- У королевы много, - процедил Игнатьев известную английскую поговорку, напоминающую о большом числе военных кораблей флота Её Величества.
- Без своего флота Британия была бы чуть больше, чем ничто, - в саркастичной манере признал реальность Станич. – Но у нас даже сейчас есть что продемонстрировать. А скоро флаги империи поднимутся над броненосцами нового типа, способнымик океанским плаваниям. Верфи загружены работой и так будет длиться ещё очень долгое время. У вас, в России, как я знаю, тоже кипит работа. Сейчас Балтика и малые корабли на Азовском море, а скоро оживут верфи Чёрного. Давно пора, как по мне!
- Парижский трактат денонсируют во время затеянного сами трибунала, - приоткрыл карты Игнатьев. Одно скандальное событие сольётся с другим. Так проще.
Станич лишь кивнул, признавая разумность подобного подхода. Что же до бурских дел, то оба сидящих в мэрском кабинете человека по умолчания приняли успешность первичной договоренности. Этакая декларация о намерениях, которой не существует на бумаге, а потому и подписей не требующая. Взаимная выгода скрепляла намерения куда надёжнее чернил на бумаге.
Затем, спустя ещё примерно полчаса, когда бурская тема была обговорена несколько более подробно, Игнатьев услышал предложение и касаемо второго важного нюанса, продолжающего беспокоить нутро дипломата.
- Любовь и политический брак не всегда есть одно и то же. Но это не значит, что нужно убивать в себе настоящие чувства, замыкая себя в навязанном теми или иными обстоятельствами союзе. Уверен, что великий князь неплохо знает историю, в том числе и фаворитизма при дворах Европы. Зачастую возлюбленные королей, герцогов и прочих влиятельных персон имели вес куда больший, нежели их законные супруги.
- Воспитание, князь. И убеждённость в нерушимости клятв.
- Теория, - парировал Станиц слова дипломата. – Видимо, не слишком то окружение Александра Александровича озаботилось правильно преподнести ему практическую часть. И я не про адмирала Краббе, который, при всей его увлечённости женской красотой. Слишком уж грубовато и прямолинейно всё показывает.
- Вы предлагаете…
Подвисшая в воздухе фраза, дающая собеседнику возможность продолжить. Вот Станич и продолжил.
- Не грубо, но изысканно. Плюс ко всему, присутствие на нашей следующей встрече уже моей вполне официальной, хм, фаворитки и просто близкого человека. С донесением до великого князя того факта, что её положение прочно и ни черта не изменится к моменту, когда я вступлю в брак с невестой из дома Романовых. Усиленное довольно явными намёками, что я собираюсь построить действительно тёплые и искренние отношения с будущей супругой. Одно другому… ни разу не помеха. Особенно если не слишком втягиваться в столь малополезное для нас классическое христианское мировоззрение. Преимуществ в нём маловато, а вот ограничений и проблем чересчур много.
Пинок, отвешенный Станичем в сторону христианской морали, Игнатьева совершенно не удивил. Всем заинтересованным людям было известно, что министру тайной полиции Американской империи на христианство в лучшем случае плевать. Да и продвинутые в конституцию империи пункты о полной свободе вероисповедания это подтверждали как нельзя лучше. Окружение «серого кардинала» также религиозностью либо не отличалось, либо и вовсе скептически относилось к всем ветвям авраамизма вместе взятым. Да и сам Ричмонд в последние пару лет стал тем ещё месивом в плане веры. Христиане протестантского толку, прибывшие православные, ирландские и испаноязычные католики. С ними соседствовали мормоны с их официальным многожёнством из числа тех, кто конфликтовал с Бригамом Янгом, а потому предпочёл временно или окончательно покинуть Дезерет, эту теократическую республику. Ещё индейцы с их шаманизмом, многобожием и прочими странными культами. И всё они имели полное право строить свои храмы, если, конечно, готовы были платить за землю и определённый налог на работу «культовых сооружений».
Для Игнатьева, выросшего в условиях отнюдь не строгой религиозности, но с чётким понятием сплетённой с государством и строго подчинённой императору православной церкви подобное было… в диковинку. Вместе с тем нельзя было отрицать эффективности американской модели. Не старой, что была в США – и продолжала быть в осколке оных – а новой, где в имперской элите мог оказаться как мормон-многоженец, так и тот же чероки в генеральских чинах Стэнд Уэйти и ему подобные. Да и фотокарточки одного из «священных мест» этого народа в пригороде Ричмонда он видел. Впечатляло, несмотря на экзотичность и некоторую пока что простоватость оформления как бы храма.
