потенциально враждебную территорию. Я задался вопросом — вынес ли он хоть какой-то урок из постигшей нас катастрофы?
Через сто метров коридор разделился влево и вправо, а прямо перед нами оказался крутой спуск. Мы пошли вниз, и через некоторое время наклонная дорожка развернулась на сто восемьдесят градусов и вывела нас в другой широкий коридор, по всей длине которого было много ответвлений.
Мы слышали голоса и гулкий топот множества ног, доносящийся сверху. Еретики вошли в пирамиду.
— Я хочу найти место для засады, — на бегу выпалил Марсек.
То ли наши глаза привыкли к призрачному зелёному полусвету, то ли он становился сильнее, но я заметил, что в помещении множество боковых ходов, и указал на это капитану.
Тот покачал головой и отверг предложение.
— Главный тоннель слишком широк. Как оправятся от неожиданности, они смогут использовать против нас численное превосходство.
Он был прав, но я не стал упоминать, что нам стоить беспокоиться не только о численности врагов. Мне хватило услышать и того, как он снова заговорил, как подобает воину.
Быстро добравшись до конца коридора, мы миновали ещё один спуск на следующий этаж. Мы стремились как можно больше разорвать дистанцию между нами и преследователями, чтобы выиграть хоть немного времени. Мне же, однако, совершенно не хотелось значительно углубляться в постройку ксеносов. Опасность позади нас и без того была достаточно велика, а если бы мы столкнулись впереди с чем похуже, то могли потерять вообще всю роту.
На третьем уровне развилок стало ещё больше. Мы очутились в настоящем лабиринте. Хотя нам нужно было свернуть в боковой проход, существовала опасность заблудиться, как только мы уйдём с основного пути. Эта мысль, должно быть, посетила и Марсека. Он заметно колебался, взвешивая варианты. У нас оставалось мало времени, а я по-прежнему слышал, как за нами гонятся еретики. Наша фора увеличилась, самое большее — на несколько секунд. Хуже того, я уже мог различить среди общего топота преследователей тяжёлую поступь чего-то очень большого. Космодесантники-предатели тоже проникли в пирамиду.
— С вашего позволения, капитан, — вмешалась рядовая Ломмель, и едва Марсек кивнул, она тут же побежала вперёд, ныряя в один коридор, затем в другой. В третьем, похоже, она нашла, что хотела.
— Здесь, — сообщила она. — Мы должны устроить засаду здесь.
— Почему здесь? — спросил Марсек, но тем не менее сразу отправил остатки роты вперёд.
— Здесь очень тесно, и есть хороший путь отхода. На Армагеддоне я состояла в банде в подулье Тартара, сэр.
Следы непростого прошлого виднелись на ней отчётливо. Лицо было исполосовано шрамами, словно треснутое стекло. Впервые увидев её, я решил, что это следы боевых ранений. Как теперь выяснилось, я сильно ошибался. Чтобы выжить в Тартаре, ей пришлось специально изрезать себе лицо, как предупреждение врагам о том, насколько далеко она готова зайти.
— Тут почти как в подулье, — сказала она. — Только почище.
— Хорошо, Ломмель. Поделись-ка с нами своим опытом.
Девушка завела нас на несколько витков глубже. В пустых коридорах царила могильная тишина. Они казались «мёртвыми», если не считать зловещего света. Зачем он здесь, для кого? Пирамида напоминала гробницу — пусть пока мы и не увидели ничего, что подтверждало бы такую догадку — но какая нужда освещать пристанище усопших?
Пока Ломмель вела нас по лабиринту, я в уме составлял карту, отмечая каждый поворот. Через какое-то время наш отряд оказался в точке, где от узкого тоннеля, по которому мы шли, на расстоянии десяти метров друг от друга отходили два ещё более узких коридора. Они, в свою очередь, с разных сторон тянулись в помещения, по которым можно было вернуться в главный зал. Мы нашли идеальное место для создания огневого мешка и последующего беспрепятственного отступления.
— Тартар хорошо вас подготовил, — прошептал я ей, пока мы ждали врага.
— В своё время я так не считала.
— Мы редко считаем иначе.
Чтобы показать врагам, в каком ответвлении нас искать, мы немного пошумели, а Марсек специально отправил нескольких солдат создать иллюзию, что мы всё ещё убегаем по «широкому» проходу. Изменники проглотили наживку, и, бурно радуясь предстоящей забаве, бросились в нашу ловушку.
Впервые я смог их разглядеть. При тусклом зелёном свечении нельзя было разглядеть много деталей, но передо мной предстали деградировавшие существа в лохмотьях, без сомнения, снятых с разных жертв за долгие годы. Их порча пестрела сотнями оттенков, но всё же имелось кое-что общее. Лица всех этих подонков были татуированы или шрамированы. Несмотря на то, что узоры сильно различались, и их трудно было разобрать, все они представляли собой клеймо Хаоса и до глубины души вызывали отвращение.
Культисты рвались вперёд без какой-либо дисциплины или осторожности, что казалось безумием вдвойне, ведь опасность могла исходить не только от нас, но и от самой пирамиды, чуждой им не менее, чем нам. Я презрительно разглядывал еретиков, пока они не попали в сектор обстрела, и перед тем, как мы открыли огонь, я увидел одного из Грабителей Харканора, показавшегося из темноты. Источаемый им свет ужасал. Узоры на его доспехах, озадачившие меня ранее, стало возможно разглядеть в подробностях. Колдовской жар бороздил в керамите трещины, словно броня была сделан