командной палубы в большом командирском кресле, за ним, ближе к правому борту танка, размещалась аппаратура связи Эппералианта. Напротив места связиста находились посты управления оружием в спонсонах, их обслуживали третий наводчик Леонат и третий заряжающий Хувар, первый был атраксианцем, второй — парагонцем из клана Ганлик.
Прямо за креслом Банника, в тесной нише в кормовой части командной палубы сидел их новый техноадепт-аспирант, танкист из состава Первой Калидарской Армейской Группы, выбранный на эту должность техножрецами Адептус Механикус и прошедший посвящение в начальные таинства Культа Машины. Его звали Колиос, и он был атраксианцем, земляком Леоната, хотя они не были знакомы. Колиос относился к своей новой должности с глубочайшей серьезностью. Он мало говорил с людьми, но много с машиной.
Трап перед постом третьего наводчика вел на нижнюю палубу.
В снарядном погребе в кормовой части нижней палубы опытный первый заряжающий Дотриан Васкиген с все большим раздражением инструктировал своего помощника Голлфа, выходца с дикарского мира. Васкиген был переведен сюда из экипажа «Артемен Ультрус», «Адского Молота» из 7-й Парагонской роты сверхтяжелых танков, сейчас оставшейся на расстоянии многих световых лет отсюда. В носовой части, слева и выше места механика-водителя, размещался второй наводчик Джемерон Ло Каллиген, тоже с Парагона. У Ганлика и Каллигена были те же клановые имена, что и у двух погибших товарищей Банника. Выжившие из экипажа «Марса Победоносного» называли новичков по личным именам, а не клановым. Воспоминания были еще слишком свежи.
Новый экипаж, новый танк, новый мир и Банник в новой должности командира. Его подчиненные пока представляли собой разнобойную шайку, и Банник изо всех сил старался превратить их в единую команду. Банник являлся представителем парагонской аристократии, и его власть командира над соотечественниками подкреплялась общественными нормами Парагона. Атраксианцы были очень милитаризованным народом и дисциплинированно подчинялись ему как старшему по званию, хотя их недоверие к нему было очевидно, и их культура плохо сочеталась с культурой парагонцев. Атраксианцы были все равны по общественному положению, парагонцы — нет. Культурные особенности парагонцев атраксианцы считали декадентскими глупостями. Но, по крайней мере, у тех и других была склонность к работе с машинами. У дикаря Голлфа таковой не было вовсе. Он был сущим ребенком, глуповатым, и, как казалось Баннику, даже умственно отсталым, имевшим лишь самые примитивные понятия о дисциплине и каких-либо социальных навыках. Баннику не нравилось использовать телесные наказания для воспитания подчиненных, но идиотизм Голлфа переходил все пределы.
И наконец, их механик-водитель Карлок Шоум, савларец. Воры, убийцы и насильники, набранные в отстойниках тюремного мира, савларцы были подонками худшего сорта. И назначить такого типа в их экипаж было просто оскорблением. Прочие члены экипажа относились к нему с неприязнью, и Банник, конечно, не доверял ему.
Что делать с этим Шоумом?
Оказавшись отделенным от остальной роты из-за задания инквизитора, Банник мог задать этот вопрос лишь самому себе.
Когда флот вышел из варпа спустя неделю пути от Шен-Ли, почетный капитан Ханник, командир 7-й роты сверхтяжелых танков вызвал Банника к себе. Банник был удивлен, увидев, какой тесной была каюта Ханника — не многим просторнее, чем у него самого. Звание давало не слишком много привилегий.
Ханник, рассеянно перебирая документы, без особой необходимости перекладывая и так аккуратные стопки бумаг, справился о здоровье лейтенанта.
— А как твои люди? — спросил он.
— Разрешите говорить откровенно, сэр?
Ханник махнул рукой. Почетный капитан во многом был человеком эмоций. Иногда он был склонен к сдержанной формальности, чтобы скрыть свои чувства. В других же случаях, на отдыхе или при других подобных обстоятельствах, к нему возвращалась его обычная сентиментальность. Сегодня был именно такой случай. Командир Банника выглядел измученным и расстроенным, как и тогда на Калидаре, когда он стоял на крыше здания после боя за улей Мерадон. Сегодня Банник мог говорить свободно.
— Разрешаю. И присаживайся, Банник, мы не на плацу.
— Спасибо, сэр, — Банник придвинул к себе легкое кресло. — Они в основном молоды и неопытны, за исключением Васкигена.
Почетный капитан посмотрел на него. Банник и сам не был опытным командиром «Гибельного Клинка».
— Васкиген хороший танкист. Нам будет не хватать его на «Артемен Ультрус».
— Мне трудно заставить их сработаться, — продолжал Банник. — У меня в экипаже три парагонца, но остальные не с нашего мира, — его голос слегка дрогнул при упоминании родного мира. — Двое атраксианцев из 18-й Атраксианской роты сверхтяжелых…
Ханник бросил потрепанный блокнот на стол и вздохнул.
— Да, да. Они тебе пригодятся, у них хоть какой-то опыт… — он сел на койку и устало потер лицо.
