— Мы же всё равно сможем отрезвить, — широко улыбнулась она.
— Как была дурочкой, так и осталась, — посетовала Вероника.
— Каждый цветочек хочет вырасти и распуститься, Ника. Здесь для меня лучшие условия.
Я усмехнулся резонности ответа, но сразу же взял серьёзную ноту:
— Жители наверняка помогут ему. Давайте зайдём сначала к Лин, а потом куда скажут?
Сердце кузницы — печь и наковальня. Огонь им не страшен, а дерево можно легко остроить — так и вышло: без всякой раскачки, вся беднота поднялась помогать Козьме, словно ждала сигнала. Мы наслушались сплетен досыта, что выпивоха он, но как человек — хороший. Очень много помогал по ведению хозяйства, да и не сложно догадаться, что весь инвентарь постоянно требует ремонта, а когда и замены. Козьма — кузнец с золотыми руками и любит это ремесло. Нашлась и жена с шестью детьми и если бы не Валентина, — большая любительница развесить уши, — мы не стали бы погружаться в историю их семьи, однако, спустя несколько минут, из глаз дородной женщины побежали слёзы, а вскоре вообще пошли признания в любви к горе-мужу и хвалебные оды мастерству. Валентина так прониклась, что в два счёта уговорила её вернуться.
Удивительное зрелище — смотреть как всем скопом люди занялись строительством: в руках появились плотницкие инструменты, на лицах решимость и радость, а сам Козьма среди первых порхает, если так можно выразиться при его габаритах, среди сельчан. Возвращение жены стало событием — он воспрял и распрямился, от былой апатии не осталось и следа.
Признаться, мы приготовились к реакции Гильдии: встали поодаль и с опаской поглядываем на выходы с улиц. Что стоит Гузаму снарядить отряд перебежчиков для, скажем, подтверждения их лояльности? Или вообще попросить Валида навести ужаса магией? Будь я на месте злодеев, то так бы и сделал: сбить пламя воодушевления, что царит сейчас в сердцах жителей — это гарантированная победа. Печально будет, если Гузам решиться, но мы готовы дать бой.
Видимо, Рейвиолла тоже не хочет тянуть с выполнением задания — кузница строиться как в играх быстро. Не только пока мы не смотрим, но и буквально на глазах. Эффекта ускоренной перемотки нет, просто работа спорится. Валентине стало скучно и она присоединилась к жителям.
Я даже рассмеялся, когда вместе с появившимся дымком над трубой, нам упал опыт — пятьсот единиц! Хочется быть предвзятым к миру Богини, но всякий раз он подкупает своей продуманностью и намёками.
Не сговариваясь, мы подошли к свеженькой кузнице. В печи полыхает багровое пламя и манит к себе. Сгущаются сумерки и воздух наполняет вечерняя свежесть. Вместо того, чтобы разойтись, жители стали стаскивать столы и накрывать на них. Валентина радостно подключилась, поделившись немерянными запасами.
Козьма подошёл трезвым. На руках мелкая девочка, возле ног крутится мальчик постарше.
— Хотел спасибо сказать, — смущённо пробасил он. — Я тут решил — завяжу с выпивкой. Хочу слово дать: отныне больше ни глотка этого зелья не сделаю. Хватит уже горе плодить.
Валентина заметно скисла. Я же кивнул и протянул ему руку — у самого большие, но Козьма отличается просто гигантскими лапищами. Давить не стал, просто сжал покрепче.
— В моём доме и кузнице вы всегда желанные гости. За работу брать денег не буду, только материалы. А если со своими придёте, то вообще бесплатно.
Переглянувшись, мы поблагодари Козьму. В целом, за помощь трём лидерам бедняков система выдала ещё двести опыта — это более чем в два раза меньше, чем за помощь конкретно Козьме. Странно, похоже задание было особым или мы выполнили его необычным образом.
Нас затянул праздник, повеяло лёгкостью и вся хмарь от обстановки в Захолменской развеялась. Козьма стойко отказывался от предложений немного выпить, предлагавшего тут же начинали увещевать и стыдить, но само дело заканчивалось тостом. Мы на особом счету: Валентина с радостью принимает участие в пьянке, а нам остаётся наблюдать и закусывать нехитрой едой.
Пришла ночь, а с ней речи жителей начали менять настрой. Наконец, поднялся Козьма и попросил тишины:
— Вот сижу и думаю: а чего мы терпим всё это? Ну ладно, Иссука мы выбирали, а Гузама-от — мастера вхожие в Гильдию. Я разве кому глаза открою, если скажу, что Иссук ничего не решает? Нет. А выходит нами правит тот, кого мы не выбирали. Так и что теперь, сидеть? Терпеть будем или попросим ответа?
К небу взвились кулаки и голоса. Не осталось никого, кто бы хотел возразить. Завозилось людское море и плеснуло по улице вверх…
На пороге(не вычитана)
— Ой! — вскрикнула Агния, глядя на это. — А что теперь будет?
— Хорошего — ничего, — ледяным тоном отозвалась Вероника, — но и избежать этого было нельзя.
— Будет весело, — в свою очередь отозвалась Валентина. — Пошлите скорее!
Делать нечего — это же мы активно помогали бунту вызреть. Я спешно повёл группу в обход по другой улице. Над деревней начинает подниматься шум. Послышался бой стекла, отчего Агния опять вскрикнула.