Графа внезапно уколола пришедшая в голову мысль о том, что на Родине то даже проблему староверов никак решить не могут, по сути уничижая людей одной крови и по сути такой же веры из-за каких-то мелких различий в оправлении религиозных обрядов. Препятствием же решения были истеричные, прямо таки бешеные крики большей части церковных иерархов. Ну и нежелание императора ломать через колено эту порой слишком громкую братию по поводу, не являющемуся с его точки зрения первостепенным. Заодно пришло понимание, что потом на эту тему нужно будет поговорить с самим Александром II. Не сразу, а лишь тогда. когда его положение и изменится, и упрочится. Зато с находящимся рядом великим князем подобные разговоры можно начинать вести уже сейчас. Идеалы панславизма, которые мгновенно отбрасывались цесаревичем, находили отклик в душе его младшего брата даже без усиленного влияния. Если же добавить влияние…
Призадумавшись, граф чуть было не упустил ещё одну важную грань всё ещё длящегося разговора. Станич предложил на выбор несколько вариантов места проведения следующей их встречи, но уже с большим числом участников. И одно из таких предложений являлось… Несколько провокационным? Пожалуй, именно в этом и заключалась его возможная эффективность и несомненная привлекательность в качестве чего-то нового, действительно запоминающегося для великого князя, несмотря на всю неоднозначность и возможные ассоциации с его другом в адмиральском чине. Вот его он и собирался выбрать.
Глава 6
Глава 6
Июнь 1864 г., Нью-Йорк
Родные, но столь отличные друг от друга братья. Порой люди не перестают удивляться, как так случается, что от одних и тех же родителей получаются совершено разные дети. Бывает даже близнецы отличаются друг от друга по чертам характера, степени эмоциональности и прочим факторам как день от ночи. Неизменным является разве что уровень интеллектуального развития, поскольку если папа дурак и мама дурра, то ребёночку умным стопроцентно не стать. Зато остальное… тут уже от совсем иного зависит.
Зависит, да. Особенно в случаях отличающегося воспитания, что частенько имеет место быть. Особенно в семьях, где собственно воспитанием детей в ключевых возрастных периодах занимаются, скажем так, разные люди.
Чего уж ожидать от семей монарших, особенно тех, в которых у каждого отпрыска есть свой собственный воспитатель, а родители далеко не всегда действительно держат руку на пульсе. Не всегда понимают, что стоит малость отвлечься и закладываемые в детстве черты характера окажутся близкими не папе с мамой, а тому самому воспитателю или воспитателям. А уж получаемое в итоге… бывает ой каким разным.
Далеко ходить тут не требовалось. Я имел возможность очень хорошо, во всех подробностях, изучить Владимира Романова. Общение с его старшим братом-цесаревичем было весьма кратким, но вкупе с известным мне из той и этой исторических веток также хватило для понимания, кто такой этот нынешний наследник престола Российской империи. Так себе впечатления и это ещё мягко выражаясь.И вот теперь третий по порядку знакомства, великий князь Александр Александрович Романов. Смотришь на него, и ну вот никак не представляется знакомый по учебникам истории и просто разным книгам портрет знаменитого императора Александра III Миротворца.
Не похожи, да. Девятнадцатилетний юноша, стройный, с пылающим в глазах огнём энтузиазма, любопытства, жаждой деятельности. И массивный, отягощённый сам собой рано облысевший император могущественнейшей на тот момент державы… в глазах которого лишь пепел от безмерной усталости и того груза, который он вынужден тащить на своих плечах. Груза, ещё более отягощённого пониманием того, что старший сын получился откровенной серой посредственность, что способна лишь сидеть на троне, но не править; что средний смертельно болен и вопрос лишь в том, сколько он ещё протянет. Младший же, подающий хоть какие-то надежды, слишком мал и далеко не факт, что удастся успеть передать трон ему. Ведь сам император тогда тоже чувствовал звуки шагов неотвратимо приближающейся к нему Бледной Невесты.
Бр-р! С некоторым усилием я сбросил с себя морок всего лишь возможного варианта будущего, которое уже далеко не факт, что способно воплотиться. Сбросил и вновь посмотрел на Александра, которого сейчас развлекала светской беседой Мари при полной помощи и поддержке Вайноны.
Вот что тут можно сказать? Парень явно подпал под незримую, но убойно действующую ауру шарма моей сестры, которая работала на очень многих. Тогда, разумеется, когда она сама её задействовала. В пассивном режиме это пусть и функционировало, но значительно слабее. Но уж если, то по полной! Тому яркое свидетельство лично император Владимир I, который то и дело пожирал глазами видную деятельницу министерства тайной полиции, особенно если с близкого расстояния и когда Мари была в особо сексапильных нарядах. И тут… Пусть на сей раз яблоко укатилось достаточно далеко от яблони в плане модели поведения с прекрасным полом, но что-то всё равно оставалось неизменным. А я знал, что Мария настроена именно на постепенное раскрепощение объекта. Слишком уж этот конкретный великий князь из дома Романовых был скромен, не то изначально так воспитанный, не то сам себя по непонятной причине загнавший в чересчур строгие рамки. Загнавший и от этого уже начинающий получать нехилые проблемы для психики.