Возникла короткая пауза, долженствующая подчеркнуть весь смущающий подтекст случившегося. Прекрасная хозяйка кабинета, несомненно, поняла причину краски на моём лице.
— Мой долг поддержать тебя, Вероника. Единственное, что скажут другие ученики и члены совета? Я ведь совершенно не гожусь на роль председателя. Будет несправедливо просто назначить своего человека.
Опахала ресниц взметнулись и меня обдало холодным пламенем фиалковых глаз. Лицо Вероники потемнело и я без труда ощутил пробуждение магической силы.
— Если я посчитала нужным назначить тебя председателем — значит так было нужно. Если кто-то будет против, то пусть скажет это открыто, и каждому я смогу ответить. Единственный человек, решение которого изменит моё — это ты, Матус. Я хорошо понимаю, что прошу взять на плечи ответственность, но обещаю, что буду помогать изо всех сил.
Меня снова захватил шторм чувств и эмоций. Подобно лоскутку ткани, я раздираем ими. Переполнен восхищением и болью из-за жгучего стремления порадовать Веронику, быть ей полезным. На волну её чувств, хочу ответить цунами своих. Как тогда с Валентиной — пусть вся Вселенная вздрогнет от их силы!
— Пусть будет, как ты хочешь… вернее, я хочу, Вероника, чтобы было, как ты просишь.
— Спасибо, Матус, — выдохнула она.
Нашу зрительную медитацию прервал сигнал начала занятий. Всё понимая, мы рассмеялись и вместе отправились постигать науки.
Реальное время. День, после ночных событий…
— Рыжик, пошли кушать! — донеслось в открытую дверь.
— Иду, мам! — крикнул я, хмуро наблюдая, как в соседнем доме бесятся близняшки.
Огромный мир, огромная Империя… вся эта идиллия теперь под угрозой и причина тому — я. Как же так могло получится-то?! Неужели надо было изначально спрятаться в раковину мирной жизни и не играть в героя? Чёртовы магия и Боги! Хотя…
Вероника, Агния, Валентина и, теперь уже, Люся — моя младшая, — все они часть магического мира. Видимо, это плата за истинное блаженство от их общества.
Отвернувшись от окна, я заглянул в зеркало. Брови крепко сошлись на переносице, а взгляд заметно заострился. Я не узнаю себя. Кажется, что тот рыжий паренёк, недавно надевший форму Бастиона, всё ещё существует во мне, но упрямое отражение показывает красные штрихи шрамов на лице, потяжелевший взгляд. Словно кто-то другой, чёрт возьми! Можно, конечно, сбрить щетину, сжатые и обветренные губы кремом намазать, но прежним мне уже не быть. Даже, если морду максимально сделаю похожей на прошлую.
Критически оглядел наряд: брюки вольного стиля и рубашка в клетку. Для встречи с чудесными девушками подойдёт. Всё равно весь гардероб примерно такой же, если не считать престижных ботинок и зонта, подаренных Валентиной.
— Мам… — зашёл я на кухню. Она мерно вершит колдовство над плитой, умудряясь кормить грудью Люську. — К нам едут гости. Вероника, Валентина и Агния.
Мама посмотрела на меня, как на безнадёжность в квадрате.
— Иди сюда, рыжий ты негодник! Хоть за ухо тебя оттаскаю. Чего опять в последний момент предупреждаешь?
Я отдал ухо на растерзание, а сам говорю:
— Это только утром выяснилось. У нас, можно сказать, деловая встреча.
Наученная опытом, мама посерьёзнела и перестала шутливо меня трепать.
— Опять что-то случилось?
Я взбодрился, и с лучащейся улыбкой отвечаю:
— Это по учёбе, не переживай. Забыл, просто, сказать, что скоро стану председателем.
— Где? — растерялась мама.
— В Бастионе, мам. Вместо Вероники.
— Ивер! — воскликнула она в сердцах. — Что за сына ты породил на свет? Почему он такой ветроголовый?
— Ты хотела сказать “пустоголовый”? — со смехом проговорил он, оторвавшись от экранов. В гостиной теперь рабочий кабинет папы.
— Ты слышал, что вещает эта рыжая голова?! Он стал председателем лучшей школы в Симфонии и забыл об этом нам рассказать.
— Ну, ма-а-ам!..
— Дать бы тебе крепкого подзатыльника, Матус, — посмотрела большими глазами мама.
Я улыбнулся и подошёл к ней.
— Прощения просим. Просто столько всего происходит, что иногда теряюсь в мыслях.
Мы обнялись, тут же с умилением взглянув в ясные глазки Люсеньки. Она с рождения необычная — спокойная, кушает и спит без лишних нервных затрат со стороны родителей. Но пуще всего сигнализируют о её сущности радужные глаза. На это диво и красоту можно любоваться сколько угодно, а девочка отвечает столь же любопытным взором. Мама даже немного нервничала из-за этого. Я же был самым обычным: трудные роды, бессонные ночи и попытки накормить. А вот Люся маму даже пугала. Я рассказал об этом Веронике, и они поговорили. С тех пор любовь к дочери зацвела с большей силой.
Завтракать сели, конечно, только с приездом двух роскошных автомобилей. В качестве искупления вины, я метался по кухне до самого этого момента, но зато мама со спокойной душой пошла встречать гостей.
— Великие Боги, да что же это такое! — воскликнула она на крыльце. — Какие же вы все прекрасные. Идите сюда, конфеточки! Простите мою сентиментальность, Принцесса!