— Дело в том, сэр, что у них нет опыта, — возразил Банник. — Они и в своей роте были только что призванными новобранцами, не более того. Но другие еще хуже. Какой-то тощий заморыш, который даже не может нормально говорить на готике. Я не представляю, в каком полку такого нашли…
— Он босовар. Босово — дикарский мир, — пояснил Ханник. — Не идеально, конечно…
— Сэр?
— Призывники оттуда присоединились к флоту на Молд Квартус. Я был решительно против его назначения к нам, если на то пошло.
— И еще савларец… — протянул Банник.
— Да, — довольно резко сказал Ханник.
— Они с Меггеном не ладят.
— Савларец… — Ханник взглянул на список экипажа на столе. — Шоум? Тебе же приходилось работать с ним раньше?
— Да, сэр. При атаке на заброшенный рудник на Калидаре, перед последним наступлением. Он сопровождал нас в разведке. Слушайте, я не возражаю против него, — это была ложь; Банник относился к савларцам с тем же предубеждением, что и все остальные, — но другие члены экипажа не доверяют ему. Я… — Банник запнулся. — Впрочем, я тоже ему не доверяю.
Ханник выдохнул и провел рукой по волосам, которые казались необычно потными и грязными. Вообще Ханник выглядел нездоровым.
— Я не буду подслащать это глисом, чтобы стало вкуснее, — заявил почетный капитан. — Тебе придется заставить экипаж сработаться. Ты знаешь, как техножрецы вмешиваются в назначение членов экипажа. Мы не можем выбирать. Они со своей нумеромантией, ритуалами и тому подобным настаивают, что машины сами делают свой выбор.
Банник кивнул. Он и сам попал в экипаж «Гибельного Клинка» из-за такого вмешательства Культа Машины.
— Да, сэр.
— Кто мы такие, чтобы сомневаться в воле Омниссии? Их методы всегда хорошо работали, — Ханник пытался заставить свой голос звучать оживленнее, но все равно не мог скрыть усталость. — В каждом из этих новобранцев есть что-то. И твоя задача — разобраться что именно, и заставить это работать на тебя и на «Честь Кортейна». Это часть того, что является обязанностью почетного лейтенанта. Ты меня понял?
— Да, сэр.
Ханник кивнул. Его внимание снова отвлеклось, и он рассеянно уставился в угол стола. Помедлив немного, он протянул руку и достал из стопки потрепанную папку, украшенную печатями и перевязанную лентой.
— Лучше скажу сразу, — резко заявил он. — Боюсь, что у меня для тебя еще плохие новости. Ты откомандирован, — Ханник протянул ему папку, — в распоряжение Инквизиции. Тут я тоже ничего не мог поделать. Сейчас я вообще мало что могу сделать. Буду рад, когда мы, наконец, уберемся с этого корабля.
— Сэр? — Банник взял папку, взглянув на инквизиторскую эмблему “I” с черепом на восковой печати в центре картонной обложки, и открыл ее. Большая часть текста на листках внутри была замазана черным.
Ханник пожал плечами.
— Такое случается. Роте сверхтяжелых танков нечасто доводится сражаться в полном составе в течение долгого времени. Знаешь, в этом есть и преимущества. Ты будешь путешествовать больше, чем обычный солдат, увидишь больше разных мест, больше будешь участвовать в боях. Потом ты к нам вернешься, это условие всегда часть соглашения. Когда и если возможно, нас стараются возвращать после откомандирования. Всегда. Техножрецы на этом настаивают. Материально-техническое обеспечение и знания Омниссии.
— Танк вернется, даже если мы не вернемся? — уточнил Банник. Он смотрел на отредактированные тексты из папки, но их содержание не говорило ему ни о чем.
Ханник поморщился.
— Что-то вроде того. Слушай, Банник, я не буду врать, что это легко. На таких заданиях может быть очень трудно. Ты окажешься один, без поддержки роты, вдали от соотечественников. Ты можешь даже оказаться старшим по званию офицером, и тебе придется командовать солдатами, собранными с разных частей всего сектора. Я знаю, что ты еще новичок, и если хочешь знать мое мнение, тебе еще рано на такие задания. Но это то, что мы должны делать, так уж складываются обстоятельства. Не всегда Императору нужно собирать всю Его мощь в одном месте. Наши силы сейчас слишком растянуты, сильнее обычного, из-за крестового похода Лорда-Соляра. Но иногда одного удара бывает достаточно. Один правильно нанесенный удар может расколоть камень. И молотом для этого удара можешь быть ты, Банник. Это твой долг и это честь для тебя. Ты был избран, избран самим «Марсом Победоносным».
— Да упокоят Император и Омниссия его дух, — произнес Банник. Ханник склонил голову в знак памяти, потом продолжил:
— С точки зрения техножрецов это значит, что в тебе есть что-то, и они правы. Я бы никогда не повысил тебя в звании, если бы и сам так не считал. По крайней мере, на это у меня есть полномочия.
Ханник слабо улыбнулся. Его зубы были желтыми, кожа выглядела болезненной. Вдруг лицо его исказилось, и он закашлялся.
— Сэр?
Ханник отмахнулся. Банник мог лишь беспомощно наблюдать, как грудь капитана конвульсивно содрогается. Кашель затих только спустя минуту. Когда Ханник снова заговорил, его голос был хриплым.