— Слышь ты, червяк, если не завалишь пасть, я выпотрошу тебе кишки, но перед этим ты, мразь, увидишь как я убью всех твоих детей! — выплюнула слова она с такой яростью, что воин отступил на полшага. — Чё смотришь, козёл?! Быстро пошёл Гузама звать! Матус! — повернулась она ко мне, трясясь от гнева. — Дай мне его убить!
Я медленно перевёл взгляд на их командующего.
— Повторяю ещё раз: мы приглашаем на переговоры всех представителей Гильдии. В противном случае вы будете убиты, а что будет с вашими домами и близкими я не знаю, но их, — показал рукой назад, — отговаривать мстить больше не буду. Думаешь нам не хватит сил справится с вами.
По коже пошёл мороз, кровь вскипела от предвкушения боя. Я даже готов разрешить Валентине устроить то, что она обещала.
С рук Вероники сорвалась молния и ударила в ноги предводителю. Тут же трескучее пламя возникло над левой ладонью и сжалось в огненный мяч. По строю вооружённых жителей прошла волна испуганных возгласов.
— Ой, а кто это у нас тут магией балуется? — едким голосом проговорил некто в плаще — мужчина вышел из-за спины командира и откинул глубокий капюшон.
— Валид… колдун… — выдохнула толпа сзади.
Пятый уровень! Опасный противник.
— Отойдите все назад, — бросил я людям, а потом уже отряду: — Агния, всё внимание на ваши жизни! Валентина, перекинь всем ещё зелий.
“Победить Валида” — подоспело уведомление и начался бой.
— Рывок! — выкрикнул я и со злой радостью обрушил удар на колдуна.
Блокировано двадцать пять урона, а самих жизней восемьсот. В меня вонзилась острая льдина, сотворённая Валидом — минус восемьдесят пять!
Рядом с колдуном возникло два здоровенных призрачных волка, но они стали оббегать нас Валентиной и я сразу понял кого будут атаковать. Валид — не тупой гоблин, мне надо быть вдвойне внимательным.
Ещё одна льдина, а на Валентину стала опускаться замораживающий вихрь. Она заметно замедлилась и сразу начала отборно ругаться, поминая Валида самыми грязными эпитетами и вспоминая все расхожие стереотипы про стариков.
Морщинистое вытянутое лицо перекосило от злости. Меня от очередной сосульки взяло ослабление Заморозка — на две секунды обездвижен и по двадцать жизней в минус.
— Удар силы! — успел выдохнуть я, прежде чем получить очередную Заморозку.
Валид сыплет заклинаниями каждую секунду. Маны, похоже, у него в раза три больше нашего. Вероника не отстаёт в напоре, но ей надо отбиваться от волков, коих уже четыре. Мана стремительно кончается, хорошо хоть у Агнии больше половины. Она заботливо укрыла нас Щитом божественной помощи — хиленький пока, но лучше чем ничего.
У Валида не стало двух третей здоровья, тут он вздел руки, воздух засветился красным, а вокруг тощих старческих рук начал сгущаться воздух. Секунда и они превратились в лапы монстра с длинными острыми когтями. Я тут же получил удар на сто очков — мерзкий гад!
— Удар силы!
Атаки магией прекратились, вот только лапищами он орудует с двойной скоростью — два удара в секунду. По сто!
Агния сколдовала лечение, я дважды выжал фиал с зельем исцеления. Ещё удар!
Валентина рубит остервенело. Заморозка совершенно вывела её из себя. Не обращает внимание на полоску жизней, в которой осталось меньше половины.
— Агния! — крикнул я. — Лечи Валентину.
И снова удар.
— Рывок! — ушёл я за спину Валида. Урона не дал, но атаки сзади должны ранить сильнее.
И точно — критический урон с кровотечением. Ещё два удара.
— Удар силы!
С криком полным боли, Валид завалился на бок и упал. Тело осталось лежать, а не исчезло как это обычно бывает.
На площади повисла тишина. В пылу боя не особо обращал внимания, но с обеих сторон была поддержка: бедняки подбадривали нас, а вооружённый отряд болел за Валида. Робко загавкала собака, а за ней другие. Послышались первые голоса.
— Да расступитесь вы! — устало прикрикнул Гузам и вышел на место боя. С горечью на лице посмотрел на поверженного колдуна, потом перевёл взгляд на нас. Я напрягся, всем видом показывая, что готов бороться дальше, но на лице Гузама читается только обречённость. Он тяжело вздохнул и выдохнул. — Вы победили. Очень жаль, что не удалось переманить вас на сторону прогресса, но суд истории состоялся. Чего вы хотите?
Потребовалось время, чтобы выстроить диалог: люди за нашими спинами наперебой начали кричать каждый своё, а те, что вооружены, возмущаться решением Гузама. В итоге, собрались в главном зале трактира: мы, Гузам, гильдейские, Исук, Козьма, Ильса и Лин с отцом. Начался совет…
Представители бедняков заметно растерялись, разве только Ильса хитро посматривает на всех. Гильдейские мастера в равной доле опаляют ненавистью и нас, и затейщиков бунта. Гузам с грустным ожиданием переводит взгляд с Козьмы на отца Лин.
— Ну это… — прочистил горло кузнец, — мы посовещались и решили безобразие прекратить. Вы тут винище пьёте, жрёте от пуза, а мы в долгах, как в дерьме. Надоело нам.