В холодных сумерках утра она нежно обняла каждую из девушек. Я полностью согласен, что они напоминают букет цветов. Да не обычных, а словно бы таких, про какие сложены сказки: морозная красота Вероники, огонь роскоши и шика Валентины, а за ними робкая, но покоряющая сердца умилительная нежность Агнии. Взор каждой из них для меня подарок и глоток божественного нектара.
— Вам можно, Ансельма, — посмотрела на неё Валентина. Я ещё шире улыбнулся, наблюдая какой миниатюрной выглядит слегка располневшая мама рядом с дочерью Императора, но при этом при всём Валентина не выглядит грубой, она чарующе прекрасна.
— Спасибо, рыжее ты моё солнышко! — воскликнула мама, снова обнимая девушку. — Что за прекрасные волосы у тебя, такие приятные и богатые. Настоящая Принцесса нашей прекрасной Империи. Скажи же, сынок?
— Мама!
— А что, разве я не заслуживаю твоего комплимента? — тут же отозвалась Валентина.
Я с надеждой посмотрел на Веронику, но её ситуация только забавляет. Что же, сами напросились:
— Разве можно говорить о комплиментах, когда счастье каждого подданного Симфонии в том, чтобы служить тебе и падать ниц в надежде получить лучик внимания? Я сковал свой ум стальными цепями, чтобы ненароком не подумать лишнего, когда вспоминаю о твоей красоте и величии.
Рыжеволосая ведьма, приложив ладошку ко рту, заливисто рассмеялась, чем собрала улыбки и с наших лиц. Я поймал многозначительный взгляд от Вероники, а мама только головой покачала.
— Ты, конечно, красиво сказал, — выступила вперёд Агния, — только не совсем понятно, что имел в виду под словами “не подумать лишнего”? М-м?
Нас пуще прежнего разобрал смех. И умиление, конечно. С тёплой улыбкой, отвечаю:
— Когда думаешь о Принцессе, то только те мысли можно считать допустимыми, что продиктованы самыми высокими порывами. Остальное уже лишнее.
— Теперь понятно, — осветилась Агния, и если у кого-то была тяжесть на сердце, то тут же растаяла, как снег на солнце.
— Так, господа хорошие, — по-доброму начал папа, выйдя в прихожую, — вы или заходите, или на улице беседуйте, а вот муниципальное тепло из дома выветривать не надо.
— Ой, точно! — всполошилась мама. — Давайте, детки, проходите скорее. Какие миленькие у тебя ботиночки, Агния! Подскажи, где нашла такие…
После дружного и весёлого завтрака, я пригласил всех девушек к себе. Под действием их чар успел полностью отвлечься от гнетущих мыслей, но теперь, когда последним зашёл в заранее проветренную и убранную комнату, лицо снова взяла хмурость.
— Тут словно санитарный полк побывал, — смеясь одними глазами, посмотрела Вероника.
— Не буду утверждать, что каждый день наведывается сюда.
Валентина смело заняла кровать, а две другие красавицы смотрят на меня.
— Агния, присаживайся рядом с Валентиной, а тебе, Вероника, я приготовил игровое кресло.
— А сам на этом табурете будешь? — вскинула фиалкоокая гостья бровь. — Может посадим туда Валентину? В воспитательных целях.
У рыжеволосой ведьмы с лица тут же слетела беспечность и она виновато воззрилась на Веронику.
— Сейчас это, к сожалению, не важно… — выдохнул я и опустился на табурет.
— Как понимаю, ночью что-то случилось?
— Да. Ты не пробовала выйти в Изнанку?
Вероника аккуратно присела и отвечает:
— Успела. С точки зрения теории магии, всё нормально: все, кто обладает высоким уровнем чувствительности и бывал в Изнанке, ощущают сейчас, пусть редкую, но всё же нормальную обстановку — эфирную бурю вокруг того мира. Как ты понимаешь, для нашего это ровным счётом ничего не значит. Даже более того, если бы эта буря была всегда, то ни демоны, ни ангелы никогда бы не смогли попасть в наш мир.
Валентина слушает с крайним интересом. Нас-то с Агнией можно понять, но она…
Вероника тоже это заметила, но не стала комментировать и с ожиданием посмотрела мне в лицо.
— Понятно, — покивал я. — Выходит, что всё хуже, чем я надеялся. Давайте же расскажу, что случилось…
Единственной, кто принял вести спокойно, оказалась Вероника. Агния заметно испугалась и я пересел на кровать, чтобы приобнять. Валентина едва не сожгла всё в комнате, поддавшись гневу, и только у дочери рода Исинн эмоции остались внутри. Движение её магических сил я ощутил безошибочно и ничего хорошего оно мелкой богине не обещает.
— Ясно, Матус. Очень жаль, что тебе снова приходится участвовать в делах связанных с магией. Я прошу у тебя прощения.
С болью в сердце, я уставился на Веронику, что виновато склонила голову и ждёт моих слов.
— Да ты-то тут причём… у меня уже нет из-за магии переживаний, но вот касаемо вторжения… скажи, она действительно может это сделать?
— Все существа, что обладают божественным уровнем силы, или полностью, или на большую часть стихийны. Логика в их поступках, зачастую, нам недоступна. Поэтому, если говорить о возможностях, то да, открыть врата в Изнанку, а потом сюда она сможет. Будет или нет — не знаю. Ведь найти других исполнителей несложно.