также любых врагов, которые могли устроить засаду. Путешествие предстоит короткое, но очень опасное.
Я снова надел фуражку и позвал сержанта. Когда она отдавала честь, её взгляд нервно метнулся к Исаие. — Сэр?
— Сержант, мне нужно, чтобы ты отобрала двенадцать человек и сформировала из них отделение. Восстановите баррикады и вычистите и перезарядите автопушки. Теперь ты отвечаешь за оборону моста.
Кроуэлл кивнула. — А трупы, сэр?
— Соберите наши и похороните. Остальные сожгите.
Кроуэлл снова отдала честь и ушла исполнять приказы. Я повернулся к Исаие.
— Я оставлю здесь небольшой отряд, — сказал я. — Это означает, что я могу предоставить вам два полных ударных отделения, плюс я, жрец и наш псайкер. Этого достаточно?
— Достаточно.
Я позвал Велеса. Среди мёртвых культистов можно было найти оружие и силовые обоймы лазганов, которые мы могли бы использовать, и я решил поручить ему наблюдение за этой неприятной обязанностью. Но едва он, хромая, приблизился, как я увидел, что лицо Исаии напряглось, и он впился в Велеса горящим и полным ненависти взглядом. Он даже зарычал на него.
Велес уставился на землю и прикусил нижнюю губу. Его таинственные способности всегда приводили к проблемам в полку. Все старались держаться подальше от него, и никто кроме меня не доверял ему полностью. К нему относились примерно как к неразорвавшейся бомбе: сейчас безопасная, но может сработать в любой момент и когда это произойдёт лучше находиться как можно дальше.
Сейчас же происходило нечто большее. Глаза Исаии горели враждой, а не подозрением. Велес поник под взглядом Храмовника, пока я отдавал ему приказы найти любое оружие и боеприпасы.
— Особенно огнемёты, — добавил я. — Я видел у некоторых.
— Так точно, сэр, — пробормотал он.
— Я могу дать тебе максимум пятнадцать минут. Возьми всё, что нужно и встречаемся здесь.
— Нет, — произнёс Исаия. — Это не пойдёт с нами.
От меня не ускользнул смысл безличного местоимения. — Я не осмелюсь войти в город без него, — ответил я. — Он — прорицатель. Он поможет обнаруживать ловушки и засады, чем всегда и занимался.
— Псайкер — ворота для тварей и сил, которые вы не способны постичь. Маргх легко уведёт его на путь разрушения.
Я понятия не имел о ком или о чём говорил Исаия, но был полон решимости взять Велеса в Риклор. — На нём имперские символы и он владеет посохом зарегистрированного псайкера. Это недостаточная гарантия для вас?
Исаия мгновение смотрел на меня, и я приложил все усилия, чтобы выдержать его ледяной взгляд. — Если бы время не работало против нас, то я оставил бы вас здесь и нашёл других проводников, — сказал он, направляясь в зияющую пасть “Лэндрейдера”. Остальные Храмовники последовали за ним, не произнеся ни слова.
Ланц хмуро посмотрел на меня. — Вы забываетесь, капитан. Все мы — слуги Императора, но Ангелы Смерти ближе к Его божественности, чем смертные. Им нужно повиноваться, а не спорить с ними.
— Сэр, — тихо сказал Велес. — Я согласен. Вы должны были согласиться.
— Возможно. Но раз мы идём в город, то я хочу иметь всю защиту, на которую могу рассчитывать.
Тёмные шпили Риклора на горизонте напоминали зазубренные зубы колоссального монстра, затаившегося в засаде и собиравшегося проглотить нас целиком.
Путешествие по шоссе шло без происшествий. Небеса по-прежнему оставались угрожающими и тошнотворными, а ветер всё время дул через пустую равнину. Ланц, Велес и я шли вместе, а “Интегума” грохотал немного позади. Впереди солдаты двигались цепью поперёк дороги. Двое из них несли огнемёты, которые забрали у мёртвых сектантов. Рядовому Медрано, самому молодому во взводе, доверили один из двух оставшихся вокс-передатчиков. Я подумывал взять три найденных гранатомёта, но, в конце концов, оставил их сержанту Кроуэлл. Если задание в Риклоре закончится неудачей и только расшевелит обезумевших и мутировавших жителей, заставив их вырваться из развалин подобно рою рассерженных шершней, то они ей понадобятся, чтобы сохранить мост в имперских руках.
Когда мы приблизились к городу, тёмно-оранжевый туман — миазма, как называл его Исаия — стал гуще. Он собирался в низменностях, таких как воронки от бомб, или в подбитых транспортах вдоль обочин, и цеплялся за лодыжки тонкими щупальцами. Туман пах медью, глаза из-за него начали слезиться и наливаться кровью. Горло разбухло изнутри и стало тяжело глотать. У трёх солдат пошла кровь из носа, а остальные иногда кашляли. Хуже всего, что сильно упала видимость.
Мы подошли к внешней защитной стене. Огромные куски камнебетона упали с её вершины или отвалились от облицовки. Шоссе опускалось в широкий туннель, заполненный вихрями газа. Мы начали спускаться под стену. Четверо солдат зажгли флаеры, омыв туннель колеблющимся оранжевым светом и призрачными тенями. КПП стояли пустыми, брошенные огневые позиции заржавели — отличное место для засады и, разумеется, спустя несколько секунд мы столкнулись с первой ловушкой.
Она оказалось тем, что мы кадианцы называли УЯ — ударным ядром — и представляла собой немногим больше, чем лист пластали на земле. Под ним находилась канистра, плотно забитая взрывчаткой. Если бы “Интегума” наехал бы на ловушку, то сработал бы взрыватель и лист пластали врезался бы снизу в танк на скорости в несколько раз превышавшей скорость звука. Сержант Инграм, человек с сами крепкими нервами, которого я знал, обезвредил устройство и на всякий случай убрал канистру в рюкзак.
Дорога пошла вверх, и мы появились с другой стороны стены. Ветер исчез и пошёл небольшой снег, испачканный мерзкими зелёными миазмами. Перед нами лежало открытое пространство с брошенными транспортами и рощицей увядших деревьев. Мы аккуратно шли между машинами, высматривая нажимные мины или растяжки. “Интегума” появился из туннеля и покатился вперёд, заодно громко раздавив гусеницами десяток машин.
Я протёр сухие глаза. — Знаете, сначала я был вне себя от радости при мысли, что у нас есть танк — верный Терре танк — но это смешно.
— Каждая несчастная душа в городе услышит наше приближение за несколько миль, — ответил Инграм.
Я был полностью согласен. “Лэндрейдер” был очень мощным оружием, но он также приманивал огонь. Придётся увеличить дистанцию, но и не оставить танк совсем один.
Хотя я не испытывал желания разделять наши и так малочисленные силы, я приказал Инграму взять половину рядовых и сформировать разведгруппу. В неё отобрали самых быстрых солдат, и я удостоверился, что они пойдёт налегке, оставив лишний груз нам.
Я развернул нарисованную от руки карту и разгладил на капоте машины. Инграм и я изучали её несколько минут, пальцами проводя пути по лабиринту улиц. Мы рассмотрели несколько вариантов, пока не выбрали основной маршрут. Инграм взял бумагу и ушёл с разведчиками.
Мы медленно продвигались к собору в центре Риклора, а оранжевый туман становился всё хуже. Обрушившиеся здания и кучи обломков появлялись прямо перед нами и исчезали в небытие, как только мы проходили мимо. Мы видели не дальше чем на полдома в любом направлении. Едва ли ни единственными звуками были наши шаги, когда мы пробивались сквозь растущие сугробы, и далёкий гул двигателя “Интегумы”. Иногда тишину нарушали резкий визг или скрежет металла о металл, но мы ни разу не обнаружили источник звука.
Мы проходили мимо разбитой витрины, когда услышали хруст стекла и ботинок о камни. Все гвардейцы вскинули лазганы, а я достал пистолет. Из-за угла показался один из разведчиков. Увидев направленное на него оружие, он резко остановился. С широко раскрытыми глазами и тяжело дыша, он махнул рукой, указывая на что-то на соседней улице.
Я понял сразу. Зажёг флаер и бросил на перекрёстке, показывая космическим десантникам, куда мы свернули, затем махнул разведчику. — Веди, — сказал я.
Он повёл нас за угол по узкой боковой улочке. Когда она вывела нас на круглую площадь, он остановился, опираясь руками в колени и тяжело дыша. Рядом стояли остальные разведчики. Их лица были бледны.
— Мы решили, вам стоит увидеть это, сэр, — сказал один из них.
В центре площади возвышалась трёхметровая колонна с каннелюрами, на которой когда-то стояла статуя давно умершего имперского аристократа. Она теперь валялась на улице лицом вниз, полузасыпанная снегом. На её месте кто-то или что-то сложил пирамиду из трупов. В куче я мог различить мужчин и женщин, молодых и старых, темнокожих и светлых. Некогда граждане Риклора, верные слуги Империума они стали гротескным памятником злу. Их руки, ноги и тела соединялись замороженной кровью из тысяч ран. Багровые сосульки свисали до самой земли, сливаясь с лужами. Но это было ещё не самым худшим.
— Они… у них нет… Где головы? — наконец сумел сказать я.
— Их здесь нет, сэр, — ответил сержант Инграм сквозь зубы. — Мы искали.
Ланц начал тихо молиться, чтобы Император забрал души несчастных под Свою опеку. Несколько солдат последовали его примеру.
— Велес, — произнёс я, всё ещё продолжая смотреть на мерзкое зрелище, — что это, по-твоему, значит?
Псайкер, хромая, подошёл к основанию колонны, поскользнулся на луже замороженной крови, восстановил равновесие и схватился за холодный камень. Он закрыл глаза, и мышцы на его щеках задёргались.
Он одёрнул руку от колонны. — Капитан, мы в очень большой опасности.
Прежде чем он успел уточнить, нас омыло ярким светом. “Лэндрейдер” повернул за угол и медленно полз к нам. Установленные над гусеницами прожекторы осветили площадь всеми оттенками белого. Машина остановилась, и с громким лязгом открылась передняя рампа.
Кастелян Исаия направился к нам. Я хотел спросить его, заметили ли космические десантники что-нибудь необычное или незаметное, но передумал. Предводитель Храмовников по-прежнему был без шлема, и он прищурился, рассматривая отвратительный памятник.
— Император свидетель — я стократно отплачу за это Самнангу Маргху, — произнёс он, выдохнув густое облачко в холодный воздух. Затем он повысил голос, обращаясь к нам. — Нет времени отдыхать. Мы скоро лишимся и той малости дневного света, что у нас есть. Сколько осталось до базилики?