— А сам-то вино не пьёшь? — тут же вернул Исук, пьяно икнув. По его лицу расплываются синяки, а левый глаз полностью заплыл.
Козьма смутился, но заговорил отец Лин:
— Упыри вы! Сколько крови попили уже, а всё мало. Ссуды эти… проще в петлю залезть, чем отдавать. С каждым годом всё больше, а ведь честно отдаёшь. А Валида когда привели в деревню — хоть медяк мужики получили за восстановление башни? Ты, Исук, что нам плёл, пьяный бес? Надо потерпеть, колдун в деревне — это к добру, это урожаи и лечение хворей. Вылечил он мою хворь? А коровы мёрли прошлой весной — пришлось покупать втридорога, но с чьих денег?! — в гневе вскричал он. — С гильдейских скажете? Ваши трудолюбивые ручки это золото заработали? Хрена лысого, вот я что скажу. Да, когда-то вы сами работали в своих мастерских, честно обращались с подмастерьями, но сейчас наши дети делают всю чёрную работу, а получают копейки. Салим, ты жирный, как боров, хочешь сказать, что от трудов праведных?!
— Пошёл к чёрту в зад, — гулко отозвался один из мастеровых.
— Это ты раньше мог сказать, свинья, — в гневе рыкнул отец Лин, — а сейчас, если будешь так обращаться ко мне — повесим! Выберем получше брусок в твоей мастерской и повесим.
— Так-так! — встал Исук. — Нам надо всем немного успокоиться. Собрались же поговорить.
Повисло молчание. Первой заговорила Вероника:
— Гузам, а вы что скажете?
Он пожевал губами и отвечает:
— Я пока не услышал деловых предложений. Не понимаю что нужно сделать Гильдии — раздать все деньги беднякам? По-выгонять всех глав мастерских с деревни, а что останется? Каждый из них доказал свою эффективность. Продукция каждого ремесла приносит высокий доход, какая разница — работает ли хозяин мастерской сам или всю работу делают подмастерья и помощники? Мы можем поднять им оплату. Но не делать же её равной главным мастерам — таких средств просто нет. Из отчислений в казну мы развиваем деревню, улучшаем нашу жизнь. Прискорбно, что некоторые наши жители уже не помнят какой была Захолменская до общего, замечу, решения создания Гильдии.
— Вот-вот, — отозвался Исук. — Так и было. То есть, так и есть.
— Ах ты ж… — вырвалось у отца Лин. — Хитрый лис!
— Вы бы это, — мрачно заговорил Козьма, — дальше рынка почаще бывали. Давно вас там видно не было. Может быть, про хорошую жизнь людей меньше бы говорили.
— В каких домах живут гильдейские? — ввернул отец Лин. — Двухэтажные, окна какие большие, а мы зимой возле печи с трудом согреваемся. Какие там окна — шкурами завешиваем. Если бы не Козьма, то и работать было бы нечем. Жрём один хлеб, да тыкву с репой. Соль не на каждом столе есть. Скажешь, работаем меньше чем вы? А чего ж тогда свадьбы и пиршества не закатываем как у Салима? Ты, Гузам, говоришь о казне — а где она? Почему люди в нищете прозябают?
— Просто у вас всё, — отвечает Гузам. — Мне жаль, что не понимаете. Объясню на примере Валида, которого вы с такой радостью убили. Там, в Маркеле, сидят не дурни, вроде вас. Они внимательно смотрят чего мы тут делаем. Вам, конечно, невдомёк, но торговые пути из Маркела, как бы это сказать, слиняли, утекли. Поближе к столице, где нет постоянного разбоя, как у нас. Почему перестали грабить наши обозы по пути в Маркел? Потому что я сумел заручиться поддержкой наместника. Без Валида сделать это было бы намного труднее, если вообще возможно. Деньгами знать в Маркеле не удивишь. Поэтому, траты на его, скажем, содержание уже многократно окупились. Но вы будете вменять мне в вину, что мы ни копейки не заплатили работникам. А что если казна была пуста на тот момент? Даже потратив всё, заманить его к нам было большей удачей.
— Да, — буркнул Исук, — именно так. Заботишься о вас, заботишься, а никакого уважения нет. И понимания.
— Как распределяется прибыль с продаж изделий Гильдии? — спросила вдруг Вероника.
— Половина принадлежит хозяину мастерской, пятнадцать процентов в пользу Гильдии, остальное в казну деревни.
Исук победно посмотрел на нас, но Вероника невозмутимо продолжает:
— Почему большая часть достаётся гильдейским?
— Им же ещё оклады платить, поддерживать мастерские и материалы закупать. Особенно на стороне, — ответил Гузам.
— И много материалов приходится закупать вне деревни?
— Достаточно.
— Какая часть золота на это уходит? — надавила Вероника, внимательно смотря на Гузама.
Он помолчал, выдерживая взгляд, но потом вздохнул и говорит:
— Небольшая, в среднем — пять процентов.
— Хорошо, — кивнула Вероника, — сколько занимают оклады чернорабочим и младшим помощникам?
— Ещё десять.
Один из гильдейских цыкнул с досады.
— Если сами гильдейские не работают, то сколько старших мастеровых обычно на производстве?
— По-разному.
— Говори как есть, Гузам, — прогудел Козьма. — Двое их. Только в столярной один.
— И какие у них оклады? — посмотрела на него Вероника. — В процентном соотношении.
— Ну я по процентам не скажу, — помотал он головой.