Я обернулся к ней с улыбкой и говорю:
— Всё будет хорошо. Не переживай сильно. Сейчас попробуем уладить конфликт.
Площадь — место лобное, а потому там и только там суждено случаться столь массовым делам. К моменту, когда мы подбежали, пьяного Исука уже выволокли из дома и немного поколотили. Рядом бьётся дородная женщина — кто-то из родни, а вот со стороны мастерских слышен мат и звон железа. Гильдейские отреагировали как-то уж слишком споро, словно готовились. Вчерашние соседи разбирают отборное оружие, чтобы дать отпор беднякам.
Признаться, я растерялся от масштаба действия. Валентина за бедных — хочет побольше огня и крови. Вероника явно не ожидала такого развития событий и сторону принимать не будет. Агния в панике, но нашей ответственности никто не снимал и мы обязаны что-то сделать.
— За мной, — бросил я и потянул меч. — Вероника, Агния — страхуйте нас, но если будут окружать — отступайте. Валентина — делай как я говорю, хорошо? Права на ошибку у нас нет.
Тут я немного лукавлю, есть такое право — просто уверен, что для Рейвиоллы пожертвовать хоть всей Захолменской не проблема, но как потом друг другу в глаза смотреть?..
На площади всё смешалось: торговые палатки и навесы большей частью уже поломали и опрокинули; стащив это к центру, подожгли огромный костёр; в зажиточных домах идёт разбой и насилие, а спереди, с улицы, что огибает главный трактир, уже сформировался ударный отряд. Вооружены хорошо, есть даже пластинчатая броня. Я попытался высмотреть Гузама, показалось, что силуэт мелькнул за рядами экипированных жителей.
— Козьма! — окликнул я. — Останови разбой! Сначала нужно поговорить. Уже ясно, что вы просто так не разойдётесь.
Он сильно взволнован и я понял, что тоже не ожидал подобного. Утерев пот и сажу, кивнул. Начал выкрикивать сельчан.
— Так это что, — раздалось сбоку, — теперь Герои будут жирную сраку Гузама защищать?
Я обернулся: трое мужиков в ветхой одежде, с палками и одним мечом, четвёртый уровень.
— Дураки, что ли?! — зло отозвался я. — Тут всё сгорит из-за вас. Что потом делать будете? Это выход?!
— У меня четверо детей по лавкам! — выбежала вперёд женщина с полусумасшедшими глазами. — Голодают! Это всё они виноваты.
Толпа взвыла. Я зло оглянулся, выхватив растерянные взгляды Лин и её отца. Вдруг над головами взвился фейерверк и с хлопком разорвался. Многие присели.
— Тихо вы! — услышали мы голос Ильсы. Травница оттолкнула селянина с вилами и вышла к нам. — Ну, чего собрались?! Герои верно говорят — кровавая баня лучше не сделает.
— Гузам не дурак, — добавил я, — если уже не отправил гонца, то обязательно сделает. Наместник снарядит карательный отряд и тогда всё будет зря.
Я чуть не заулыбался от собственной догадливости и тут же поймал взгляд одобрения от Вероники.
Пыл людей поугас. Зашелестели испуганные разговоры, но я не дал нерешительности укрепиться:
— Мы за вас и тоже хотим справедливости. Нам уже всё известно: и про то, как Гильдия поставила вас бедственное положение, и про колдуна Валида. Не бойтесь, сегодня мы со всем разберёмся.
— Люди! — басовито вскричал Козьма. — Хватит разбойничать. Герои дело говорят. Кто нам помогал? Они! Это же посланники самой Рейвиоллы, так чего мы? Хотите с ними схватиться, а тогда на нас проклятие ляжет и уже ни мы, ни дети наши жизни не увидят. Все помрём.
Толпа одобрительно загудела. Вперёд вышла Лин:
— Люди, миленькие, — едва не плача, взмолилась она, — я же ещё не успела рассказать — папеньку моего, думаете, кто с одра поднял? Не Валид. Сами знаете, что мы ему серебро собирали, но не работает его магия на доброе дело. Вот эта жрица Золотистой хоругви вылечила папеньку! А сами они спасли добро наше от разбойников, ну да про это вы знаете. Я вас очень прошу, — упала она на колени, — послушайте что говорят Герои. Как они скажут, так и сделаем.
С людей спала пелена гнева. Гул одобрения стал громче, а на лицах появились улыбки. Я ответил тем же.
— Вот и хорошо. А теперь давайте думать, — оглядел я окруживших нас людей. — Эти вон, серьёзно намерены биться. Ваши братья и друзья. Хотят сохранить своё положение и это в нас тоже вызывает гнев, но они выполняют приказы Гильдии. Так давайте спросим с Гузама и гильдейских, а не будем зря лить кровь.
Я развернулся и повёл отряд к рядам вооружённых жителей. Толпа последовала следом, немного отстав. В руках факелы и простецкое оружие. Нам же противостоит довольно сильный отряд, от первого до четвёртого уровня, да и защищены лучше. Справиться можно, если использовать зелья, да и поддержка будет. Так что разговор может состояться.
— Зовите Гузама, — крикнул я. — И всех гильдейских.
Вперёд вышел воин четвёртого уровня в пластинчатой броне. Тоже с двуручником. Взгляд из под железного шлема полон ненависти, как и голос:
— Чего командуешь? Мы служим только Гузаму. А вам советую разойтись.
Валентина не выдержала: